Алачачян: «Я впервые увидел Ахтаева в Вильнюсе, на его игру возлагались большие надежды. И это было логично: 230-сантиметровый игрок! <…> В то время, когда рост соперников не превышал 1,95 м, это такой баскетболист был, несомненно, сильным конкурентом. Тренеры ломали голову и придумывали различные тактики, чтобы противостоять Ахтаеву: одни ставили против Увайса четырех игроков, другие – пятерых, чтобы никто не мог передать ему мяч. Однако остановить Ахтаева было практически невозможно, он имел преимущество в росте (около 40 сантиметров), а правило трех секунд тогда еще не было введено. Одна из спортивных команд, точно не помню, какая, поступила так: один игрок залез на плечи другому и встал вплотную к Ахтаеву. Публика смеялась, а судьи не знали, что делать: с одной стороны, вроде бы так делать нельзя, но в правилах ничего запрещающего не было. Доходило и до крайних мер: однажды команда соперников перед матчем спрятала форму и спортивную обувь Ахтаева. Ему пришлось выйти на игру в обычной майке, семейных трусах и ботинках, у которых оторвали каблуки. На самом деле, одеть и обуть Ахтаева было большой проблемой – он носил обувь 58 размера» [27, с. 214–216].

Гомельский: «Впервые увидел настоящего гиганта, рядом с которым все остальные, даже самые до него высокие игроки, казались обычными людьми <…> Наши центровые Куллам, Конев, Путмакер, Силиньш, Серцявичус, Ульяшенко были прекрасными мастерами, но это были центровые в нашем нынешнем понимании этого слова. Ахтаев таким центровым не был. <…> Конечно, он просто физически не мог бы так бегать весь матч по площадке, как это делают Сабонис, Гришаев <…> у него была хорошая техника – техника владения мячом, техника паса, техника броска. А техника во все времена была и остается главным» [28, с. Ахтаев].

Естественно, когда Ахтаев был на площадке, он полностью управлял игрой соперников и своей команды. Сокомандники вынуждены были ждать его перехода в атаку, а при потере мяча делали все, чтобы задержать противника и дать гиганту время расположиться рядом с корзиной. Тем не менее то, что Увайс Ахтаев не играл в сборной, – решение, которое трудно объяснить со спортивной точки зрения. Как и во многих других случаях, здесь сыграли роль политические факторы. Несмотря на то, что чеченский народ вместе с советскими соотечественниками воевал против фашистской Германии, а некоторые солдаты из Чечни были награждены медалью Героя Советского Союза, в 1944 году весь чеченский народ был обвинен в подготовке восстания против власти. Не исключено, что зачастую чересчур подозрительный Иосиф Сталин имел в виду попытку отделения Чечни и Ингушетии во время Гражданской войны (1917–1921 г.) и другие конфликтные ситуации в годы Великой Отечественной войны.

В 1944 году началась так называемая операция «Чечевица» – насильственное выселение граждан чеченского и ингушского населения с территории, где они проживали, в Казахстан. В ходе жестоких репрессий погибло огромное количество людей. Для игрока, который являлся выходцем из Чечни, выезд из страны был практически невозможен. Однако внезапная популярность Ахтаева сыграла в его пользу.

Алачачян: «Увайс был из семьи депортированных, и люди, стоящие у власти, не хотели, чтобы такой человек представлял страну на международном уровне. Он дважды был вызван для игры за сборную, но его боялись отпускать за границу. Ахтаев не вписывался в ортодоксальную систему того времени и поэтому не имел возможности полностью раскрыть свой потенциал» [30, с. 20].

Ваха Эсембаев, игравший в «Буревестнике» вместе с Ахтаевым, вспоминает: «Однажды Ахтаев вернулся из Москвы и сразу попал в больницу с туберкулезом. Все думали, что ему необходимо лечение, а на самом деле Ухтаев прятался от Лаврентия Берии. Берия был на одном из матчей, заметил Ахтаева и сказал, чтобы тот зашел к нему в кабинет. Все понимали, что такой визит может означать его заключение на Лубянке. За ним приехали на лимузине, объяснили, как общаться с генеральным комиссаром государственной безопасности и как отвечать на его вопросы.

Одним из первых вопросов, заданных ему, был вопрос о национальности. Ахтаев, заявив, что он чеченец, привел Берию в ярость. В ответ он услышал, что такой национальности не существует. Берия объяснил, что так как семья спортсмена была депортирована, то он не может выехать из страны. Единственный возможный вариант – смена фамилии. Только при таком условии Ахтаев мог поехать на Олимпийские игры, кроме того, ему сразу дали бы паспорт, что, несомненно, стало бы огромным шагом вперед в карьере. Вася испугался, ему не хотелось отказываться от своего происхождения, но он понимал, чем грозит ему этот отказ. Однако спортсмен хитро вышел из ситуации: он попросил посоветоваться с матерью. Ответ надо было дать утром, но он улетел в Алма-Ату первым же рейсом, а там сразу же обратился в больницу, сказав, что у него туберкулез, чтобы никто его не беспокоил. Врачи, рискуя собственными жизнями, придумывали ложные диагнозы, так как знали, что Васю арестуют сразу же после отъезда» [30, с. 183–187].

Эта история кажется невероятной, ведь трудно поверить, что такой жестокий человек, как Лаврентий Берия, смягчился, услышав о матери Ухтаева. Как бы то ни было, но события 1953 года в конечном итоге пошли на пользу чеченскому народу. После смерти Иосифа Сталина началась ожесточенная борьба за место его преемника, в результате чего на эту должность был назначен Георгий Маленков. Его считали слабой политической фигурой, и многие полагали, что все решения принимает за него Берия.

Когда к власти пришел Никита Хрущёв, чеченский народ получил право вернуться на родину в 1956 году. Однако, несмотря на то, что в это время количество репрессий сильно сократилось, Ахтаев так и не сыграл за национальную сборную на международных соревнованиях.

Евробаскет-1953. Победа под знаком вопроса

Арменак Алачачян: «В начале 1950-х годов баскетбол был не просто ”болен“, он, можно сказать, едва дышал. Эта ”болезнь“ заключалась в тактике ”замораживания“ мяча» [27, с. 149].

В отличие от 1949 года на этот раз СССР согласился выступить в качестве принимающей страны, что привело к некоторым политическим конфликтам. Например, Испания отказалась участвовать в турнире из-за отсутствия каких-либо дипломатических отношений с Советским Союзом. Турнир прошел в Москве в конце мая – начале июня, в нем приняли участие семнадцать команд. Система проведения соревнований была изменена: на начальном этапе команды по-прежнему были разбиты на четыре группы, а в заключительный этап выходили восемь лучших, которые и боролись за призовые места. Такой регламент стал причиной достаточно жесткого спортивного графика: десять матчей должны были быть сыграны в течение четырнадцати дней. СССР вновь был лидером и выделялся среди остальных стран. В состав сборной в том году входили выдающиеся игроки – Арменак Алачачян и латвийский центровой Гунарс Силиньш.

Гунарс Силиньш играл за московскую команду ВВС, которая в 1952 году выиграла чемпионат страны. Он играл на позиции центрового, несмотря на относительно невысокий рост (190 см), который был компенсирован физической силой и мастерством игры. Силиньш сразу же заявил о себе, показав блестящие результаты в матчах с такими сильнейшими соперниками, как Франция и Венгрия. Алачачяну не выпало возможности проявить себя, так как в игру вступили более авторитетные игроки. Он вспоминал: «Мой первый Евробаскет был похож на вечеринку, на которой я присутствовал только в качестве гостя» [27, с. 144].

В первом раунде СССР одержал победу над Бельгией и Данией, причем матч с Данией окончился с невероятным счетом 118:14, а Арменак Алачачян набрал 25 очков в этой игре. Разница в 104 очка до сих пор остается самой большой за всю историю Евробаскета. В финале Советскому Союзу противостояла сборная Венгрии, которая наряду с Чехословакией была одной из сильнейших сборных. И Венгрия, и Чехословакия вполне заслуженно могли претендовать на звание чемпиона. Не только баскетбольные, но и футбольные команды Венгрии удивляли своим уникальным составом игроков, многие из которых оставили след в истории спорта. Они играли быстро и четко, тем самым компенсируя недостаток физической силы некоторых игроков. Их тактика заключалась в большом количестве бросков мяча. Однако благодаря зонной защите СССР выиграл у Венгрии на предварительном этапе со счетом 64:54, 24 очка из которых были на счету у Коркии и 17 у Силиньша.

Финальный турнир начался с победы СССР над Чехословакией со счетом 49:41, затем Советский Союз разгромил Францию (80:51). В следующем матче советские спортсмены снова встретились с Венгрией. Эта игра должна была стать решающей, а трибуны московского стадиона «Динамо» были переполнены^[12]. Игра была достаточно напряженной и интенсивной, особенно первый тайм. Поэтому, когда в первые минуты второго тайма сборной СССР удалось вырваться вперед с преимуществом в пять очков (29:24), они решили во что бы то ни стало сохранить этот счет.

Алачачян говорил: «Мы с самого начала имели небольшое преимущество, и в какой-то момент было решено не искушать судьбу. По правилам игры того времени мяч можно было держать неограниченное количество времени, поэтому мы добились своей цели – победы, пусть и с очень небольшим отрывом. Возможно, мы могли бы выиграть и более комфортно. Из-за этого некоторые зрители жаловались, говорили, что это ставит пятно на победу, и даже обвиняли игроков в неспортивном поведении» [27, с. 146].

Однако существует мнение, что венгры, зная, что в турнирной таблице все решит общая разница очков, спокойно отнеслись к поражению с таким небольшим отрывом [17, с. 40]. В любом случае, повторилась та же ситуация, что и в финале 1952 года в Хельсинки: в последние пятнадцать минут матча не было заброшено ни одного мяча. Для СССР же эта победа открыла путь к золоту, а в следующих трех матчах советские игроки уверенно обыграли Израиль, Италию и Египет.

Гунарс Силиньш: «Наша сборная выиграла титул чемпиона за день до последнего матча, и мы решили отпраздновать это событие, устроив банкет. Результат матча с Югославией не имел большого значения. Но для Никиты Хрущёва, который присутствовал на трибуне, победа именно над этой командой была очень важна^[13]. Утром я выпил бокал шампанского, но все равно был в отличной форме и набрал 38 очков^[14]».

Несмотря на долгие споры о справедливости победы и тактике игры СССР, советские спортсмены снова стали обладателями золотой медали на Евробаскете 1953 года. Кроме того, Анатолий Конев был признан лучшим игроком турнира.

Встреча двух легенд – Алачачяна и Ахтаева

Состав сборной с каждым годом становился все более и более сбалансированным. Восьмое место, занятое СКИФом в Ереване в 1952 году, открыло перед Арменаком двери в сборную. Даже несмотря на чисто символическое участие в Евробаскете 1953 года, ему пророчили блестящее будущее. К тому же тренер Константин Травин решился взять в команду и Ахтаева. Так обе легенды советского баскетбола и познакомились, а позже стали хорошими друзьями, чему, вероятно, способствовало их необычное происхождение.

Алачачян вспоминал: «Я познакомился с Ахтаевым в 1953 году в Вильнюсе, и мы быстро нашли общий язык. Возможно, потому, что мы были одного возраста и имели схожий взгляд на игру» [30, с. 22]. Однако его воодушевление продлилось недолго. «В 1954 году Ахтаева и меня отчислили из сборной СССР. ”Ты слишком быстро бегаешь“ – так мне объяснили причину. Ахтаеву, который провел в сборной без году неделя, наверное, сказали, что он бегает очень медленно… Нам могли сказать и что-нибудь другое: это был повод. Не мы с Ахтаевым были повинны в том, что команда сыграла плохо, но когда нужны стрелочники, их всегда находят» [27, с. 204–205].

Правда, в своей автобиографии Арменак не делится подробностями случившегося. Матч с Болгарией, который состоялся 18 марта 1954 года, проходил в Москве. Гости, уступая в течение большей части матча, во второй половине игры стали лидировать и в итоге победили с минимальным отрывом 57:55. До этого за всю свою историю советская сборная уступила только дважды команде США в Хельсинки, поэтому вполне логично, что последствия проигрыша от Болгарии были серьезными. На следующий день был сыгран еще один матч с тем же соперником, однако уже без участия Алачачяна и Ахтаева, в котором советские игроки одержали победу. Что же произошло после этого неожиданного поражения?