– А когда станешь? – поинтересовался он. – Это что-то изменит? Или ты будешь трястись за то, чтобы нас случайно не увидели в экстремальном аквапарке и не отругали представители социальных служб? Мы ведь не из тех, кто будет оставаться в тени, особенно после выхода Ильеррской. Да даже эти твои два…

Он кивнул на вальцгардов.

– Все равно будут привлекать внимание.

– Они не будут со мной постоянно.

– Поправочка, три, – хмыкнул Ленард и указал на Терграна. – Знаешь, я, пожалуй, пойду.

– Ленард! – я попыталась схватить его за руку, но он увернулся. – Вообще-то я думал, что мы проведем этот день вдвоем, Танни. Ну, не считая этих…

– Я собиралась провести этот день с тобой, – сложила руки на груди.

– Да ну?! И потому позвала еще и этого? Могла бы просто сказать, что хочешь развлечься, и мимолетно захватишь меня, чтобы дома не сидел. Все, я пошел. И не вздумай за мной ходить, понятно?!

Ленард оттолкнул меня и бегом бросился в сторону улицы, я бросилась за ним, но Тергран перехватил меня за руку.

– Пусть остынет.

– Пусть остынет?! – рявкнула я. – Ты зачем вообще пришел?! Не мог мне это по телефону сказать? Теперь он решил, что он мне не нужен, и что я собиралась встречаться с тобой!

Рванулась, но Тергран сильнее сжал мое запястье.

– Танни. Тот вариант, что ты нужна мне, ты не рассматриваешь?

Мне захотелось дать ему в глаз.

– Тергран, ты серьезно? Ты приперся это выяснять в день, который я собралась провести со своим сыном?

Я выдернула руку из его захвата так, что чуть не выдернула ее с концами, обернулась: Ленарда нигде не было. В эту минуту я поняла, что дать в глаз – это слабо. Правда, вместо того, чтобы осуществить задуманное, я села прямо посреди парковки и разревелась. Сама не представляю, что на меня нашло – то ли осознание того, что мать из меня никудышная, накрыло, то ли просто достало все, но ревела я так, что ко мне сбежались не только вальцгарды, но и охрана «Аква Фриз». Высокие мужчины в форме, один из которых поинтересовался, не нужна ли мне помощь, и глядящие на вальцгардов и Терграна настолько выразительно, что им полагалось испариться на месте.

– Эсса, пойдемте в холл. – Один из них протянул мне руку, когда понял, что ничего внятного, кроме мотания головой и что-то среднего между ревом драконьего детеныша и ужаленного в задницу набла уже не добьется.

Я даже поднялась и пошла, вальцгарды потопали следом.

– Вот, возьмите. – Ко мне тут же подскочила одна из администраторов с сипроновым платочком.

Я взяла и высморкалась так звучно, что у меня заложило уши.

– Хотите воды? – Охранник тут же нарисовался рядом со стаканчиком.

И в этот эпичный момент нас ослепила вспышка. Охрана очухалась быстрее, чем я, один рявкнул:

– Папарацци! – и рванул следом за убегающим парнем.

Далеко он, правда, не убежал: на его пути возник Тергран, который по какой-то неведомой мне причине отстал от нашей процессии. В результате журналиста скрутили, достаточно быстро утащили вместе с камерой из холла, но в полном в воскресный день аквапарке такое просто не могло остаться без внимания.

– Папарацци?

– Эсса Ладэ? – пискнул кто-то.

– А?

– Теарин Ильеррская!

– А почему она плачет?

После этого заявления меня тоже утащили в сторону служебных помещений, правда, на ходу не переставая вглядываться в мое лицо. Вальцгарды сурово взирали на охранников, охранники – на вальцгардов, я икала и думала о том, что хочу, чтобы от меня все отстали. И еще о том, где теперь искать Ленарда, потому что я должна была его найти!

Как выяснилось, вели меня не к служебным помещениям, а в медпункт, где ко мне тут же подлетела врач и, услышав обо всем, что случилось, мигом выставила за дверь всех посторонних.

– Успокоительное, – пробормотала она. – Эсса Ладэ, у вас нет аллергии на этот препарат?

У меня аллергия на себя.

Этого я, правда, вслух не сказала, глянула на коробку и мотнула головой. Покорно позволила прилепить себе пластырь и сидела на кушетке до тех пор, пока во мне не осталось слезной жидкости. Уже потом, когда ее не осталось, я поняла, что что-то не так. То есть сначала мне стало нечем дышать, потом в груди загорелось, как если бы я хлебнула пару-другую стаканчиков вышедшей из берегов лавы, потом в пальцы ударило холодом. Последнее, что я увидела – это очень круглые глаза врача, и то, как цвет ее лица стремится к цвету заснеженных вершин Ферверна. На этом мое сознание помахало мне ручкой и выключилось.

Обратно включилось уже совершенно в другом месте. По крайней мере, я была точно уверена, что высокие светлые потолки (именно эти высокие светлые потолки), я вижу в первый раз в жизни. Реальность плавала туда-сюда, потолок наполовину заслонило лицо врача – круглое, как большая луна в ночь Драконьего взгляда.

– Э.С.С.А Л.А.Д.Э, – произнес он почему-то очень четко, по буквам. – Вы меня слышите?

– Слышу, – ответила я.

– Хорошо. – Мне в глаза посветили фонариком, из-за чего я зажмурилась. – Нет, так не пойдет. Давайте-ка. Недолго смотрите на меня.

Я посмотрела, но на этот раз мне зажмуриться не дали, придержав веко.

На моей руке было столько датчиков, что ими можно было измерить состояние нескольких человек, эта паутина протянулась от меня к аппарату медицинской капсулы, который пищал моим пульсом и явно намекал на то, что все в порядке. Зачем еще в глаз светить-то?!

– У вас был анафилактический шок, – произнес врач, – мы едва справились, и вы очень, очень сильно нас всех напугали.

Ы?

– Анафилактический шок, – повторил мужчина.

Он действительно напоминал луну, но к счастью, хотя бы светить перестал. В смысле, убрал фонарик.

– Это аллергическая реакция на препарат.

Аллергия?! Да что не так с этим аквапарком?!

Аква…

– Ленард! – я подскочила так, что чуть не сорвала сразу несколько датчиков, и аппарат отозвался недовольным писком.

– Эсса Ладэ! – Врач немедленно уложил меня обратно.

Только сейчас я поняла, почему он закрыл собой полпотолка: он был невысокий и толстенький, поэтому когда наклонялся, практически на меня дышал.

– Вы чуть не погибли, – напомнил он с прямолинейностью, свойственной всем представителям его профессии.

– Спасибо, я поняла. Но Ленард…

– Ленард Харинсен здесь. Так же, как и многие другие, – заметил врач. – Они дожидаются моего разрешения войти, но я бы хотел уточнить одну вещь. Вы согласились принять сильнодействующий препарат…

– Говорю же, у меня раньше не было аллергии! – Лицо врача больше не плавало туда-сюда, и то ладно.

– Мне вы этого не говорили, но дело не в аллергии. Дело в том, что принимать сильнодействующие препараты в вашем положении в принципе не рекомендуется.

– В моем… чего? – я уставилась на него, пытаясь собрать в кучу ускользающие мысли. Видимо, все в мире гармонично: комната не расплывается, зато мысли расплываются.

– В вашем, – сурово сказал мужчина. – Вы ждете ребенка, эсса Ладэ.

– Вы уверены? – не совсем тот вопрос, особенно когда он задается неожиданно севшим до писка голосом.

Врач нахмурился.

– Вы не знали?

Да, и не знала бы об этом еще месяцев пять! Или четыре? Сколько там можно ходить беременной, пока живот не начнет расти?

– Понимаю. Что ж, в таком случае…

– Вы никому об этом не говорили, надеюсь?!

– Я сказал, что с вами все в порядке, – он нахмурился еще сильнее.

Все в порядке?! Это вы называете все в порядке?

– Вот и правильно. Вы молодец, – я уже смутно понимала, что несу, но снова села прямо в капсуле, игнорируя истеричный писк аппаратуры. – Отцепите это от меня…

– Эсса Ладэ, вам лучше остаться здесь. Анафилактический шок – не то, с чем стоит шутить. Если вдруг симптомы вернутся…

Кажется, уже вернулись. Мне снова стало нечем дышать, как-то подозрительно нечем.

– Эсса Ладэ?

– Вы… выйдите, пожалуйста, – попросила я. – И им… тем, кто там, скажите, что я пока не готова. Что я впала в кому, что у меня выпали волосы или что-нибудь в том же ключе.

– Я не могу, – судя по округлившимся глазам, врач не понимал юмора, и вообще такая буйная пациентка досталась ему впервые. А вот надо было посещать практику в психиатрии. Интересно, они все посещают практику в психиатрии?

О чем я вообще думаю, а?

– Ладно, тогда дайте мне пять минут.

Десять. Двадцать. Тридцать… Можно месяц.

Мужчина посмотрел на меня так, будто сомневался в моем рассудке.

– Не стоит пока отключать вас от капсулы… – Он поправил датчики у меня на руке. – Лучше понаблюдать за вашим состоянием как минимум до завтрашнего утра.

– Завтра утром у меня съемки! – рявкнула я.

Не хотела, просто голос сам собой повысился, но врач вздрогнул и попятился.

– Я… гм, пожалуй, оставлю вас ненадолго.

Пожалуйста!

Стоило ему выйти, я содрала с себя датчики и вылезла из капсулы. На мне была длинная больничная рубашка в горошек, такая, до пят, а где осталась моя одежда… Впрочем, одежда тоже была, лежала на мягком кресле, в котором свободно можно было уместить две меня.

Ребенок?!

Вы серьезно?!

Я доскакала до кресла и поняла, что у меня кружится голова. В это самое кресло и села, пытаясь глубоко дышать, как на танцевальных разминках.

Кислород! Кис-ло-род. Все, что мне сейчас нужно – это кислород.

Ребенок от Гроу?

Гребенок.

Я в звезде.

Перед глазами и правда мелькали звездочки: то ли кислород был некачественный, то ли что еще.

У меня съемки.

Усыновление, школа для будущих родителей.

И гребенок. Что-то в этом уравнении явно лишнее. Точнее, не что-то, а кто-то… Мне сейчас нужно думать, что делать с Ленардом…

Ленард!

Мне же не позволят его взять, если я буду беременна. И вообще, как я смогу выносить драконенка?! В идеале рядом должен быть его отец, чтобы вливать в меня пламя, но это в идеале, его отец в Ферверне, вливает в Сибриллу… не будем уточнять, что. Да он вообще на ней женится скоро!

А что, если он захочет его забрать?!

– Тан? – надвигающийся на меня поток мыслей, размером со штормовую волну Зингсприда, прервал именно Ленард. Он заглянул в палату осторожно, но, заметив всклокоченную меня (подозреваю, что всклокоченную), бросился вперед и порывисто обнял. – Прости! Прости меня, пожалуйста!

Я обняла его автоматически, пытаясь собрать мысли в кучу. Куча получалась размером с мэйстонский Драконий шип, верхушку которого венчал ресторан.

– Я такой идиот… я вообще не подумал, когда нес всю эту ерунду. Когда мне сказали, что ты в больнице… – Он неожиданно всхлипнул, и куча рассыпалась.

Просто я осознала, что здесь и сейчас я нужна ему, а остальное… с остальным будем разбираться потом.

– Так… – сказала я, отстраняясь. Подвинулась. – Садись давай.

Ленард плотно сжал губы и замотал головой.

– Вечно я все порчу.

– Слушай…

– Нет, я тебя недостоин. И их я тоже был недостоин! Я им столько гадостей сказал…

– Ленард, мы все совершаем ошибки. Мы все ссоримся. Все бросаем своим близким обидные слова…

– Угу, и только я умудрился бросить их перед тем, как они умерли, – последнее слово он почти проглотил, глаза заблестели.

– Иди сюда, – повторила я. – Мне крайне неудобно с тобой говорить, когда приходится задирать голову. Это первое.

Ленард судорожно вздохнул и сел.

– А второе, со мной все в порядке. И прямо сейчас ты можешь сказать мне, как ты меня любишь.

Он моргнул, снова плотно сжал губы.

– Твои мама и папа прекрасно об этом знали. А я нет. У меня только что был анафилактический шок…

Еще мне только что сообщили, что у меня будет драконогребенок, но к делу это не относится.

– И мне очень хочется, чтобы ты мне это сказал, – я протянула ему руку.

А еще, чтобы кто-нибудь мне сказал, вот прямо сейчас, что все будет хорошо.

– Я… тебя люблю, – тихо пробормотал Ленард, а потом снова порывисто меня обнял.