– Всё это – физические воздействия. Требующие значительных материальных затрат. И визуального контакта. Потому что повторяю: меток на радарах для автонаведения ракет или боевых лазеров они не дают. – голос Матери радовал приятным и мягким тембром. А её решения всегда отличались логикой и рационализмом, – Но! Напомню кое о чём. Имеется исторический прецедент. Борьбы как раз – с суккулентами.

В девятнадцатом веке фермерам из Австралии пришла в голову «умная» мысль. О том, что если насадить на их бесплодном и засушливом континенте кактус опунцию, из Мексики, эта непритязательная штука может быть использована для корма скота. Поскольку очень мясистая.

И они ввезли. И рассадили на плантациях. И овцы и прочий скот наотрез отказались есть эту штуку с колючками. А очищать оказалось и трудно и долго. А опунция очень быстро вылезла из-за загородок, и заселила почти все пригодные для неё земли. И чтоб бороться, пришлось из Мексики же – завезти бабочку, совку, гусеницы которой грызли эту самую опунцию изнутри, да так, что потом гниль и плесень «добивали» повреждённые, продырявленные растения.

Так и справились.

– Замечательный пример. – однако не заметно было, чтоб голос Джо лучился радостью, – А как потом они боролись с этими самыми совками? Ввезли ещё кого-нибудь – чтоб жрал уже их?

– Совершенно верно.

– Ха! В любом случае это – не метод. Потому что постоянно возникает необходимость ввозить всё новых и новых «естественных биологических врагов»! А биоценоз конкретного континента к ним – не приспособлен! Значит, все эндемики – попередохнут! Поскольку их кормовая база будет съедена!

– Ой, скажите пожалуйста, какие мы продвинутые в плане красиво применять незнакомые наукообразные термины, и задвигать теорию, созданную семьсот лет назад другими! Умными людьми.

– Никакие они не «незнакомые». – Джо насупился, – А если ты никогда не читаешь справочники и учебники по внеземным, да и земным формам жизни и замкнутым экосистемам, это не значит, что все на этой посудине такие же тупые и ограниченные, как ты!

– Думаю, что ваша очень содержательная дискуссия зашла в тупик, – голос Матери быстро поставил засопевших напарников на место, – А по поводу бабочек-совок – действительно. Джо прав. С ними потом тоже пришлось бороться. Биологическими методами, когда инсектициды оказались неэффективны. Но – справились. И экосистема Австралии не пострадала. Ну, почти.

– Ладно. Скажи тогда, как можно убить чёртова кактуса, живущего в вакууме – биологически! Ведь я никогда не поверю, что тут можно применить каких-нибудь насекомых.

– Верно. Насекомых для космоса ещё никто, насколько знаю, не разработал. (А зря! Вот уж их потенциал, как оружия – невозможно переоценить!) Но наши кактусы «биологически» убить – легко. Заразив, например, какой-нибудь болезнью кактусов. Скажем, чёрной гнилью. Это такая плесень, которая прекрасно выживает и в вакууме, и даже на поверхностях космических кораблей. А боится только высоких температур – выше пятиста Цельсия. И – тоже жрёт всю органику.

– Мать! Ты это предполагаешь? Или уже… Увидела?

– Да я и вам покажу. – на экране снова возникло изображение в голубых тонах, – Вот эти ошмётки – всё, что осталось от ближайшего «кактуса». Но тут повсюду плавают и останки, если можно так сказать про растения, пусть и гигантские, и других. Суккулентов. Правда, от них-то самих давно ничего не осталось, просто споры и «плодовые тела» плесени сохраняют пока форму сожранного кактуса. Поскольку перебираться на новые тела тут уже некуда: всё съедено подчистую.

«Ошмётки», пусть и состоящие из плесени, выглядели крайне неаппетитно. Впрочем, Джо никто их есть и не предлагал. Поэтому он убрал выражение омерзения с лица:

– И – что? Так по всей этой системе? И – никого «живого»?

– Да. На местных планетах нет даже простейших: бактерий или вирусов. Впрочем, это, скорее, от отсутствия на них атмосферы.

– Понятно. Но… Наш же кактус – смог как-то… Сбежать отсюда?

– Нет, он не «сбегал». Поскольку, как я уже говорила, у него нет двигателей. Ну, в привычном нам плане. И его способность перемещаться в пространстве крайне ограничена. То есть – он мог бы двигаться вперёд, отбрасывая назад эти самые стручки. Но это – крайне неэффективно. И ужасно медленно.

Так что я думаю, его кто-то запустил. Спасая от уничтожения. И он двигался наугад, чисто – по инерции.

– А тарелка, к которой он «присосался»?!

– Я не совсем правильно выразилась. Кто-то запустил не сам кактус, а бочки-семена. И вот, одно из них нашло-таки подходящую жертву! А обитатели, то есть – экипаж тарелки, оказались достаточно наивны, или беззаботны, чтоб, как сделала я, просто взорвать семя в пространстве, пока оно ещё не достигло их посудины.

Ну, или им стало очень любопытно. Что будет.

– Н-да, «любопытство сгубило кота»*…

* Английская поговорка: «Curiosity killed the cat».

– Как хорошо, что Мать не стала ждать, и «смотреть, что получится»! Мать! В очередной раз – спасибо!

– Да ладно, как говорится – ради общего блага старалась. Если бы вас, попугайчиков, Шушару, и все продукты на борту сожрали, мне было бы… Скучно!

Джо невесело ухмыльнулся:

– Вот! Говорил я, что не нужен ей блок неформальной логики и юмора, так ты же меня не слушал: «Пусть вставит! Зато будет веселее! А то от твоего казарменного у меня уже скулы сводит!»

Вот посмотришь: в этот раз – прилетим, точно заставлю техника Вассью выворотить то, что он ей всобачил!

– Это заявление, «последнее и решительное», слышу уже в пятьсот семьдесят третий раз. А блок всё на месте.

Джо снова фыркнул. Действительно, когда они возвращаются из очередного рейса, в Клайд, или на другие базы, или «домашние» планеты, его решимость как-то… увядает. Да и мысли возобладают такие: «а ведь действительно – с блоком – веселее!».

– На месте он останется, или нет, предлагаю решить потом. А сейчас рекомендую сматываться и отсюда! Потому что чёрная гниль, которая тут везде, или что там доело остатки наших друзей-кактусов, обнаружила «Каракатицу». И сейчас примется и за нас!

– Мать!!! Ты – что?! Ведь Чёрная гниль – это же – плесень! И она-то – совершенно точно не может самостоятельно перемещаться в пространстве и вакууме! Её… Кто-то должен разнести!

– Не совсем всё же так. Плесень – это тоже живой организм. Пусть и простейший. А инстинкты есть и у простейших: есть, пить, размножаться. И вот детекторы, или что там есть у этой штуки, среагировали на массу «Каракатицы», и к нам летят споры. Тоже, кстати, выстреленные из материнского тела-организма! Плюс ещё в пространстве тут везде плавают и отдельные, так сказать, самостоятельные, споры-охотники. «Авантюристы». Вроде нас.

– Ну так – сваливаем! – Джо уже не реагировал на «юмор в его стиле», – Достали меня уже эти «выверты эволюции»! Естественной там, или искусственной – не суть! Вперёд! Благо, мы уже сидим пристёгнутые!

Очередной прыжочек Мать сделала сразу на три парсека. Однако после завершения сообщила:

– Опоздали. У нас едят пластиковую оболочку кабелей, соединяющих локаторы и сенсоры наружного обзора – с внутренними приборами!

– А-а-а!!! Помогите! Я уже чувствую, как свистит, улетая, воздух из проеденных дыр! Задыхаюсь! Воздуху! – впрочем, глаза Пола после того, как Джо на него посмотрел, вернулись к обычным размерам, а крики поутихли. Джо хмыкнул:

– Мать! Как быстро кабели проест до действительно – дыр?

– Примерно за шесть с половиной часов. Да я и не обнаружила бы, если б не микроп. Которого я предусмотрительно выпустила на наружную поверхность нашей посудины. Это его камеры, с микроскопными насадками, показали точечные изъязвления.

– То есть – ты в глубине души была уверена, что посещение мест с чёрной плесенью нам просто так не сойдёт?

– Ну да.

– И что теперь делать? Ведь ты не можешь обработать наружную поверхность всей «Чёрной каракатицы» твоими… Ядами и дезинсектантами? Они же… Замёрзнут!

– Верно. Не могу. Зато я могу сделать кое-что поинтересней. (Давно хотела попробовать такой способ!)

Тут, поблизости, всего-то в полупарсеке, есть достаточно большой красный карлик. Вроде нашего Солнца. Я могу подлететь к нему, и провести «Каракатицу» сквозь его хромосферу. Броня, конечно, нагреется, локаторы и сенсоры сгорят, зато! Кабели и вся наружная поверхность нашей посудины окажутся полностью обеззаражены!

– И… Сколько на это уйдёт времени?

– Девятнадцать минут. Это – включая минуту на сам прыжок, двенадцать – на разгон до достаточной скорости, и шесть – на сам пролёт в хромосфере. Там более шести тысяч градусов.

Все «враги» помрут, проще говоря.

– Действуй! Меня уже подташнивает от всей этой органической тряхомудии! Никогда больше не буду в космосе – встречаться с «биологическими» объектами!

Джо глянул на напарника весьма скептически:

– Не зарекайся. Может, нам ещё повезло! А вот те корабли, у которых не было нашей Матери – давно сгинули в пучинах космоса!

Или попадали на какие-то солнца, или уж до сих пор летят…

Мёртвые!

Теперь передёрнуло Пола.

Мать рассчитала скорость и трассу движения корабля так, чтобы он прошёл сквозь хромосферу огромного и массивного светила по касательной, чуть отклонившись от прямой траектории под действием гравитации солнца: пролетели без проблем.

Вот только Мать запустила режим медленного вращения их посудины вокруг своей оси – так, что «Чёрная каракатица» изображала вальсирующую выпускницу школьного бала. Джо, вращения не переносивший, ощущал как к горлу подкатывает комок съеденной пищи. Но – пережил. Сдержался.

А вот более выносливый к вращению, но мнительный Пол всё время ворчал, что ему «жарко». Ворочался на кресле, и даже скинул верхнюю часть комбеза. И постоянно утирал пот со лба салфеткой. Но Джо списал это на нервы: термометр в рубке все эти шесть минут «вращательного» пролёта неизменно показывал плюс двадцать один Цельсия. Ну, ладно: двадцать два.

– Мы «обработаны». Угрозы заражения больше нет. Хотя, как я и говорила, ни одного сенсора, локатора, транслятора, и вообще – ни единого выступа или кронштейна на внешней оболочке не осталось.

Да и кабели всё равно придётся менять.

Зато у нас нет наружных пробоин. И спор космической заразы.

– Погоди-ка, Мать! – до Пола как всегда дошло, только когда стало уже поздно, – Ты хочешь сказать, что мы теперь… И слепы и глухи?!

– Ну, глухи»-то мы всегда. Поскольку микрофоны там, снаружи, хоть и были, ни единого звука, который был бы нам полезен, они за всё время своей работы не предоставили. А вот насчёт слепы… Да.

– И как мы теперь будем… Общаться с диспетчерами космодромов? А перемещаться в пространстве?! Не хотелось бы, подобно слепому котёнку, возникнуть внутри какого-нибудь солнца!

– Ну, не настолько всё плохо. Как раз сейчас я через аварийный технический люк выпускаю второго микропа взамен утраченного, – Джо поморщился: ещё тридцать пять кредитов! Но никуда не денешься: «гарантия»! – И он оснащён приёмо-передающей антенной. Для связи с кем бы то ни было. И будет вести трансляцию со своей видеокамеры онлайн. А ловить эти сигналы я буду на проводки, которые он сейчас тащит с собой. Пробьёмся. Хоть, конечно, и будет небольшая утечка воздуха, пока я не заделаю дырочку гермопеной.

– Думаю, мы это переживём. Ладно. Что дальше-то делать будем?

– Как – что? Полетим себе дальше! Поскольку полтора месяца – не срок для нашего обычного рейса.

– Куда это мы полетим, оптимист ты наш …ренов?! Без сенсоров, без стационарных специализированных видеокамер, без радарных тарелок и внешнего тубуса гамма-сканнера! Не-ет, нам сейчас дорожка только одна! В Клайд. Зализывать раны.