Воспоминания нового тела казались отрывистыми, невнятными и очень быстро тускнели, но Каи услышал шепот: «Девочка слишком молода, чтобы здесь находиться». Ощущая болезненную тяжесть металлической вуали на голове, Каи с трудом повернул ее, чтобы взглянуть на девочку. Она была в рваной, грязной рубашке и штанах, доходивших до колен, слишком легких для влажного холодного воздуха. Очень коротко подстриженные густые локоны, кожа темно-коричневого оттенка. Возможно, она с восточного побережья. Говорила она на имперском арайке, самом распространенном торговом языке, что не позволяло точно определить ее происхождение, да и акцент Каи не узнал.

Временный колодец силы, созданный собственной болью Каи, восстановил его новое тело: кости снова соединились и заняли свои места, сломанный нос со стуком принял правильное положение, раздробленные челюсти вырастили новые зубы, что привело к такой вспышке боли, что он едва не повалился на пол. Каи тяжело дышал, пока кровь не перестала кипеть, и так стиснул челюсти, что они громко щелкнули.

– Мы знакомы? – прошептал он.

Она вздрогнула, как будто хотела отпрянуть, но осталась на месте, словно еще больше боялась привлечь к себе внимание. Она покачала головой с широко раскрытыми глазами:

– Нет… на самом деле, нет. Ваши глаза…

Каи натянул вуаль, чтобы скрыть верхнюю часть лица.

– Это к лучшему. Он… она? Они? Их здесь больше нет.

У девочки перехватило дыхание. Она невольно все поняла.

– Я думала… они забили вас… его. До смерти.

Из другой части помещения послышался голос толкователя:

– Приведите девочку.

Моряк поднялся и направился к ним, потом наклонился и схватил ее.

– Думаю, ты должна пойти первой, – заявил он.

Каи рванулся вперед. Мужчина отпустил девочку и, схватив Каи, поставил на ноги. Продолжая его держать, мужчина удивленно уставился на Каи.

Женщина-матрос запротестовала:

– Нет, не этого! Ту, другую.

– Я думал, он мертв, – сказал кто-то.

Они все говорили на имперском арайке; толкователь – правильно, а моряки – с сильным акцентом, нечетко выговаривая гласные.

– О, пожалуйста, возьмите меня, – сказал Каи. – Я хочу быть первым. – Он вырвался из хватки мужчины и, пошатываясь, двинулся к своему гробу. Ухватившись за угол постамента, прислонился к нему спиной и посмотрел на группу грабителей гробниц, которым на сей раз не повезло. – Чтобы вернуть его обратно, верно? – Он кивком показал на старое тело, поморщившись, когда тяжелая вуаль больно потянула кожу на голове. – У меня совсем немного времени, так что давайте покончим с этим.

Еще один матрос рассмеялся и вытащил длинный нож.

– Сейчас он станет достаточно мертвым.

Матрос обладал поверхностной красотой, которую несколько портила коричнево-рыжая кожа. Каи вспомнил его имя – фрагмент памяти, не пожелавший исчезнуть. Матроса звали Тэрроу, и сначала он прикидывался добрым, поэтому предательство с его стороны стало особенно обидным.

Вуаль и сумрак помещения не позволяли смертным разглядеть лицо Каи. Но толкователь смотрел очень внимательно, и в его взгляде вдруг появился ужас понимания.

– Подождите, – сказал он.

Но Тэрроу не терпелось причинить новую боль. Он шагнул вперед и ударил Каи ножом в грудь. Каи отбросило спиной на постамент, от боли потемнело в глазах, сталь проникла в уже пострадавшую плоть.

Когда Тэрроу отошел, Каи обхватил клинок рукой. Лезвие поранило пальцы, когда он вытаскивал его из груди, но Каи отбросил нож в сторону, не обращая внимания на брызнувшую наружу струю крови. Края раны стали стягиваться. Новый колодец силы расцветал под его кожей, пульсируя, точно второе сердце.

– А теперь, – с улыбкой сказал Каи, отодвинув вуаль в сторону, – я спрошу у вас: кто хочет стать первым?

Теперь уже никто не смеялся. В помещении воцарилась полнейшая тишина, если не считать журчания воды.

– Подойди ко мне, Тэрроу, – сказал Каи, собрав волю в кулак, и от его улыбки натянулись сухожилия и кости, которые все еще оставались чувствительными и полными боли после восстановления.

Пойманный чужой волей, точно лепесток в янтаре, Тэрроу сделал несколько неуверенных шагов к Каи, изо всех сил стараясь сопротивляться, но, к несчастью для него, без малейшего успеха. Каи заставил его подойти так близко, что теперь мог легко дотянуться до горла Тэрроу.

– Скажи мне, – заговорил Каи, – ты знал его имя? Имя человека, которого ты привел сюда умирать?

Тэрроу захрипел. Толкователь попытался сотворить заклинание, чтобы связать новое тело Каи. Но боль после удара ножом наполнила Каи таким невероятным могуществом, что он успел перехватить заклинание, как только оно начало формироваться, и послал его обратно, использовав большую часть своей временной силы, чтобы обездвижить толкователя и остальных матросов. Они тщетно боролись с ним, но не могли ни пошевелить ногами, ни достать оружие. Один из них начал поскуливать, что едва не заставило Каи рефлекторно раздавить горло Тэрроу, что стало бы расточительством.

– Менлас, ты утверждал, что можешь с ним справиться… – заговорил другой матрос.

– Заткнись! – Толкователь Менлас пытался пошевелиться, его голос стал сиплым от потрясения и отчаяния. – Мы принесли подарки! Мы взываем к…

– Вы привели ко мне ребенка и юношу, не рассчитывая, что они проживут более одного удара сердца после того, как переступят порог комнаты. Неужели вы думали, что сможете заманить меня в слабое, беспомощное тело, чтобы я стал вашим рабом? – Каи хрипло рассмеялся, поскольку ткань его легких все еще продолжала восстанавливаться. Судя по выражению лица Менласа, Каи понял, что близок к истине. – Но это совсем не так работает, толкователь. – Затем он вырвал душу Тэрроу из тела и съел его жизнь.

Через биение сердца Каи позволил сморщенной оболочке упасть на пол.

Остальные сломались, как хворостинки. Их громкие крики и мольбы вызывали раздражение, ведь сами смертные всегда оставались глухими к мольбам своих пленников.

Первых двух Каи взял быстро, восстанавливая энергию, которая потребовалась, чтобы их поймать. Затем он позволил толкователю и последнему матросу попытаться сбежать, но только когда обнаружил, что его все еще обуревал гнев – он хотел избавиться от него прежде, чем потребуется сохранять рациональность. Тяжелая вуаль все еще цеплялась к его волосам, причиняя боль коже головы, что также его раздражало.

Когда последний матрос превратился в оболочку иссушенной плоти, а Каи сидел на груди толкователя, он спросил:

– Кто поместил меня сюда?

Задыхавшийся Менлас отчаянно затряс головой.

Каи решил, что неудачно сформулировал вопрос.

– Кто это со мной сделал? Кто засунул меня в гробницу? И как ты узнал, что я здесь?

– Я не могу, – сказал толкователь, – говорят… я… – И в этот момент сердце идиота начало останавливаться.

Разгневанному Каи ничего не оставалось, как выпить его жизнь, пока тот не умер.

Он поднялся на ноги и быстро отряхнул рубашку.

– Все закончилось, – сказал он девочке. Она дрожала, все еще прижимаясь к стене, но не сводила с него взгляда. Он перевернул тело ближайшей женщины, сорвал с нее длинную рубашку и бросил ребенку: – Надень и уходи отсюда. Я не собираюсь тебя есть, мы друзья.

Девочка поймала тунику и натянула через голову, потом с трудом поднялась на босые грязные ноги, покрытые ссадинами и синяками.

– Что… что вы собираетесь…

– Я должен кое-кого найти. – Каи наклонился над другим иссушенным телом, развязал шнурки ботинок, снял их и по очереди кинул девочке. Ощущение присутствия Зиде росло в его сознании. Но он все еще не мог определить нужное направление. – Где еще один гроб? Ты его видела?

Девочка, которая все еще дрожала и едва держалась на ногах, взяла ботинки и последовала за ним к выходу.

– Нет, я видела только лестничный колодец, – ответила она.

Каи прошел сквозь дверной проем. Он вел в коридор, полированные камни на круглом потолке испускали голубой свет. Могущественная паутина заклинаний, создавшая это место, окутывала всю поверхность скалы.

Кто-то использовал уже существовавшую структуру и видоизменил ее для своих целей. Коридор огибал массивную колонну и сворачивал к лестнице, которая вела наверх, вода все еще лилась по истертому белому камню.

– Ты должен так поступать с людьми, чтобы жить? – спросила девочка.

– Нет, – ответил ей Каи. – Я их съел, потому что мне так захотелось. Плохие люди лучше на вкус, чем хорошие. – Он протянул девочке руку.

В тусклом свете она посмотрела на него широко раскрытыми карими глазами, глубоко запавшими от усталости и голода, потом взяла Каи за руку. Ее кожа была холодной от потрясений.

Ведя ее за собой, Каи стал подниматься по спиральным ступенькам лестницы, которая привела их в широкий зал с высоким потолком и множеством сияющих голубых камней. В дальнем конце зала находился изящно высеченный кристалл, который омывала тусклая серо-зеленая вода.

Судя по плававшей вокруг рыбе, они находились посреди огромного водного пространства, и теперь, когда нос Каи снова обрел чувствительность, он уловил запах соли, словно за долгие годы ею пропитались даже щели между камнями.

Кто-то очень постарался, чтобы Каи не смог проснуться и покинуть свое тело. Другие стены покрывала резьба, создавая впечатление декоративных рам вокруг дверных проемов, но они оставались пустыми. Каи провел девочку вокруг центральной колонны, и они оказались перед новой лестницей, по спирали уходившей вверх.

– Что это за место? – спросил он.

– Остров, но он весь из камня, как башня, – ответила девочка, потерла окровавленный нос и поморщилась. – Они привели нас через верх. А что…

Каи поднял палец, призывая ее к молчанию. Здесь, в этом конце зала, он сильнее ощущал присутствие Зиде и сосредоточился на тонкой нити, что связывала его с жемчужиной в ее сердце.

– Зиде?

– Все еще здесь. – Ее голос оставался унылым, но она старалась его контролировать.

Каи отпустил руку девочки и неспешно двинулся вдоль стены. Каждая резная панель являлась частью заклинания, вплетенного в это место. За ними не могло находиться ничто живое, но он почувствовал впадину или скрытое помещение в камне. Пусто́ты, в которых ничего не было, даже распадавшихся тел. Она должна быть где-то там.

Затем в дальней части помещения он ощутил заполненное чем-то большим и тяжелым пространство. Он мог бы пробить тонкий слой отполированного камня, если бы удалось отыскать тяжелый инструмент, но для начала он попробовал более легкий путь: положил руку на резьбу с изображением моллюсков и водяных змей, чтобы отыскать шов.

Каи присел на корточки, провел пальцами вдоль нижнего края и обнаружил небольшое углубление; когда он на него надавил, изнутри послышался звук глухого удара.

Каи встал и сделал шаг назад, едва не наступив на девочку, стоявшую у него за спиной. Это говорило о некоторых любопытных гранях ее характера или недавнем прошлом – возможно, она считала его менее страшным, чем то, что могло находиться в этом месте.

Панель треснула и развалилась, на пол посыпалась штукатурка. Внутри полости на гладком каменном постаменте стояла темная крапчатая коробка гроба. Каи схватился за изогнутый конец крышки и потянул на себя. Сработал противовес – гроб выскользнул наружу. Вместо стеклянной крышки верхняя его часть состояла из сплошного, покрытого резьбой камня.

Каи нашел шов и стал толкать крышку изо всех сил. Она отлетела в сторону и с оглушительным грохотом ударилась о пол.

Внутри лежала Зиде.

С закрытыми глазами. Каи положил руку ей на лоб. Зиде была живой, теплой – и живой. Она не постарела и никак не изменилась, насколько он мог видеть; та же смуглая кожа, высокий лоб, длинный прямой нос, темные волосы, заплетенные в дюжины косичек – она предпочитала носить их именно так. Одежда Зиде предназначалась для праздничной церемонии: шелковая облегающая туника цвета красной артериальной крови. Каи обнаружил особое заклинание, державшее жизнь Зиде в подвешенном состоянии, но легко его разрушил.