– Здесь? – Незнакомец нахмурился, повернулся к нему. – В горах?

– Да, – кивнул Лаэнар. – Мы летаем вдоль границы, наше задание – сеять страх в селениях врагов. Но на нас напал крылатый враг, он подбил нашу машину, поэтому…

– Он был один? – спросил темный всадник. Его голос стал отрывистым и жестким.

Я переглянулась с Лаэнаром. Я помнила выстрел, вспышку, удар и крылатую тень.

Я кивнула.

Лаэнар покачал головой.

– Вы не знаете, – сказал темный всадник. – Они живут на побережье и в столице, никогда не приезжали сюда, а вы даже не знаете, один он был или нет. Это вы сжигаете деревни?

– Это наше задание, – ответила я.

Я надеялась, что крылья не раскрываются у меня за спиной, а голос не дрожит, как у Амиры. Пусть он из старших звезд, пусть он знает врага лучше нас, но мы не просто предвестники, мы самые яркие звезды Мельтиара. Мы не склоняемся ни перед кем, кроме него.

– Ваше задание – пугать поселенцев? – Темный всадник взглянул на меня. Его глаза были светлыми, выцветшими от магии, слишком часто захлестывавшей душу. Он молчал несколько мгновений, а потом повторил мои мысли: – Вы звезды, предвещающие приход Мельтиара. И ваша задача – смести все преграды на его пути. Вам дали задание, и у вас есть препятствие, есть враг, почему вы не разузнали о нем все?

– Но Мельтиар не говорил… – тихо возразила Амира.

– Он и не должен был, – ответил темный всадник. – Узнайте о своем враге как можно больше, и тогда по-настоящему выполните задание. Идите.

Он развернулся. Я смотрела ему вслед, на серый плащ, стелящийся по черному полу.

Покров тайны – вот наша главная сила. Но сделать невидимой машину и внезапно появляться в небе – мало. Он прав. Мы никогда не покидали город, но каждый из нас может войти в дом врага и узнать все секреты. Каждый.

– Пойдем, Арца! – позвала Амира.

У ворот дежурила незнакомая девушка. Она касалась пульта на стене, огни вспыхивали и гасли под ее пальцами. Когда мы подошли, она обернулась и проговорила:

– Мельтиар сказал, чтобы вы пришли завтра, сейчас он там. – Она махнула вверх.

Там. Наверху, в чертогах тайны. Мы никогда не бывали на этом этаже. Считалось, что туда нельзя дойти по лестнице, нельзя долететь и добраться туда могут только великие звезды. Такие, как Мельтиар.

Мы сделаем, как он сказал. Будем ждать до завтра.

У нас есть время.

– Если мы не можем пойти к Мельтиару, – растерянно проговорила Амира, – как же нам разузнать про этого всадника?

Мы тайна, мы страх, мы внезапный удар. Но чтобы действовать, нам не нужны машина и ночь.

– Я знаю как, – ответила я.

7

Я во сне.

Знаю об этом, ведь я не в обычном сне.

За спиной ветер, он сумеречный и легкий, он говорит со мной как человек. Я слушаю его, отвечаю ему, и мир меняется, течет, показывает мне то, что я должен увидеть. Я внутри видения.

Внутри нашей с Нимой тайны.

Нима близко, я слышу ее смех, различаю слова, но они ускользают и теряют смысл – ветер заслоняет ее от меня.

– Смотри, – говорит ветер. – Здесь причалили первые корабли.

Я высоко в небе, воздушные реки струятся сквозь меня, не касаясь. Подо мной земля – сумеречно-серая, как небо, как ветер, как я. Черные горы тенью вырастают из земли, движутся и разбиваются о берег. На море шторм, волны бушуют и пенятся, рвутся к скалам. Море сильнее гор, оно сокрушает их. Воздух теперь полон соли.

Я хочу петь, я хочу лететь туда.

Но это сон.

– Нет, – отвечаю я. – Первые корабли причалили южнее Атанга.

– Здесь. – Ветер держит меня за плечи, заставляет смотреть вниз. На серебристой земле вырастает селение, полузаброшенный пограничный пост. Я сплю в одном из этих домов и помню об этом. – Здесь жили люди звезд, здесь была первая битва.

– Нет, – повторяю я.

Ветер указывает вниз.

Подо мной вспыхивают звезды. Они сияют осколками хрусталя, разгораются ярче, земля становится темней. Ветер течет между ними, превращается в свет, застилает все ослепительной сетью.

Сеть звенит, поет звуком ветра и голосом металла.

Песня флейты, голос раненой птицы – зовет меня и тонет в грохоте шторма.

Я лежал, глотая воздух, пытаясь вспомнить все, что я увидел во сне, повторить каждый миг и каждое слово. Меня выбросило в явь, швырнуло обратно в пыльный барак, в оковы тела.

Обычный сон рассеивается постепенно, но я вернулся не из обычного сна.

Я мысленно повторил сон трижды – слово за словом и мгновение за мгновением – и только тогда открыл глаза.

Потолок нависал надо мной слишком низко – я спал на двухъярусной кровати. Не удержавшись, я протянул руку, коснулся досок над головой. На ощупь они были шершавыми и теплыми. Пыль плясала в воздухе, колыхалась в утренних лучах.

Солнце уже высоко. Нима, наверное, вернулась домой, развешивает пучки трав над крыльцом. Или сидит с учителем возле ручья. Или…

Я собрался с силами и слез с кровати.

Сны-видения не дают отдохнуть ни душе, ни телу. Я всегда чувствую себя потом так, словно не спал, а ходил где-то много часов. В каком-то смысле это правда.

Я хотел рассказать свой сон, но Нима была в Атанге, за стенами Рощи. На лодке туда лететь несколько часов, а скакать верхом – гораздо дольше. И мои слова не могут преодолеть этот путь – сколько мы с Нимой ни пытались, у меня не получалось говорить с ней мысленно. Я всегда без труда касался безмолвной речью учителя, и другие волшебники меня тоже слышали. А до названной сестры дотянуться не мог. В Роще считали, что на это волшебство у Нимы не хватает сил.

Нимы здесь нет, а больше я никому не могу рассказать свой сон.

Когда я наконец вышел из дома, солнце уже пересекло зенит.

– Я думал идти будить тебя, – сказал Джерри. Он сидел на ступеньках; дым сигареты таял в пыльном воздухе.

Я опустился рядом, нашарил в кармане сверток, наугад вытянул сигарету. Джерри щелкнул зажигалкой.

Мне попался желтый дым – с каждой затяжкой мысли становились все спокойнее, все яснее.

Чтобы понять сон, мне не обязательно рассказывать его кому-то.

– А где… – Я запнулся, вспоминая имя. – …Тин?

Ночью, когда мы вернулись, ополченцы обступили лодку. Факелы трещали и бились на ветру, Аник расспрашивала, а всадник отвечал. Я ушел спать, а они все еще говорили.

– Поехал с ними. – Джерри стряхнул пепел. – Вроде как дневной патруль.

– Аник согласилась его взять?

«Вы вылетели в первый раз и сразу привезли неизвестно кого!» – эти слова я хорошо запомнил.

– Ну, – усмехнулся Джерри, – она ругалась, что у него дырявые крылья. Но ему даже дали коня.

Я взглянул на небо. Оно было почти чистым, лишь с востока тянулись облака, прозрачные и легкие, как обрывки тумана. Первые знаки осени – наверное, в столице они ощутимей, чем здесь.

При свете дня пограничный пост уже не выглядел заброшенным: я видел дорожки, протоптанные от барака к бараку, и лошадей, пасущихся вдалеке. Слышал неразличимые обрывки разговора где-то рядом, чувствовал запах армейской кухни, перемешанный с запахами пыльной земли и диких трав.

Не так уж сильно пограничный пост отличался от казармы в Атанге.

Я затянулся и спросил:

– Где у них кухня?

– Там.

Джерри указал налево. Тропки скрещивались, и одна из них вела к стоящему на отшибе дому. Из трубы поднимался полупрозрачный дым и таял в чистом небе. Глупо думать, что здесь все как в Атанге. Здесь топят деревом – газа едва хватает на светильники. И вода не течет по трубам от водонапорной башни, нет, здесь ее приходится таскать ведрами.

– Ты лучше поторопись, – продолжал Джерри, – а то сейчас этот дневной патруль вернется и сметет там все.

Я кивнул и затоптал сигарету. Вкус желтого дыма еще не угас, теплом отзывался в кончиках пальцев, окутывал мысли, вел их легко и плавно.

– А почему они днем патрулируют? – спросил я. – Говорили, что все нападения были по ночам?

Джерри засмеялся, махнул рукой в сторону гор.

– Я сам все проспал, – сказал он. – Но вроде наблюдатель заметил что-то в небе, и они решили проехать по деревням, проверить.

Я почти знал, что хотел рассказать мне сон. Если останусь здесь, если буду петь и слушать отзвуки давнего волшебства, сотни лет назад занесенного пылью, заросшего травой, – то пойму. Если первые корабли причалили неподалеку, значит, я найду здесь что-то.

Но какая бы магия ни таилась тут, невидимая и забытая, – она подождет. У нас сейчас есть более важные дела.

Я поднялся и сказал:

– Найди Рилэна, пусть готовит лодку.

– Слетаем посмотрим сверху? – спросил Джерри.

– Да, – кивнул я и отправился на кухню.

8

Рэгиль заставил меня пойти спать, но сон долго не шел ко мне, я лежала и смотрела в темноту. Напряжение и тревога дрожали в каждой мышце, а в памяти звенели наши голоса, снова и снова вспыхивали слова и фразы.

Мы вчетвером полночи просидели в комнате Лаэнара, говорили о том, что нужно делать: спорили и соглашались, решали, как лучше поступить. Было темно, нам светил лишь красный ночник над дверью, и все жесты казались особенно резкими, каждое слово вспарывало воздух. Мы словно снова стали детьми, играющими в скрытых. Но мы уже не дети. И я в самом деле отправляюсь к врагам, пусть и ненадолго.

Лаэнар пытался возразить мне, говорил: «Нет, пойду я». Но Лаэнар как обнаженный клинок, он не сможет скрыться. Из нас четверых лучше всех это удалось бы Амире, никто не усомнился бы в ней. Но Амира и Рэгиль должны чинить машину.

«Я пойду с тобой», – говорил Лаэнар. Мне хотелось, чтобы он был рядом. Мы могли бы назваться братом и сестрой, сказать, что потерялись на горных тропах, – но мы уже слишком взрослые для этой сказки. Я должна идти одна.

Спорили долго, но все согласились со мной. Даже сон наконец согласился со мной, отдалил голоса и мысли, погрузил в темноту.

Сновидения пролетели мимо, не коснувшись, и я проснулась до того, как прозвучал сигнал побудки.

Мы собрались в зале скрытых.

Я знала то, что знают все, – то, что повторяют каждому с раннего детства. Скрытые живут в городах врагов, дышат одним с ними воздухом, едят одну пищу, работают бок о бок с врагами – ничем не выдают себя, но выведывают тайны, одну за одной. И когда начнется война, откроются, ринутся в бой. Враги знают об этом, сотни лет знают об этом, но ничего не могут сделать, только боятся и подозревают каждого.

Враги не могут проверить, кто перед ними, – ведь, даже дотрагиваясь до нас, они чувствуют лишь тепло кожи. Не могут в прикосновении ощутить чувства другого человека, не могут понять, правда в его словах или ложь.

Я знала все это, как знала и язык врагов – его слова опавшими листьями кружились позади моих мыслей, и я надеялась, что не запнусь, не позабуду чужую речь. Но в зале скрытых я была впервые.

Мы звезды Мельтиара, мы воплощение атаки. Когда придет время, мы вспыхнем над столицей врагов, уничтожим все на своем пути. Нам незачем скрываться.

Незачем – но я могу, и у меня получится.

Лаэнар, Амира и Рэгиль ждали меня у входа.

– Я все нашла, – сказала Амира.

Она провела меня по лабиринту столов и стеллажей. Здесь было много людей – они смеялись и разговаривали, переодеваясь. Лишь некоторые замолкали – я чувствовала их удивленные взгляды.

Одежда, которую нашла Амира, пахла дымом. Я разделась, оставила только крылья и осторожно натянула чужие вещи, одну за одной. Ботинки стиснули хвостовые перья – те задрожали, готовые вспороть грубую кожу, вырваться наружу, но я не позволила им. Крылья были мне послушны – сложились, стали плоскими, прижались к спине. Никто не разглядит их под широкой крестьянской рубашкой.

Я застегнула накидку у горла и попыталась расправить складки. Ткань была шершавой, цвета песка и пыли, и то там, то тут – следы огня.

– Еще не поздно… – Амира запнулась, не договорила.