Будто паря на цыпочках по воздуху, она ловко обошла стол и чокнулась с каждым.

Когда она присела обратно на свое место и приступила к еде, предусмотрительно положенной ей на тарелку Петей, со всех концов стола раздался шум заждавшейся посуды – собравшиеся были голодны.

Судача о пустяках, все, кроме шатенки, цедившей одну стопку, выпили по третьей, и в кабинете потекла откровенная беседа.

– Короче, Тимофеич, – обращаясь к сухонькому темноволосому мужчине, хвастал лысый, – сделал вчера МРТ головы. И прикинь – ничего не нашли! Рассосалась!

– Ага, и моя простата окончательно заткнулась! – Темноволосый поковырялся в мисочке с маринованными грибами и выудил из сероватого желе крупного опенка. – Потому что наша Инфанта – богиня! – Он сложил в трубочку обветренные губы и, глядя на шатенку, чмокнул губами, обозначив поцелуй.

– А у меня миома рассосалась, – повела округлыми плечами Виолетта Семеновна. – Три года, блять, наблюдалась… Вчера помощница на монитор глаза вылупила: ничего нет.

Татьяна Федоровна тут же нахохлилась:

– Как это ты, ведущий гинеколог престижной клиники, не могла себе три года какую-то миому вылечить? Ну, вырезала бы ее – всего и делов…

– А ты думаешь, мы, доктора, заговоренные? – беззлобно накинулась на нее раскрасневшаяся от выпитого Виолетта. – Вырезать… Могла бы вырезать сама, так вырезала бы, а я не могу!

– Девочки, хватит цапаться! – строго сказала Инфанта. – Пока готовят горячее, предлагаю поговорить о делах. У кого какие новости?

– Фээсбэшник один к нам стучится, – после всеобщей паузы сказал лысый, которого звали Максим Тимофеевич. – Я ему пятнашку зеленых зарядил за вход. Он шифрованный весь. – Лысый смешно растопырил на приподнятой руке пальцы. – На сеанс не пойдет, хочет сразу в орден.

– Чем полезен? – Инфанта задержала взгляд на штофе с водкой, затем быстро перевела его на Петю.

Пока толстяк, тряся над столом солидным пузом, разливал по рюмкам водку, Максим Тимофеевич продолжил:

– Ему генерала недавно дали. Банки крышует, с депутатами многими вась-васькается, и сам мужик дельный. Не противный.

С плохо скрываемой неприязнью он покосился на Петю.

«Не то что ты, жопа жирная… Ишь, уселся поближе к нашей цыпочке… Все надеешься перепихнуться? Ну и идиот!» – услышала шатенка его мысли.

– Пятнашка – че-то мало… – подал голос сухонький брюнет.

– Дело не столько в деньгах, Игорь Петрович, – отчеканила Инфанта, – сколько в реальной пользе ордену.

– Несомненно! – закивал Игорь Петрович и что-то проверил в мобильном, который все это время не выпускал из рук.

«Где ж ты, сучка, где?! Завела старика так, что места мало… Работать не могу, спать не могу… жену видеть не могу… Но главное – опухоль простаты благодаря твоей молодой кровушке рассосалась…» Вот о чем на самом деле думал Игорь Петрович, продолжая поддерживать беседу о фээсбэшнике.

Инфанта внимательно посмотрела на Татьяну Федоровну.

«Хабалка сисястая… Хоть бы догадалась меня отблагодарить… Я твоего урода на самый престижный факультет, на бюджет пропихнула… Миома у нее рассосалась…»

Было ясно, что за мышь пробежала между подружками.

Прикрываясь правилами ордена, Виолетта Семеновна хлопотами Татьяны Федоровны, декана одного из факультетов престижного университета, засунула в него своего дебиловатого отпрыска. И Татьяна Федоровна давно рассчитывала на личную, в конвертике, благодарность.

Но Виолетта Семеновна, бесплатно принимавшая в своем кабинете Татьяну Федоровну и ее едва живую, такую же брюзгливую мать, искренне считала, что расплатилась по бартеру.

Подали горячее: шашлыки на шпажках – свинину, курицу и осетрину, сочную долму и нажористые хинкали.

– Петь, положи-ка и мне парочку! – дернула толстяка за рукав дорогого шерстяного пиджака Виолетта Семеновна.

– Знаешь, как их правильно есть? – Петр Анатольевич подхватил за хвостик хинкали с общей тарелки. – За этот хрен держись, надкуси, потом сок высасывай! – хмыкнул он.

От приступа смеха у Виолетты заколыхалась грудь.

– Вот же дурачок!

– Че дурачок-то?! А то лошки некоторые ножом пилить начинают. Типа воспитанные, типа руками не едят.

– Ну-ка, покажи! – кокетливо придвинулась к нему всем своим дородным телом Виолетта.

– Давай, рот открывай и надкусывай! – Петр Анатольевич, под одобрительное похрюкивание Виолетты, принялся кормить ее с руки.

На интеллигентном лице Татьяны Федоровны, наблюдавшей за этой сценой, застыла гримаса презрения.

«Этот толстожопый на той неделе обещал дело племяша замять… А парень все еще сидит… Черт его понес в этот клуб кулаками махать… Я бы тоже это быдло посадила, если по совести. Да кто сейчас живет по совести? А у меня на даче крыша течет… Если поможет Петька его выпустить, эта деревенщина рязанская мне потом не только крышу, он мне всю землю на участке носом вспашет…»

– Петр Анатольевич, а что по племяннику Татьяны Федоровны слышно? – промокнув рот бумажной салфеткой, будто невзначай спросила Инфанта.

По лицу Татьяны Федоровны пробежала тень изумления с примесью страха.

– Да, Петр Анатольевич! – скрывая за прохладным тоном волнение, вмешалась она.

Толстяк нехотя оторвался от грудастой Виолетты.

– Богиня, все сделаем! – обернулся он к Инфанте. – Человечек проверенный этим занимается. Как и обещал, оформят как самооборону. Ну, штраф, может, символический пацанчик пострадавшему выплатит… Ты, Танюш, не переживай, – перевел он взгляд на деканшу.

– А я не переживаю. Чтобы не переживать, у нашего ордена и существуют правила, – не удержавшись, едко заметила та.

– Я правила лучше всех помню! – тут же зашумел Петр Анатольевич. – Говорю тебе: дело в шляпе. Ну, посидит еще денек-другой, только ума прибавится.

«Вот выдра тощая, прицепилась со своим долбоебом… Если бы Аленке на будущий год в универ не поступать, хрен бы я впрягся… А Виолетка-то совсем поплыла… Уж больно геморройно с такой душной бабой связываться…»

– У кого еще что нового? – прежде чем положить в рот маленький кусочек осетрины, политый гранатовым соусом, спросила Инфанта.

– Стоматолог, хозяин хорошей клиники, рвется к тебе на прием, – приникнув к плечу Петра Анатольевича, томно протянула Виолетта. – До ордена он еще не дорос, но за прием готов отдать штуку евро.

– Лишняя штука не помешает… – поддакнул Петя.

«Или все-таки перепихнуться с ней по-дружески?» – думал он, не забывая украдкой поглядывать на Инфанту и пытаясь разглядеть на ее лице реакцию на их с Виолеттой фривольное поведение.

– Я бы не стала лишних людей приобщать! – подала свой тонкий голосок Татьяна Федоровна. – Даже подпускать бы не стала.

«Дружеские» игры Пети и Виолетты ее раздражали. У деканши лет десять не было мужчины.

– Но фээсбэшник в нашем кругу лишним не будет, – гнул свою линию Максим Григорьевич. – Впрочем, тебе решать! – вопрошающе посмотрел он на Инфанту.

– Не мне, а нам! – уточнила та. – На сегодняшний день нас шестеро. И это очень хорошее, энергетически выверенное число.

– Но в правилах ордена не сказано, что мы не можем расширяться, так? – купаясь в энергии Пети, мурлыкнула Виолетта.

– Не сказано, – кивнула Инфанта. – Если мы решим впустить еще кого-то в наш круг, то, бесспорно, путем общего голосования. И человек этот должен быть полезным всем нам, – с крайне серьезным, делающим ее существенно старше выражением лица подытожила она.

– Моего стоматолога-то на прием возьмешь? – не унималась Виолетта.

«Ты ведь ему уже пообещала!»

– Две штуки! – смахнув с лица напряженное выражение, очаровательно улыбнулась она. – Ребят, я не двужильная…

– Дело говоришь! – чересчур радостно отозвался Игорь Петрович.

«Нашлась, нашлась моя сладкая звездочка! Надо в «Астории» на завтра номер забронировать… Ничего-ничего, в обед, между совещаниями, успею…»

Игорь Петрович, действительный советник второго класса, недавно стал одним из заместителей руководителя Федеральной налоговой службы.

– Сколько сейчас в казне? – обратилась Инфанта к Максиму Тимофеевичу, бухгалтеру строительной компании.

– Триста зеленью… и рублей еще под лям.

– Неплохо… – задумалась она.

Ей бы переговорить с Петром Анатольевичем, заместителем начальника одного из городских РОВД, наедине.

– Кстати, когда следующий сбор? – между делом поинтересовалась Татьяна Федоровна.

За вечер она выпила лишь пару рюмок водки и теперь потягивала душистый чай, который подливал привыкший быть обходительным с дамами Максим Тимофеевич.

Инфанта машинально поправила модную укладку на коротких волосах и исподтишка поглядела на деканшу. Скромная кашемировая водолазка, минимум косметики и украшений. Инфанта прекрасно чувствовала, насколько Татьяне Федоровне, профессору математики, противны все члены ордена.

Но страх, вцепившись клещом в горло, гнал ее на эти собрания, заставлял приятельствовать с хабалистой Виолеттой, троечницей из Харькова, сделавшей карьеру не без помощи перманентных интрижек с вышестоящим руководством. Когда-то гадалка напророчила деканше опухоль щитовидной железы. Бегая по врачам, она и познакомилась с небесталанной в своей области Виолеттой, которая вскоре привела ее в орден.

Пожалуй, Татьяна Федоровна, единственная из собравшихся, своей неприкрытой несчастливостью вызывала у Инфанты нечто отдаленно похожее на эмпатию.

– Сбор мы планировали перед Новым годом, – пытаясь отогнать от себя лишнее, наконец ответила Инфанта.

– Вислакова только к нам не пускайте! – пьяно хмыкнула Виолетта. – Он что-то прет напролом!

– То есть? – нахмурилась главная.

– То есть он звонил мне несколько раз после твоей консультации и пытался задавать лишние вопросы о тебе под предлогом, что хочет в новой клинике открыть твой персональный кабинет. Я ему в лоб сказала: это неприемлемо!

– Правило номер один – мы не занимаемся официальной общественной деятельностью, – еще больше нахмурилась Инфанта. – Кстати, откуда возник этот контакт?

– Ну, от меня! – с некоторым вызовом в голосе откликнулся Петр Анатольевич. – У него в клинике один мой знакомый генерал лечится. Выпивали как-то вместе, вот я…

– Вот ты ему и сболтнул! – горячилась Виолетта. – Знаю я этого хрена, врачебный мирок тесен. Дважды мне звонил и навязывался в орден, дважды! – щедро обдавая Петра Анатольевича жаром своего захмелевшего тела, елозила она на стуле.

– Петя, разберись со своим товарищем, – выдержав паузу, сказала главная. – Работать я на него не буду, а засланные казачки нам не нужны.

– Но деньги-то нам нужны, – мрачно усмехнулся себе под нос Игорь Петрович. – Надо бы выяснить, сколько он готов заплатить за вход.

– Не надо, – недовольно поиграла аккуратно прорисованными бровями Инфанта.

– Ладно, еще раз тебя дернет – объясню товарищу, чтобы не совал свой нос куда не следует, – обхватив Виолетту за плечи, воинственной скороговоркой проговорил Петя.

Попросили счет.

Когда официант, оставив на столе расписной, в грузинских традициях сундучок, заменявший в этом заведении расчетную книжку, вышел из кабинета, все присутствовавшие, включая Инфанту, достали из сумочек и карманов заранее заготовленные деньги.

Несмотря на то что сумма счета, включая чаевые, равнялась девятнадцати тысячам шестистам рублям, каждый из гостей положил в сундучок ровно шесть тысяч.

4

В первую неделю появления в квартире Самоваровой маленькой коммуны между всеми ее членами установилось относительное равновесие.

Сблизившись с Олегом, Варвара Сергеевна подолгу болтала с ним на любые темы за ставшей традиционной, второй для нее, утренней чашкой кофе, а иногда еще и во время вечерних, на кухне, хлопот.

Выросшая без внимания отца Анька тянулась к Валерию Павловичу.