Агрессивные, плотоядные, и омерзительные (страница 16)
Мать с помощью плазменного резака аккуратно вскрыла замок на огромном круглом наружном люке. Манипуляторы челнока отвалили метровой толщины многослойную, как обозначил разрез, створку.
– Вижу ещё люк, в торце тамбура!
– Кто бы сомневался, что тут будет тамбур, – буркнул Джо. Он, несмотря на страх и море сомнений, шёл с плазменной пушкой впереди, – Мать! Вскроешь?
– А то! – через пару минут манипуляторы отвалили и этот люк.
Темнота. Они втащили переносные прожектора, включили налобные и запасные ручные фонари. Размеры коридора поражали – не меньше чем пять на пять ярдов!
– Мать, что скажешь?
– Судя по скафандрам, они были не гуманоидами. А напоминали, скорее, рептилий. И рост – не менее трёх-четырёх ярдов. – Джо уже и сам заметил скафандры с вздутием для головы и шестью странными отростками пониже, вероятно – для конечностей. Пять костюмов для наружных работ висели в застеклённой камере у входа.
Его наплечная камера зажужжала сервомоторчиком, давая Матери круговую панораму.
– Ну здорово. – фыркнул Пол, – Разумные ящерицы. А то и динозавры. Такого нам ещё не… Хм. Джо? Подойди-ка. Кажется, я нашёл схему корабля.
– Похоже, да. Причём даже – поэтажную. – Джо долго рассматривал выгравированный на стене странный чертёж, непривычный, но вполне понятный: план всех помещений на всех семи уровнях, прежде чем не без дрожи в голосе сказал, – Мать, ты всё запомнила?
На этот раз она точно – возмущённо фыркнула. Джо не дал себя сбить:
– Идём в рубку. Она на уровень ниже шлюзовых. Вот – это, вроде, лестница.
Ступени лестницы раза в полтора превышали те, к которым привыкли они.
Люк в рубку, разумеется, тоже оказался заперт. Его уж пришлось вскрывать самим. Так же как и отваливать тяжеленную створку.
– Не могу не напомнить, что мы уже нарушили пункты Устава с седьмого, статья восемна…
– Хватит, Пол! Я и так весь пропотел от волнения и усилий! Твоих ехидных шуточек и комментариев мне как раз и не хватало! – у Джо дёрнулась рука с пушкой. Напарник, и сам тяжело дышавший после возни с неподатливым при полутора «жэ» люком, заткнулся. Да и нервничал он теперь, кажется, даже больше, чем Джо.
Перед ними оказалось большое круглое помещение – в-принципе, оно просто напоминало увеличенную раз в десять их собственную рубку… Вот только кресла.
Не-ет, их проектировали явно не под человекообразные зады!
Приборы и пустые экраны не заинтересовали Джо. Зато в углу возвышалось солидное полуцилиндрическое сооружение – вроде саркофага. Из стали. Сверху лежал лист, кажется, алюминия. С иероглифами – Джо ещё подумал, что похоже на инструкцию по пользованию.
Спереди полуцилиндра оказалось что-то вроде панели управления. Разумеется, сейчас все эти лампочки и шкалы глядели на них мёртвыми тусклыми бельмами… Джо сглотнул, прежде чем смог сказать:
– Похоже, они знали, что погибнут. Но – подстраховались.
Кажется, внутри сохранился кто-то… Или – план воссоздания. Кого-то.
Это, как мне помнится – камера для клонирования. Я… Уже видел такие. На Лимбусе-3. Не знаю уж – остались они от этих, или ещё от кого – но существо легко воссоздаётся, если… Сохранился процессор аппарата. В тех – не сохранился.
– Вот уж повезло туземцам Лимбуса… А то сейчас их и в живых-то никого не было бы! А только злобные монстрообразные ящеры таскали свои безобразные тела по…
– Пол!..
– Всё, молчу! «Берегу свои тупые шуточки для другого раза!». Но вот не оставляет меня почему-то мысль, что эти твари… Будут поопасней, чем наша любимая мерзкая тварюга! То есть – мы попали как бы из огня – да в полымя!
– Похоже на то. Только, думаю, правильней будет другая пословица: поменять шило – на мыло!
Внезапно послышался голос Матери:
– Я расшифровала надписи на листке дюралевого сплава, что лежит на крышке. Они просят залить вот в ту ёмкость обычную воду, а вот в тот ящик – засыпать любую органику. Типа белковой массы, можно даже аморфной. После чего подать любую электроэнергию вот в эту сеть… – она высвечивала всё перечисляемое остронаправленным лучом фонаря на плече Пола.
– И… Что?
– И богоподобные существа этой коварно убитой страшным паразитическим существом расы смогут восстать из долгого Ничто, и… Будут очень благодарны!
– А проще говоря – перестреляют, или сожрут всех спасителей?!
– Ну и кто тут теперь параноик?! – Джо даже рассмеялся. Правда, смех получился не слишком натуральным, и быстро затих, отразившись от словно мрачно ожидавших чего-то панелей с экранами и рукоятками, стен, и центрального пульта. Джо сглотнул.
Так они с Полом и стояли, настороженно оглядываясь, и действительно ни к чему не прикасаясь. Что-то тёмное и странное, некое подозрение мрачным спрутом шевелилось в душе Джо. Похоже, Пол теперь чуял то же самое. Потому что первым нарушил тишину:
– Знаешь что, напарник… Я почему-то решил, что снаружи и воздух поздоровей, и солнышко… Ну, пусть и не светит – но – хотя бы есть. Где-то там, на небе… Идём?
– Идём. Но прежде… Нужно кое-что закончить.
Мы – простые «искатели Куша». И, как бы глупо или высокопарно это не звучало, я не хочу, чтоб гибель расы людей была на нашей совести.
Так что – …ер с ней, с Меотидой: пусть федералы нас сажают. Зато сидеть будем…
С чистой совестью!
Пол только фыркнул, опустив светофильтр на шлем.
Джо, чуть отступив, поднял резак.
5. Покоритель Мира и его окрестностей.
– Да нет, не может такого быть. Всё это – чушь собачья! – ноги Пола в сиреневых дырявых носках даже убрались с консоли пульта под главным экраном, а туловище дёрнулось вперёд, к мониторам переднего обзора, так возмущён оказался их обладатель.
Джо только посопел. Вздохнул. Поёрзал в кресле. И попросил:
– Мать. Давай-ка, пожалуйста, ещё раз. И помедленней – а то вон Пол не врубается. Напоминаю, что он в космонавты попал прямо из средней группы детского сада, так что ему надо помедленней. И – простыми словами. Ну, заодно и мне напомнишь ситуацию.
– Поняла. Повторяю. – главный компьютер их кораблика, именуемый просто и коротко: Мать, эмоциями, как мексиканка на рынке, не брызгала. Собственно, она и всегда говорила приятным женским голосом, и объясняла очень доходчиво. И повторяла, когда случались такие как сейчас, ситуации, по два раза. Без обид и подколок, от чего не удержалась бы живая женщина. А в сложившейся ситуации повторять приходилось уже в третий раз, – Планета на двадцать процентов меньше Земли, сила тяжести на поверхности в полтора раза меньше. Вращение её вокруг своей оси очень медленное – один оборот за почти год. То есть – она практически всегда обращена к светилу одной стороной. Наклона оси к эклиптике нет вообще – а, значит, нет и смены времён года. Среднегодовая температура на поверхности – плюс двадцать Цельсия.
Главное отличие от того, что нам обычно попадается: вокруг планеты имеется явно искусственный кокон. Трёхслойный. То есть – три степени защиты. Я выявила слои из электромагнитного, (а точнее – радиационного) теплового, и гравитационного полей. А говоря проще, вы не можете туда опуститься, чтоб не: первое – получить смертельную дозу радиации, второе – поджариться даже в скафандрах, и третье – сплющиться в лепёшку.
Цифровые значения повторить?
– Нет, не надо. – Пол хохотнул, – Пять тысяч Кельвинов убедят кого хочешь. Да и сорок пять «Же» тоже. Ну а на радиацию я смотрю уже как на вишенку на торте. Просто – «приятный» бонус! Дополнительная строка на моём надгробии, так сказать. Что, дескать, не побоялся…
– Помолчи-ка, остряк-самоучка. – Джо досадливо поморщился. Он не любил, когда напарник по поводу ситуации, вовсе не казавшейся смешной или безопасной, начинал шутить. Да ещё и неоригинально, – У меня тут разговор с девушкой, которая хотя бы может вразумительно объяснить, что нам делать дальше в данном случае.
– Ну и пожалуйста! Могу и помолчать. – молчать, однако, Пол явно не собирался, потому что развернул туловище снова к центральной консоли, – Мать. Так ты можешь дать гарантию, что там, на поверхности, действительно нет ничего и никого живого?
– Да. Ни один из моих бортовых сканнеров, и сканнеров зондов, разумной, да и просто жизни, ни на поверхности, ни в толщине грунта и скал, до глубины в двадцать километров, не выявил. На планете нет даже растений, что было бы видно в наши телекамеры, или простейших – то есть, бацилл, микробов, и вирусов. Ну, вернее, их нет в том слое атмосферы, куда я смогла опустить зонды.
– То есть, проще говоря, мы, если сумеем-таки спуститься, и пособирать артефактов, ни один Земной закон не нарушим?
– Ну почему же. Нарушите. Напоминаю: параграф 8. 124 межпланетного Законодательства предусматривает пять лет в колонии общего режима, если будет сделана попытка разграбления предметов и артефактов явно техногенного происхождения. А параграф 3. 11 предусматривает год за несвоевременное сообщение, или три – за просто – несообщение в колониальную Администрацию. Об обнаружении планеты со следами от цивилизации разумных существ.
– Спасибо, что так доходчиво напомнила. – легкомысленный тон закинувшего сейчас руки за голову напарника дал Джо понять, что тот плевать хотел на Уставы и Законы. Собственно, Джо и сам относился к этим нормативным актам примерно так же. Авантюристы-космопроходчики очень редко обращают внимание на всякие «умные» казённые бумажки, когда предоставляется возможность поживиться чем-то таким, что официальная Земная наука ещё не открыла, и что можно с выгодой… Продать!
Плевать кому: коллекционерам экзотической флоры-фауны, любителям сувениров-артефактов от неизвестных рас, золота или бриллиантов, или ещё чего редкостного и чужого.
А в данном случае продать – точно можно было. Бы.
Если б только удалось спуститься на поверхность. Столь надёжно защищённую. Поскольку многообещающего вида слегка повреждённые здания и сооружения, полуразрушенные здания, похожие на цеха заводов, совсем уж руины, и явно сломанные странные членистоногие и ощетинившиеся дулами и стволами колёсные и гусеничные устройства и машины, буквально устилали поверхность обнаруженной планеты, заставляя чесаться руки и выделяться слюну.
Но в десяти километрах от вожделённой поверхности начиналась защита: первым шёл пояс радиационного, далее – теплового, и в пяти над почвой – гравитационного поля.
С четырёх же километров начиналось то, что можно было бы назвать настоящей атмосферой, а не её жалким разрежённым подобием, как над слоем защиты: азотно-кислородная смесь, с содержанием кислорода всего в девятнадцать процентов, и давлением лишь чуть побольше, чем на Марсе: двести десять миллиметров ртутного столба. То есть, если б удалось спуститься, выжить без скафандров всё равно не представлялось возможным. Хотя…
Джо вспомнил, что на вершине Эвереста давление примерно такое же. И – ничего, шерпы там выживают даже без кислородных приборов! Вот что значит привычка. И наследственность.
– Ладно. Нетрудно догадаться, что раз всё это защищено так надёжно, кому-то очень надо, чтоб всё это сохранялось вот в таком, девственно-разрушенном, виде. Мать. Эти… ну, те, кто установили эти барьеры, они – что? Используют эту планету как музей? Склад устаревшего оборудования? Или, скорее, как образчик того, как нельзя вести себя на планете?
– Вероятность первого около семнадцати с половиной процентов. Второго – три с четвертью. Третьего – ноль ноль два процента.
– Ха! А что же тогда – наиболее вероятно?! – Пола снова проняло.
– Наиболее, а именно, семьдесят восемь и пятьдесят шесть сотых процента, за то, что это – Полигон. Где проводят испытания.
– Да-а?!.. И чего же здесь испытывают?