Мимо ушей, конечно, подобное замечание пролететь не могло. Но я взяла огромный букет в руки и на минуту себя почувствовала звездой эстрады. Ну, или депутатом из парламента, им такие же дарят. Боюсь даже предположить, сколько тут роз. Пятьдесят? Семьдесят?

Прикинуть, конечно, я могла только на глаз. Да и то десятками, потому что так не определить.

Розы пахли восхитительно. Сделав глубокий вдох, я блаженно прикрыла глаза. Пусть весь мир подождёт. Не каждый день такие букеты под дверью нахожу… Хотя кому я вру, такой – первый раз в жизни.

– Так, не стой, поставь в вазу, – тут же распорядилась тётушка Сарабунда. – Да, в ту, с неприличными мальчиками.

– Они не неприличные, – буркнула я, быстро проходя в комнату.

На вазе просто изображены греческие юноши на Олимпийских играх. Очень обнажённые юноши на ну… о-о-очень Олимпийских играх. Ничего пошлого и постыдного, греки вообще к обнажённому телу относились как к прекрасному творению природы. Так что… нечего завидовать, в общем. А смотреть – приятно.

Но стоило разобраться с розами, как тётушка Сарабунда тут же подошла и одним движением, казалось бы, засушенной старушечьей руки отодвинула вазу высотой мне по пояс в угол комнаты.

– Пусть там постоит, – пояснила она, – а то плотоядни – ревнивые заразы. Ещё пообкусывают такую красоту.

– Так они же на кухне! – изумилась я.

– И что? – приподняла тонкую бровь тётушка Сарабунда. – Что им мешает корненожками добежать сюда? Точнее, доползти?

Я сглотнула. Так, теперь буду ложиться спать и класть рядом нож. Или топорик. Вдруг им надумается прийти ко мне в гости, потому что на подоконнике сквозняк? Хватит с меня одного беси, который считает, что кровать – это пристанище, а я плюшевая Ада, которую можно использовать как лежанку, накрывалку и подушечку.

Однако тут же включилась соображалка, и я осторожно уточнила:

– А что им помешает добежать до этого угла?

– Так тут же живёт Моня, – совершенно не растерялась она. – А с Моней они на начальной стадии холодной войны, прям как старая девственница с легионом стриптизёров.

– Кто…

Я покосилась на угол, где как ни в чем не бывало стояла ваза с неприличными мальчиками.

– Кто такой Моня?

– Мой любимый хищный паук из рода гарагуртовых! – с нескрываемой гордостью сказала тётушка Сарабунда и тут же уточнила: – Адочка, а что это ты так позеленела?

– Да я это… – выдавила я, пытаясь не думать о подступающей к горлу дурноте. – Давайте уже на улицу, а?

– Пошли, милочка, пошли, – покивала она и подхватила меня под локоток.

Во двор мы вышли без приключений. Я пыталась прийти в себя и осмыслить сказанное про бегающие цветы и хищного паука. Господи, мне срочно нужна другая комната!

Солнышко палило немилосердно, и я тут же пожалела, что не выпросила никакой шляпки. Даже самого экзотичного вида. При этом тётушка Сарабунда, кажется, чувствовала себя прекрасно. Поправила изогнутый василёк на соломенной шляпе, достала из сумочки сигару и закурила.

Я сделала глубокий вдох, и тут взгляд наткнулся на три двери, которых я раньше не видела. Две под нашей квартирой, одна – под Цириной. Точнее, их там тоже было две, но в одной жил Меф.

Кстати, розы! За разговорами о живности тётушки Сарабунды от меня как-то ускользнуло, что даже не возник вопрос, кто прислал розы?

– Кто мог меня так одарить? – спросила я, когда мы покинули дворик. – Меф?

Тётушка задумчиво выпустила колечко дыма, сосредоточенно глядя под ноги. Дорожка сложена из камней, тут глаз да глаз надо, не асфальт же. Вспомнились мои путешествия по Закарпатью, где города-крошки, сделанные по западному образцу, заводят путника в маленькие дворики выложенными брусчаткой дорогами. Когда ты, привыкший к широте южных улиц, путаешься и не можешь понять, где тротуар, а где проезжая часть?

На её плече соткался из воздуха нахальный чертёнок, которого я видела в первый день нашего знакомства. Он тут же поймал дымное кольцо, покрутил его на когтистом пальчике и закинул подальше.

– Не думаю, – сказала вдруг тётушка Сарабунда. – Он хоть и с кровью инкуба, всё такое, но без фантазии. Особенно, если ему велено лапы блудливые не тянуть. Он действительно пойдёт с тобой покупать вещи и, поверь, купит всё, на что ты покажешь. Но сам фантазировать не будет, я говорю.

«Как похоже на наших мужчин, – грустно подумала я. – Если хочешь сюрприз, то распиши сценарий, сунь ему в руки, дай адрес магазина и назначь время, когда всё это вручить. И главное! Не забывай ахать, охать и говорить: „Ой, как неожиданно! Как ты догадался, что я хочу именно это?“ Только так. Не со всеми, конечно, но с большинством – так».

– А кто же тогда?

Тётушка Сарабунда подвела меня к остановке.

– Подождём трамвай тут, а то пока дойдём пешком – испытаем на себе все прелести зноя. Кто же… Хм, – она задумалась, снова выпустив колечко дыма. Шлёпнула по лапке чертёнка, который норовил украсть и второе колечко. – Сложный вопрос. Я пока сама не могу ответить. Но явно не Меф, я этого пройдоху с пелёнок знаю.

Поняв, что предположения зашли в тупик, я всё же раскрыла рот, чтобы ещё кое-что уточнить, и тут позади раздался трамвайный звонок. Развернувшись, я взглянула на приближавшийся трамвай и обомлела.

Это транспортное средство было сложно назвать транспортным. Скорее уж оно напоминало цирк экзотов на выезде. Трамвай был дикой расцветки, без окон и в два этажа. Крыша отсутствовала, поэтому сидевшие наверху пассажиры могли свободно глазеть по сторонам. Но, судя по их лицам, поездка была ещё та, поэтому наслаждаться не получалось.

Кабина водителя была сделана в виде огромной морды какого-то фиолетового монстра. В целом не страшного, но очень своеобразного.

Водитель трамвая, вертлявый юноша с огромными очками на лбу, напоминавшими лётные, громко зазывал народ садиться.

– Проходим-проходим, не задерживаем. Мне, знаете ли, график надо соблюдать! Денежку отдаем, не шарахаемся, под ноги смотрим!

– Пошли, – подхватила меня под локоток тётушка Сарабунда. – Как раз нас довезет к Центру.

– А вы уверены, что это безопасно? – осторожно уточнила я.

– Абсолютно! – заверила она. – Сейчас даже не надо ездить в шлеме!

– Вы знаете, как утешить, – пробормотала я, стараясь поспевать за ней.

Дело в том, что мне выделили не только платье внучки-художницы, но и её босоножки. А так как нога у девчонки была больше моей, то скакать за бравой тётушкой Сарабундой оказалось удовольствием ещё тем.

– Хватайся за лесенку! – скомандовала она.

И правда, с первого на второй этаж вела лестница. Хлипкая и шатающаяся. Подниматься по такой – с первого раза дай бог, чтобы получилось. Но тётушка Сарабунда притоптывала от нетерпения и явно была готова подсадить меня под соблазнительный зад, едва прикрытый куцым платьем внучки.

Храбро ухватившись за поручень и решив не поддаваться панике, я поднялась. Испытала массу незабываемых впечатлений, однако не оступилась и не грохнулась, что уже многого стоило. Пассажиры смотрели на нас с интересом. Видимо, каждая остановка – своеобразный аттракцион.

Стоило мне оказаться наверху и сесть на первое попавшееся сидение, как следом направилась тётушка Сарабунда.

– Сарочка, как ваши дела? – раздался дребезжащий старческий голос.

Я перегнулась через поручень, чтобы рассмотреть говорившего. Подтянутый бойкий дедуля в очках и белой шляпе.

– Ничего-ничего, всё путём, – ответила она.

Тут же послышался звонкий шлепок, и я ахнула. Дедуля хлопнул тётушку Сарабунду по ягодице. Та не растерялась и огрела нахала сумкой. Пассажиры громко зааплодировали. Водитель довольно крякнул, потом кто-то завыл. Но раздумывать об этом было некогда, поэтому, не теряя времени, я подскочила и подала руку тётушке Сарабунде.

– Это Изер, – сказала она словно само собой разумеющееся. – Такой интеллигент, такой интеллигент, что чудо какой нахал! Но ты не волнуйся, это наше обычное общение. Так что всё в порядке.

– То есть это хороший знакомый? – уточнила я, ещё раз глянув на дедулю.

Тот не выглядел обиженным и оживленно болтал с кем-то по телефону.

– Трамвайный знакомый, – поправила тётушка Сарабунда. – Это особая категория. Видимся только в трамвае, но, как видишь, имеем интересное общение.

В этот раз я не удержалась и тихонечко хихикнула. Вспомнилась собственная история, как какое-то время я ездила в одной маршрутке с до ужаса симпатичным и харизматичным мужчиной. Сначала мы только видели друг друга, потом в час пик оказались прижаты друг к другу в недвусмысленной позе, а на следующий день он торжественно уступил мне место и заявил, что после вчерашнего как честный мужчина просто обязан на мне жениться.

Жениться, конечно, он не стал. Но роман был бурным и впечатляющим. Разошлись, когда он уехал жить и работать во Францию. Я покидать родину была не готова, да и он особо не звал, поэтому решили остаться друзьями. Несмотря на подтекст всей ситуации, о Борисе я всегда вспоминаю с теплом. Повезёт кому-то. Если, конечно, этот кто-то сможет ужиться с его кобелиной натурой.

– Готовим за проезд! – донесся голос водителя.

Я завертела головой, пытаясь понять, где установлен динамик, что всё так хорошо слышно.

Трамвай зазвенел и медленно тронулся. Ехать оказалось даже не страшно. Хотя изначально я уже успела попрощаться с милым домиком, бесёнком, плотояднями и даже пауком Моней.

– Чего ты? – удивилась тётушка Сарабунда. – Я плачу, не переживай.

– Хорошо, – улыбнулась я, решив не забивать ей голову своими поисками динамика.

Тем временем мою ногу что-то защекотало.

– Гражданочка, проезд оплачиваем, – донеслось откуда-то снизу.

Я опустила взгляд и взвизгнула. Внушительное, толщиной с мою руку, рыжее щупальце игриво трогало меня за коленку. Тётушка Сарабунда легонько шлепнула по щупальцу и сунула в него деньги.

– Два билета, Бабби. И чтоб ты меня так за ножку щупал, как молоденьких красоток, – укорила она.

– Виноват, – донесся гулкий голос, и на второй этаж взобралось существо, по виду напоминавшее смесь осьминога и цербера.

Три собачьих лопоухих рыжих головы, четыре лапы, кажется, восемь щупалец и длинный хвост со змеиной красной головой вместо кисточки. На животе висела сумка. Пока я, разинув рот, рассматривала возникшее перед глазами чудо природы, оно деловито достало из сумки два билета, дало змее на хвосте прокомпостировать их зубами и сунуло нам.

– Бабби, ты лапочка, – умилилась тётушка Сарабунда.

– Всем силами стараюсь, – доверительно сообщил он. – Знаете, сколько стоят косметические процедуры? А когтеточка? А укладка? Просто ужас! Но красота требует денег.

Услышав последние слова, я поняла, что почти прониклась симпатией к этому странному существу. Как бы кто-то ни выглядел, но если понимает товарно-денежные отношения наших реалий, то, значит, с ним можно иметь дело. Мораль, значит, наша, людская. А внешность – это уже мелочи. Я с утра тоже выгляжу не как богиня секса.

Бабби пошёл обилечивать остальных пассажиров. Я всё же невольно косилась в его сторону. Всё же такое чудо не каждый день видишь. Кстати, занятное дело, при всей экзотической внешности и наличии щупалец (я потом разглядела, что они тоже пушистые), Бабби не вызывал отторжения и желания сказать «бр-р-р». Вполне милая говорящая зверушка с бесконечно добрыми глазами цвета какао с молоком. В общем, почти живая игрушка. Это только поначалу шокирует.

– Ко всему привыкаешь, – философски изрекла тётушка Сарабунда, словно прочитав мои мысли. – Ко всему, милочка, я говорю.

Ехали, на удивление, совсем неплохо. Водитель знал своё дело, выложенная камнями дорога словно стала ровнее. Никто не подпрыгивал, не ругался и, соответственно, все были крайне довольны жизнью.

Улицы выглядели близнецами, чрезвычайно яркие, застроенные одно- и двухэтажными домиками, скрытые зеленью деревьев и наполненные запахами солнца и моря.

– Что это за город? – тихо спросила я тётушку Сарабунду, понимая, что до сих пор не додумалась озадачиться названием.