Лан Цяньцю, в глазах которого стояли горячие слёзы, впал в неистовство; его грудь разрывалась от гнева. А Се Лянь, хохоча и хлопая в ладоши, воскликнул:

– Отлично сказано!

Он уж и не помнил, когда так смеялся последний раз. Успокоившись, он вытер глаза и сказал:

– Хорошо. Запомните эти слова. Вы ни за что не станете таким, как я!

Всё это время Хуа Чэн равнодушно наблюдал за ними со стороны, скрестив руки на груди. И только Се Лянь договорил, перед ним полыхнула алая вспышка! Сначала он решил, что это Лан Цяньцю использовал какое-то заклятие, и поспешно попятился, готовый к схватке. Но когда дым рассеялся, стало понятно, что никакой опасности нет – в том месте, где только что лежал пленённый Тайхуа, покачивалась неваляшка с головой и телом круглыми и гладкими, будто тыква.

Это был крепыш молодецкого вида: с густыми бровями и чёрными глазами, очаровательно наивный. Он вылупил глазищи и весь раздулся от важности, а за спиной у него висел меч с широким лезвием. Ну просто вылитый Лан Цяньцю, только игрушечный. В такую куколку моментально влюбился бы любой ребёнок.

Улыбка сошла с лица Се Ляня.

– Цяньцю? – позвал он.

Жое, оставшись без работы, с шорохом вернулась на запястье принца. Хуа Чэн неторопливо подошёл к неваляшке, отвесил ей щелбан и ухмыльнулся:

– В любом обличье выглядит дурачком.

Се Лянь, не зная, плакать ему или смеяться, поднял куклу с пола.

– Саньлан, это что, Тайхуа? Как он в такое превратился? Не потешайся, верни как было!

– Не-а, – помотал головой Хуа Чэн. – Возьмём с собой.

– Куда?

Он молча достал кости, подкинул на ладони, и через мгновение перед ними возникла горная пещера.

Превратить человека в игрушку? Что ж, вполне в его духе! Но зачем? Се Лянь не знал, и ему оставалось только взять в руки неваляшку, подхватить с земли брошенный меч Фансинь и проследовать в пещеру за Хуа Чэном.

* * *

Его высочество и князь Аньлэ были хорошими друзьями.

Родители принца спросили у Се Ляня:

– Советник, что вы думаете об этой дружбе?

И он ответил:

– У князя нездоровый цвет лица; в него будто нечисть вселилась. Надо будет при случае его проверить.

* * *

Когда кол пробил сердце Се Ляня, он подумал: «Надо же, не особо и больно… Почти как поранить палец».

Он пристально смотрел на Лан Цяньцю. Тот возвышался над ним, и глаза его были налиты кровью от гнева.

– Закрыть гроб! – раздался приказ.

Всё погрузилось во тьму: его закопали.

Теперь, когда он не мог ничего видеть и слышать, по телу медленно, словно с задержкой, разлилась боль.

– Эй, люди… – тихонько позвал Се Лянь.

Смерть от истощения ему не грозила, но само чувство голода было весьма мучительным.

* * *

По мере того как они продвигались вглубь, узкий проход сменился просторной пещерой, и эхо от их шагов отражалось в высоких сводах. Спереди послышалось какое-то пение, замелькали огни.

Когда Се Лянь впервые увидел Дворец невероятного наслаждения в Призрачном городе, из него тоже доносились песни прелестных танцовщиц, но их голоса были нежны и ласкали слух, влекли за собой. Сейчас же голоса звучали нескладно, вразнобой – никакого сравнения с теми чаровницами. Принц не выдержал и спросил Хуа Чэна:

– Саньлан, что это за место?

Тот в ответ только шикнул.

Се Лянь и без того говорил шёпотом, а теперь вовсе затаил дыхание. Вскоре он понял, почему нужно соблюдать тишину. К ним подлетела стайка болотного цвета огоньков. Приглядевшись, он рассмотрел маленьких демонов в зелёных одеждах и с язычками пламени на голове, похожих на крохотные свечки.

Отступать и прятаться в тоннеле было некуда, Се Лянь потянулся к мечу, однако в последний момент решил использовать Жое и опустил руку.

Но что странно – демоны глянули на них без всякого интереса и продолжили путь, не прерывая беседы. Появление чужаков их ни капли не насторожило. Се Лянь обернулся к своему спутнику и обомлел: вместо красавца в алых одеждах перед ним стоял бледный демон, голову которого венчал зелёный огонёк.

Се Лянь и не заметил, как Хуа Чэн сменил им обоим личину. Подумав об огоньке у себя на голове, принц невольно потянулся к макушке.

– А зачем мы так…

– Здесь правит Ци Жун. Все знают, что у него дурной вкус. Приходится его приспешникам разгуливать в таком виде.

Даже Се Лянь знал, что странные предпочтения Ци Жуна стали притчей во языцех как среди небожителей, так и среди призраков. И вот он убедился в этом лично: слова «Зелёный Фонарь Блуждающий в Ночи» звучали поэтично и загадочно, а вот воплощение – буквальное – разочаровало.

– Так мы в логове Зелёного Демона? – удивился принц. – Разве ты его не разрушил?

– Да, но в тот раз ему удалось сбежать. И спустя пятьдесят лет скитаний он обустроил себе новое.

Се Лянь покрепче сжал в объятиях игрушечного Лан Цяньцю, огляделся по сторонам и, убедившись, что их никто не подслушивает, тихонько попросил:

– Саньлан, если у тебя дела, может, расколдуешь пока Тайхуа и отпустишь, а потом мы вдвоём отправимся к Ци Жуну?

Хуа Чэн ответил тоном, не терпящим возражений:

– Нет, он пойдёт с нами. Ему предстоит кое с кем повидаться.

Се Лянь удивился. По реакции Хуа Чэна было ясно, что он ни во что не ставит Лан Цяньцю – так зачем брать его на встречу? Впрочем, сейчас ситуация не располагала к спорам. Они продолжили путь и вскоре вышли на свет. Стало ясно, что вся гора изрыта пещерами, соединёнными друг с другом сетью подземных ходов. Повсюду деловито сновали демоны с зелёными огоньками на головах, гудя, словно рой пчёл. Окажись тут Се Лянь без провожатого, он бы наверняка потерялся, но Хуа Чэн чувствовал себя в этих пещерах как дома и уверенно переходил из одной в другую, точно давно выучил маршрут.

Благодаря личинам они не привлекали к себе лишнего внимания, и Се Лянь вздохнул с облегчением. Хуа Чэн принял этот вздох за недовольство и спросил:

– Что такое?

– Нет-нет, ничего. Я боялся, что ты сразу полезешь в драку, а я не слишком хорош в бою… Здорово, что мы пробрались сюда тайно.

Он не лукавил: принц действительно мастерски владел оружием, но любая драка с его участием могла обернуться катастрофой.

Хуа Чэн улыбнулся и ответил:

– Тогда я напал открыто, а Ци Жун прознал об этом и сбежал. На этот раз я хочу добраться до него самого, так что нельзя выдать себя раньше срока.

«Выходит, Саньлан хочет устроить Цяньцю встречу с Зелёным Демоном? Зачем?» – Се Лянь окончательно запутался. Однако его всё ещё мучила совесть за тот поджог во Дворце невероятного наслаждения, так что принц решил не спорить, а потом при случае деликатно уговорить демона расколдовать Тайхуа. Тем временем Хуа Чэн продолжил:

– В осторожности этому ничтожеству не откажешь. Рядовых прислужников он к себе не подпускает, прикинуться его доверенным лицом не получится… Но есть один способ.

В этот момент к ним приблизилась компания из четырёх демонов; они болтали и смеялись. Хуа Чэн замедлил шаг, и Се Лянь последовал его примеру. За собой на верёвке демоны вели живых людей.

Некоторые были одеты дорого, некоторые – в отрепье. В основном это были мужчины и женщины в возрасте до тридцати лет, но среди них затесался маленький мальчик, крепко вцепившийся в подол рубахи взрослого – скорее всего, беднягу схватили вместе с отцом. Руки у пленников были связаны. Они гуськом плелись по жутким тоннелям, едва не теряя сознание от ужаса. Пройдя мимо них, Хуа Чэн бесшумно развернулся, пристроился в хвост процессии и легонько толкнул локтем Се Ляня, призывая последовать своему примеру. Он опять сменил внешность – теперь выглядел как изящный юноша – и принцу, наверное, сотворил похожую личину.

Отряд продолжил путь по пещерам. Мелкие демоны, что возглавляли шествие, похоже, были очень довольны порученным им заданием. Надувшись от важности, они то и дело оборачивались и покрикивали:

– Смотрите, ведите себя прилично, не сметь реветь! Кто соплями-слезами измажется и аппетит нашему повелителю испортит, того ждёт участь похуже смерти!

Ци Жун единственный из «Четырёх великих бедствий» промышлял поеданием человечины – так и не мог отказаться от этого пристрастия. Даже соратники над ним посмеивались: мол, какой позор, совсем отстал от жизни!

Очевидно, план заключался в том, чтобы тайно подобраться к Зелёному Демону, затесавшись среди жертв. Следуя за Хуа Чэном, Се Лянь поймал его руку и почувствовал, как тот напрягся. Быстро, пока Хуа Чэн не успел вырваться, принц вывел пальцем по его ладони: «Спасти».

Уж если они повстречали этих людей, то просто обязаны были им помочь. Таким образом Се Лянь давал понять, что не намерен оставлять пленников в беде.

Хуа Чэн сжал пальцы, будто пряча написанное в кулак. Спустя мгновение процессия вышла из тоннеля и очутилась в огромной пещере.

Обзор им загораживало что-то чёрное и большое. Се Лянь прищурился, но не успел ничего рассмотреть, как Хуа Чэн ухватил его за запястье и вывел пальцем на тыльной стороне ладони: «Наверху. Не трогай».

Се Ляню почудилось, что с потолка пещеры спускаются какие-то рваные полотнища, но он пригляделся, и зрачки его сузились. То была не ткань! То были люди – целые гроздья человеческих тел, связанных за ноги.

Лес подвешенных вниз головой трупов!

Крови не было: их давно осушили до капли – остались лишь сухие оболочки. На мёртвых лицах застыли гримасы ужаса, рты широко раскрыты, а тела целиком покрыты чем-то белым и плотным, словно изморозь, – солью.

В глубине пещеры горели яркие факелы и высился большой трон, а рядом расположился длинный стол, уставленный драгоценной посудой, – как будто вокруг не пещера, а дворцовые покои. Чуть поодаль стоял огромный железный котёл, в котором могли свободно уместиться несколько десятков человек. Сейчас в нём бурлил, вздыхая паром, красный бульон, и любой, свались он туда ненароком, сварился бы в момент.

Отряд демонов повёл людей к котлу. Осознав, что их ждёт, некоторые упали на колени, отказываясь идти, и завязалась потасовка. Во всеобщей суматохе Се Лянь вдруг почувствовал, как Хуа Чэн остановился, и обернулся. Демон оставался в образе нежного юноши, но в глазах его пылал гнев, сулящий смерть всему живому. Он всегда скрывал свои чувства за улыбкой, и прежде принцу не доводилось видеть на его лице такую ярость. Се Лянь проследил за его взглядом, и у него перехватило дыхание: кто-то стоял на коленях у роскошного трона. Не человек, как сначала показалось, а каменная статуя. Повёрнутая к ним спиной фигура опустила голову – как побитый пёс у ног хозяина, воплощение ничтожества. Очевидно, скульптуру изготовили с единственной целью: унизить того, по чьему образу она сделана.

Се Ляню не нужно было обходить её кругом. Он и так знал, что у изваяния его лицо.

Глава 50
Резные кости лишь об одном хранят воспоминания
Часть третья

Вообще, люди обычно весьма смутно представляют, как выглядят со спины, но не Се Лянь: он свою спину знал просто замечательно.

Когда государства Сяньлэ не стало, люди, не зная, на ком ещё сорвать гнев, сожгли восемь тысяч храмов принца, повалили все его статуи, выковыряли драгоценные камни из рукояток мечей и ободрали золото с одежд. Однако этого им показалось мало, и тогда они выдумали нечто новенькое: изготовили такие вот скульптуры.

Они поставили наследного принца, которого некогда превозносили, на колени, как преступника. Этих истуканов размещали на видных местах, и любой прохожий мог плюнуть в них или отвесить пару оплеух, выместив злость. Некоторые пошли ещё дальше: фигуры, бьющие челом об землю, стали использовать вместо порожков, чтобы все могли их топтать. Спустя двадцать-тридцать лет после падения Сяньлэ такие каменные изваяния можно было увидеть во многих городах и деревнях. Уж кто-кто, а Се Лянь себя с этого ракурса изучил в деталях.

Послышался голос молодого мужчины: