– Хохол он, но мужик нормальный. Хохол прозвище, по национальности украинец, занимается торговлей оружием, если кратко. Если подробно – человек влиятельный. О главном: нейтрален ко всему, что бы ни происходило, эта черта выработалась потому, что в мире прежнем нейтральным не был и по этой причине загремел в мир этот. Говорят, что раньше работал в СБУ. Не знаю, правда или нет.

Мы вышли из машины. Савва выходил долго, потому что быстро не позволяют габариты. Веса в нём килограммов сто пятьдесят с солидным плюсом. Рост около двух метров – огромен, как гора. Не обделён жирком, особенно на массивном животе… Пузе, если говорить точнее, столь большой кругляш животом назвать язык не поворачивается. В молодости, уверен, был спортсменом, но теперь за собой почти не следит. Одет просто: белая рубаха, белые штаны и сланцы. Лицо квадратное, черты угловатые, волосы пышные, пепельно‐чёрные. Усы как у Тараса Бульбы, бороды не носит. Глаза цепкие, тёмно‐карие, быстрые.

– Савва Литвиненко, – пробасил здоровяк и, захлопнув дверь внедорожника, протянул огромную ладонь.

Я пожал её, поморщился от слишком сильной хватки и представился:

– Никита Ермаков.

– С тобой мы знакомы – сказал Савва, пожав Санину ладонь до хруста. – Боков всё рассказал, я помогу вам. В Светлом, пока вы со мной, можете никого не бояться. Говорил я Бокову, что тут до вас никому дела нет, но он не верит. Да и чёрт с ним, поехали…

Глава 2

– Минут пятнадцать в таком темпе, и будем на месте, – сообщил Саня, вернувшийся за руль своей машины. – Всё думаю, почему Боков поступил именно так? Согласен, в Светлый ехать у меня желания не было никакого, но зачем эта глупая конспирация? Может проверяет чего?

– Кто его знает, – ответил я. – Вернёмся и спросим. Андрюша что‐то мутит, но что не говорит. Придётся разговорить…

Назвать Светлый городом у меня не поворачивается язык. Скорее всего, ему подойдёт название промышленного центра с частичным заселением и элитным районом в центре. Никак не тянет на город. Трущобы – да, самое подходящее слово.

Центр Светлого занимает элитный район, он опоясан асфальтированной дорогой высокого качества. Многоэтажных домов нет, в основном коттеджи, и три особняка, стоящие в самом центре района. Особняки огромные, каждый не меньше десяти тысяч квадратных метров жилплощади. Огорожены единым трёхметровым забором из облицовочного кирпича. Дворец, который мы отвоевали у Пана, в сравнении с ними блекнет, словно наспех поставленный шалаш рядом с добротной землянкой. Отдам должное, коттеджи красивые, каждый по два‐три этажа, архитекторы были с опытом.

За кольцом роскошь заканчивается и начинаются трущобы. На некоторые здания страшно смотреть, и зданиями они в принципе называться не могут. Куда смотрит физика непонятно, по всем её законам строения давно должны упасть.

Заводики, цехи, ангары – всё это теряется в трущобах города. Дороги частично заасфальтированы, частично забетонированы. Плохие дороги, но всяко лучше грунтовки, которая стремится убить любую, даже самую надёжную подвеску.

Народ…

С народом всё в порядке, он здесь всех возрастов и старается на улицах не мельтешить. Либо работает, либо сидит дома. Третьего не дано.

Главное, что бросилось в глаза, это наличие вышек сотовой связи на нескольких особо крупных цехах, а также невыносимо огромное количество проводов и столбов, на которых они висят. Деревьев и зелени в трущобах нет. Либо асфальт и бетон, либо красноватая мёртвая земля. Воняет сильно. Видимо, о канализации никто не задумывается. Уборка мусора не производится. Всё идёт своим чередом, где нагадили, там и осталось.

И кто назвал город Светлым? Или это ирония? Быть может, светлый он только в кавычках.

Моё личное впечатление от города – не понравился. Плохой, грязный, наши посёлки намного лучше.

– Ну и как тебе? – спросил Саня.

Он специально молчал, дав возможность всё увидеть. Проехали мы через центр и движемся в противоположную часть города.

– Дыра, – ответил я. – Самая настоящая дыра, к тому же вонючая… Чего воняет так? Канализацию не судьба провести?

– Канализация есть, и все остальные блага цивилизации: вода горячая и холодная, электричество, сотовая связь и даже местный интернет. Интернет, Никита! Представляешь?

– Представляю, но повторюсь: чего так воняет?

– Особенность промышленности, – ответил Саня. – Тут делают почти всё. Пару месяцев назад производство евроокон начали. Основной источник вони – это промышленность. Особенно воняет от пищевой, жара делает грязное дело. Утром ещё более‐менее, но днём совсем беда. Уборка города раз в неделю, а надо бы почаще.

Я увидел трёх негров, которые толкают до ужаса загруженные чем‐то телеги. Рожи удивительно раскрашены, одежды не носят, только набедренные повязки. Идут босиком, даже примитивные лапти не додумались соорудить.

– Вот ещё одна причина вони – сказал Саня, показав на негров. – В своё время недалеко от города открылся портал, и держался почти неделю. Неделю! Судя по тому, что через него пёрли вот такие личности, вход был открыт где‐то в Африке. Припёрло достаточно много, сначала по одному выходили, а затем целыми племенами. В итоге получилось около пяти тысяч таких аборигенов. Сейчас их раза в два меньше, кто от заразы всякой помер, кто от тварей местных, а кого местные постреляли, прежде чем общий язык с нашли. Было это лет десять назад, не при мне. Что удивительно, именно у этих негров поразительный иммунитет к местным заразам, они их практически не берут, не то что нас.

– Всё потому, что условия существования у них с рождения и до самой смерти далеко не райские, – решил высказать догадку я. – Там, где они жили раньше, есть такая дрянь, от которой мы загнёмся в течение нескольких часов, а им хоть бы хны. Естественный иммунитет это, Саня… И последний вопрос: кто понастроил все эти трущобы?

– Они понастроили. Говорят, что это бич, с которым невозможно бороться. Пытались сносить, но новые хибары вырастают как грибы после дождя. Вытурить из города их просто нереально. Причины две: сами не уйдут, и никто не захочет отказываться от рабочей силы, которая принимает оплату едой. На этом всё. Нормальное население живёт в домах и посёлках за чертой города.

– Земной Йоханнесбург получается… – пробормотал я. – Но там ситуация пострашнее…

Савва остановил свой Ниссан у солидных железных ворот и посигналил. За бетонным забором прячутся три здания, два огромных цеха и двухэтажное административное.

Ворота открыли два похожих, словно близнецы, мулата. Стоило въехать на территорию, и они были закрыты.

Саня облегчённо выдохнул и сказал:

– Мы на месте, здесь нас точно не тронут, можем расслабиться.

Савва повёл нас в административное здание. На входе скучает парняга в камуфляжных штанах, с голым торсом и кобурой с пистолетом на поясе. Кто по национальности так сразу и не поймёшь, вроде русский.

Кивнув Савве, охранник открыл дверь. Внутри светло и свежо, кондиционеры трудятся на благо человека, и освежители тоже. Пол устлан серым ковровым покрытием, стены из белого пластика, потолок Армстронг. За стойкой ресепшена сидит стройная брюнетка лет тридцати.

– Мы к Сысоеву, а потом ко мне – сказал Савва, не обратив на брюнетку никакого внимания. Она его тоже словно не заметила, но в журнал что‐то написала.

Немного пройдясь по коридору, остановились у двери, на которой написаны имя и фамилия Вадим Сысоев на пяти языках. Савва легонько постучал по двери и, кивнув на меня, сказал:

– Сысоев один из представителей Единого банка. Боков просил тебя зарегистрировать.

– Документы не взял, – сообщил я. – Нас не предупредили.

– Если тебя регистрировали в посёлках, то данные сюда были отправлены, – Савва недовольно посмотрел на дверь и прорычал: – Топчется Сысой! – посмотрев на меня, спокойно добавил: – Короче, всё это формальности, но без них нельзя. Зарегистрировался и ты полноценный гражданин этого мира. Про регистрацию в Едином банке говорю, он в этом мире всем заправляет. Единый банк – это власть, даже «Светлое Будущее» с ним не сможет тягаться.

Сысоев не оправдал ожиданий, даже Савва рядом с ним не кажется толстым. Так, упитанный дядька. Выглядит Сысоев отвратительно, рос не более метра шестидесяти, вес далеко за сотку, этакий потеющий пончик в строгом костюме получается.

– Здарова, сосиска! – воскликнул Савва и начал ржать как конь, одновременно схватив Сысоева за плечо и сильно раскачав его. – Всё потеешь, окорок? Саловыжималку тебе так и не привезли, что ли?

Вадим Сысоев с трудом убрал руку Саввы и направился к столу, на котором имеются несколько папок с бумагами, стационарный компьютер и ноутбук.

Савва вошёл в кабинет первым и поёжился. Мы вошли следом. И вправду холодно, кондиционер работает на полную мощность. Градусов двенадцать в помещении, не больше, как бы не простыть после жары.

– Дубак! – воскликнул Савва. – Ну и холодрыга у тебя, сосиска! Но ты всё равно потеешь, это из тебя жир вытапливается, купата ты некондиционная! На мангал тебя надо, Вадик, сало быстро вытопиться!

Сысоев не ответил, только смерил севшего на диван Савву недовольным взглядом и указал мне на стул. Бодров подошёл к окну, отодвинул вертикальные жалюзи в сторону и принялся что‐то рассматривать.

– Регистрация… – пробормотал Сысоев. – Имя и фамилия… Кто ты такой?

– Никита Ермаков, – ответил я. – Зарегистрирован в посёлке Двойка.

Сысоев жестом показал «не продолжай» и начал что‐то печатать на клавиатуре стационарного компьютера. Несколько секунд, и его глаза округлились. Он пробормотал:

– Не зарегистрирован в Едином банке, но при этом имеешь солидную сумму и открытый на идентификационный номер счёт. Открыл счёт Андрей Боков…

– Это ему за Пана оформили, – вставил Савва. – Тот самый новоприбывший, который кипишь в посёлках навёл.

– Да? – Сысоев внимательно оглядел меня. – А так сразу и не скажешь, что боец…

Савва взорвался: вскочил с дивана так мощно, что тот отлетел к стене, у которой стоит. Нависнув над столом, заорал:

– Сразу и не скажешь, сосиска? Слушай меня, холодец ты перегретый: кто ты такой, чтобы говорить об этом человеке, что он не боец? Любой из нас троих разделает тебя при помощи мизинца, тушёнка ты свиная! Ты меня понял, отбивная?

Не знаю, связано ли это с личной неприязнью, но Савва явно перегибает. А вот Вадиму Сысоеву на все оскорбления, похоже, наплевать. Смотрит в монитор с глубоким безразличием и водит мышкой по старенькому коврику. На то, что он не считает меня бойцом, я плевать хотел.

Савва, продолжая раздуваться от злости и что‐то невнятно бормотать, вернулся на диван. Вадим Сысоев вытащил из стола старенький цифровой фотоаппарат и начал фотографировать меня. Сперва только лицо, затем в полный рост, затем в профиль и даже сзади сфотографировал. Им в их Едином банке виднее. Кто знает, может по пятым точкам людей различать научились.

После была процедура с отпечатками пальцев. Попадаю в базу, значит. Перестраховываются, гады, плотно на крючок сажают.

Последнее – Вадим распечатал бумаги, и я их подписал, предварительно прочитав и не найдя ничего, что могло не понравиться. Обычный договор, с банками на Земле таких заключал немало, ничего не меняется.

Деньги снимать со счёта не стал. Здесь, в Светлом, могу ими пользоваться в электронном виде, все операции с крупными суммами проводятся по телефону. Если захочу купить что‐то дорогое, то звоню Сысоеву, и нужная сумма будет переведена. С мелкими расходами проще, имею небольшой запас наличности.

Решив проблему с регистрацией, Савва повёл нас в местную столовую. Небольшую, рассчитанную максимум на десять человек, но при этом светлую, чистую и уютную. Молчаливая дама лет пятидесяти выполняет обязательства как кассира, так и повара. Помогает ей чернявая девчушка лет двенадцати.