– Ты куда это, Константин? – проговорил женский голос, определенно принадлежащий особе в красном.

– Так ведь куда? – отозвался мужской голос, гнусавый и тягучий, несомненно, голос жуткого мужика в засаленном пальто. – Известно куда! В подвал! Пойду погляжу, жива она или как! Потому как ежели она жива, то это одно, а ежели нет – то совсем другое…

– А тебе какое до этого дело?

– Может, ей первую помощь оказать нужно!

– Знаю я эту твою помощь – и первую, и вторую! – перебила его женщина. – Нам с тобой что велели? Велели ее запереть, чтобы она там часа два-три просидела, за это нам и заплатили, а делать с ней нам ничего не приказывали!

– А тебе не все равно, что я с ней сделаю? – огрызнулся мужчина. – Ей не убудет, а мне приятно!

– Мне лишние неприятности не нужны! – отрезала женщина. – Нам велели запереть – и все! Так что проваливай отсюда по-хорошему! И смотри, чтобы близко тебя здесь не было! Увижу – в темноте ходить тебе хорошо будет!

– Это еще почему? – осторожно осведомился мужчина.

– Потому что я тебе под вторым глазом фонарь организую!

– Да ты ревнуешь, что ли, Марюсенька? – слащавым голосом проговорил мужчина. – Так это ты зря! Ты же знаешь, Марюсенька, какое у меня к тебе исключительное отношение! Для меня помимо тебя ни одна женщина принципиально не существует!

– Все, разговор окончен!

Антонина услышала удаляющиеся шаги злоумышленников и отступила от двери.

Из услышанного разговора она сделала два вывода – и оба неутешительные.

Во-первых, ее сюда заманили нарочно, наверняка чтобы удалить из загородного дома. А значит, ей звонила вовсе не Татьяна Самохина, а какая-то другая женщина, выдававшая себя за нее. Может быть, даже эта мерзкая тетка в красной куртке. Голос в трубке был так плохо слышен, что все возможно.

И во-вторых – выбраться отсюда без посторонней помощи очень трудно или вообще невозможно, именно поэтому злоумышленники выбрали этот подвал. Вдобавок ко всему кошмарный мужик явно постарается вернуться сюда, как только отделается от своей сожительницы, и тогда… О дальнейшем страшно было и подумать.

Вот так вот. Ну скажите пожалуйста, с кем еще могло бы такое случиться, кроме как не с ней, хронической неудачницей и вообще ни к чему не приспособленной идиоткой? Правильно дядька звал племянницу полудурком. Хотя неправильно, потому что она – полная дура!

Ну как можно было поверить на слово и переться на другой край города по первому слову совершенно незнакомой женщины? Мало ли кто по телефону позвонит!

Тут она вспомнила о своем мобильном телефоне и решила вызвать полицию. Конечно, ей придется многое им объяснить, но лучше это, чем перспектива встретиться с тем жутким мужиком… А если они вообще про нее забудут? Никто не придет, и она так и умрет с голоду в этом подвале. Конечно, дураков учат, и так ей и надо, но все же закончить жизнь в этом вонючем подвале – это перебор.

Антонина достала телефон, нажала кнопку… и убедилась, что в подвале нет сигнала сети.

Ну, ясно, поэтому они и не отобрали у нее телефон! Все предусмотрели, мерзавцы!

Антонина закусила губу.

Помощь полиции отпадает, так что приходится рассчитывать только на свои собственные силы. Для начала она решила обследовать подвал, несмотря на безнадежность этого предприятия.

Глаза ее постепенно привыкли к темноте, и она начала различать смутные тени предметов, но не более того.

Впервые в жизни Антонина пожалела, что не курит – так у нее была бы зажигалка или хотя бы коробок спичек…

Тут она снова вспомнила о мобильном телефоне.

Нет, не зря дядька сомневался в ее умственных способностях!

Пусть здесь нет сигнала сети, но телефон можно использовать хотя бы как источник света!

Она снова достала телефон, нажала кнопку. Дисплей засветился тусклым призрачным светом, и Тоня пошла вперед, направляя этот свет перед собой и время от времени нажимая кнопку, когда он гас.

Так она обошла подвал по периметру и убедилась, что из него нет никакого выхода, кроме того, через который ее втолкнули, а он был надежно заперт.

Сам подвал когда-то использовался как склад – здесь было множество пустых ломаных ящиков и пыльных мешков.

Антонина невольно порадовалась, что упала на груду мешков, а не на голый цементный пол или на ящики – в этом случае ей не удалось бы отделаться парой ушибов и царапин.

Еще одно наблюдение, которое она сделала, обходя подвал: помещение показалось ей значительно меньше, чем кирпичное здание бывшей кочегарки. Конечно, она могла ошибиться, темнота искажала все пропорции, но ей все же показалось, что под этим зданием не один, а как минимум два подвала. Но найти проход во второй она не смогла – или его не было, или ей не удалось найти его при скудном свете, какой давал дисплей мобильного телефона.

Завершив обход своей одиночной камеры, Антонина села на груду пыльных мешков в позе роденовского мыслителя и задумалась – а что еще делать в этой позе?

Положение ее казалось безнадежным, да и было таким, с какой стороны ни посмотри.

Она заперта какой-то парочкой уголовников в подвале нежилого дома, где ее никто не будет искать. Да ее и некому искать – не только потому, что никто не знает, куда она отправилась, но и потому, что в целом мире никому нет до нее никакого дела.

Правда, та мерзкая тетка в красной куртке сказала, что им велели запереть ее всего на несколько часов – но наверняка она не собирается выпускать Антонину живой, потому что это ничего ей не дает, кроме неприятностей.

Все же, кому понадобилось удалять ее из дома Самохиных, да еще таким сложным способом?

Железной женщине Соколовой с ее подчиненными?

Нет, конечно – она и так может хозяйничать в доме сколько душе угодно. И Тоню нейтрализовать ей – раз плюнуть, может даже задержать ее и в камеру посадить, сама говорила.

Той парочке бандитов, которая появилась в доме после ухода спецслужб?

Это тоже вряд ли – они люди простые, как грабли, и незатейливые, как редис, они не стали бы выдумывать такой хитрый план, просто ударили бы ее по голове и сделали в доме все, что хотели. Вот чего они хотели от Тони – тоже ясно, они хотели, чтобы она сказала, где искать хозяина. Она понятия не имеет, куда он делся, но бандиты думают, что она знает. Так что удалять ее из дома им совсем не нужно, наоборот, им нужно в дом попасть, когда Тоня там находится.

Но тогда кто?

Додумать эту мысль до конца она не успела, потому что внезапно почувствовала, что в ее руку ткнулось что-то холодное и мокрое.

Антонина вздрогнула от неожиданности, но тут же почувствовала на своей руке жаркое прерывистое дыхание и поняла, что рядом с ней появился Рик.

– Рик, Рикуша! – проговорила девушка радостно и благодарно. – Ты пришел ко мне! Ты меня не бросил!

Рик облизнул ее руку шершавым языком, показав ей, что тоже ужасно рад их встрече и извиняется за свое легкомысленное поведение. Что поделаешь – увлекся, забыл, что эту несуразную Антонину нельзя одну оставить ни на минуту, сразу же она в какую-нибудь неприятность вляпается.

Теперь Тоне было не так страшно: она была не одна.

Во всяком случае, Рик не даст ее в обиду тому жуткому мужику!

Но в следующую секунду в голове Антонины возникла следующая мысль, еще более обнадеживающая: если Рик сумел сюда пробраться – значит, точно тем же путем можно отсюда и выбраться! Значит, в этом подвале есть еще один вход – или выход, что звучит намного приятнее! Выход, который она не нашла, когда в темноте обследовала свою одиночную камеру!

Рик, кажется, подумал о том же самом: он поднялся и двинулся в темноту, потянув ее за собой.

Пес уверенно шел через темный подвал, и в душе Антонины засияла надежда. Верный пес снова выручит ее! Он выведет ее из этого подвала на свободу! Тогда она даже не станет выговаривать ему за то, что помчался за помойным котом и оставил ее одну с той преступной парочкой. Это было сильнее его.

Они подошли к стене, Рик лег на пол и ткнулся носом в груду ломаных ящиков. Антонина помогла ему отодвинуть эту груду в сторону и увидела под ними квадратное отверстие в стене, достаточное для того, чтобы в него могла пролезть крупная собака.

Но вот сможет ли сама Тоня пролезть через это отверстие?

Рик оглянулся на нее и по-пластунски пополз в темный лаз, казалось, говоря – делай как я.

Через полминуты он исчез, и из-за стены донеслось его призывное поскуливание. Антонина тяжело вздохнула – если она не хочет остаться в этом отвратительном подвале, ей ничего не оставалось, как последовать за собакой.

Она вползла в проем. Голова прошла легко, но плечи застряли.

Тут Антонина почувствовала дикий страх.

Прежде она не замечала, что боится тесного, замкнутого пространства, но раньше ей и не приходилось в нем оказываться. Сейчас же, оказавшись в темной и душной тесноте, она пришла в ужас.

Стены давили на нее, как будто она была заживо похоронена, и на нее обрушили многотонную могильную плиту. Сердце забилось как барабан, дыхание перехватило, и она поспешно выползла назад.

Антонина долго сидела на полу, приходя в себя.

Наконец дыхание выровнялось, сердце перестало бешено колотиться, и она смогла трезво оценить свое положение.

Из-за стены доносился призывный голос Рика. Он не понимал, почему девушка не последовала за ним. Ведь он показал ей выход к свету и свободе…

Но это было сильнее ее.

Антонина вспомнила приступ клаустрофобии, охвативший ее минуту назад, и поняла, что скорее умрет в этом подвале от голода и жажды, чем повторит свою попытку.

Тут она услышала скрип двери и знакомый гнусавый голос:

– Ну, как ты тут, девонька, не соскучилась?

Дверь подвала широко открылась, и на фоне светлого прямоугольника возникла массивная сутулая фигура с длинными, чуть не до пола руками. Затем она разглядела засаленное пальто, надвинутую на глаза кепку и узнала мерзкого мужика, который на пару со своей подругой запер ее в этом подвале.

– Не соскучилась? – повторил тот, спускаясь по ступеням. – А вот и дядя Костя! Ну, со мной ты скучать не будешь, со мной ни одна баба не скучала!

Он двинулся к Антонине, широко раскинув длинные, как у гориллы, руки, как будто собирался обнять ее. Антонина попятилась, пока не уткнулась спиной в стену, подобрала с полу подвернувшуюся доску, приготовившись к обороне.

– Ты что же это задумала, девонька? – протянул Константин своим гнусавым голосом. – Ты поиграть со мной хочешь? Я и сам иногда люблю поиграть, да только сейчас мне с тобой возиться некогда. Марюсенька моя в магазин ушла, того и гляди вернется, так что нам поспешить надо, у нас времени мало! Марюсенька моя, она очень ревнивая, так что нам до ее прихода успеть надо!

Он подошел еще ближе и протянул руки к Антонине. Та замахнулась и изо всех сил ударила его по голове доской.

Однако никакого результата это не принесло: подгнившая доска раскололась от удара на множество кусков, а Константин только плотоядно ухмыльнулся:

– Надо же, какая игривая!

Он вплотную придвинулся к Антонине, обдал ее своим зловонным дыханием, отдающим чесноком и застарелым перегаром. Девушка почувствовала, что сейчас потеряет сознание от омерзения… Может быть, это и лучше – потерять сознание, чтобы ничего не видеть и не чувствовать. А еще лучше – умереть…

Тут рядом с ней мелькнула темно-серая тень, раздалось грозное рычание, и Рик, блистательный Рик в огромном прыжке налетел на Константина, сбив его с ног.

Константин истошно заверещал, замахал руками и ногами, как перевернутый на спину жук, но Рик прижал его лапами к полу, не давая пошевелиться. А по дороге еще, верно, куснул, поскольку Константин заорал вовсе уж истошно:

– Караул! Бешеные собаки загрызли!