Я думал, что в той деревне, куда я пришел, ко мне отнесутся по-другому, что люди там более открытые, смелые и добрые. Но нет. Стоило мне появиться там – меня сразу поволокли к старейшине. Стали осыпать вопросами: кто такой, откуда, зачем пришел? Мне скрывать было нечего, ответил им честно: из Ремалиона, пришел потому, что надоело сидеть на одном месте. Меня только обсмеяли за мой необдуманный поступок и бросили в темницу как беспризорника. А в Ремалион послали гонца, мол, нашли мы вашего беглого паренька, приходите и заберите.

Когда меня вернули в Ремалион, все стали относиться ко мне по-другому. Все мои друзья теперь издевались надо мной, невеста отказалась выходить за меня. Еще месяц я жил так, в полном одиночестве – а потом не выдержал и снова сбежал.

Двое королевских гвардейцев встретились мне по пути к городу. Когда узнали, откуда я и зачем иду, только высмеяли, как и все до них, скрутили и повезли обратно в деревню.

После этого родители заперли меня в доме и больше не выпускали, чтобы я не создавал проблем.

В доме ко мне теперь относились, как к безродной псине. Меня били за неправильно сказанное слово, издевались, я даже ел отдельно от всех. Мой старший брат особенно старался, – я печально усмехнулся. – Он однажды избил меня до полусмерти, а родители и бровью не повели.

Тогда же я понял, что больше такой жизни не выдержу… – я посмотрел на Рикс. – Ты все еще слушаешь?

Юная колдунья смотрела в огонь и слушала плавно текущий рассказ.

Одной из самых замечательных особенностей колдовского зрения была та, что позволяла видеть через огонь воспоминания других людей. Я задержал взгляд на ее глазах – в них отражалось не только пламя костра. В них отражались мои собственные воспоминания, будто она была там и видела всё моими глазами.

– Да, продолжай, пожалуйста, – ответила девушка чуть слышным шепотом. – Что было дальше?

На ресницах ее застыли слезы. Рикс переживала всю ту боль и весь тот ужас. Все то разочарование в жизни. Это было мучительно. Невыносимо. Невыносимо смотреть на нее, догадываясь, что она испытывает. Если она чувствует хотя бы половину той боли, что досталась мне…

Я чувствовал, что Рикс прямо сейчас переживает все, что я говорю. Я не знал, как она это делала, но она не просто представляла мой рассказ – сейчас она жила в нем вместо меня.

Машинально я покрутил жарящегося фазана. Еще не готов…

Смахнув слезинки с ресниц, не отрываясь от созерцания картин из воспоминаний, Рикс крепко сжала мою руку.

– В ту ночь родители ушли в соседний дом, чтобы отпраздновать свадьбу Джели с другим женихом, – продолжил я. – В нашем доме оставались только я и мой брат, который уже напился до поросячьего визга и спал. Я уже решил, что сбегу, и сбежал бы незамедлительно, если бы меня не останавливала мысль о том, что меня все равно поймают и вернут домой. Тогда я стал размышлять.

Скорее всего, мне не удастся избежать поимки – это не в моих силах, я не так хорошо умею прятаться. Но даже если меня снова поймают и бросят в тюрьму – я лучше проживу там год, чем еще хоть день в Ремалионе! Для этого нужно сделать так, чтобы за мной никто не явился.

В любой другой момент я ужаснулся бы своей следующей мысли, но тогда я видел это единственным выходом. Чтобы за мной никто не пришел – я должен убить всю свою семью.

Я до сих пор не могу понять, почему я не стал долго собираться с силами перед таким жутким преступлением.

Мой брат спал, поэтому мне ничего не стоило загнать кухонный нож ему под подбородок – почти сразу, как только мысль пришла мне в голову. Тогда я вышел на крыльцо нашего дома и увидел, что в соседнем доме – доме Джели – идет гулянка, и никто не увидит, если я сбегу прямо сейчас.

Но подумал ли я, что родители могут вернуться за мной, пока я в тюрьме, или же мне просто было мало крови – я решил расправиться и с ними. Обрубить все раз и навсегда!

Конечно, лезть с ножом в дом, полный пьяных гостей – гиблое дело, поэтому я поступил по-другому. Я дождался, пока все гости зайдут обратно в дом, и начал подпирать все двери и окна чем попало – досками, лежавшими рядом, метлами, камнями. Когда двери и окна были закрыты, я зашел обратно в наш дом, взял огниво и поджег дом Джели.

Нет, мне вовсе не было жалко ни родителей, ни бывшую невесту, ни тем более гостей. Я даже радовался. Радовался мучительной смерти родителей, которые держали меня взаперти, смерти бывшей возлюбленной, которая отвернулась от меня за мое желание свободы, и смерти гостей. Просто потому, что они были слишком лживы, ничтожны и тупы, чтобы оставаться в живых.

Под крики горящих заживо людей я уходил в лес. Я не чувствовал ни своей вины, ни печали, ни злобы. В моей голове крутилась лишь одна мысль: "Я свободен".

Я не знал, куда я иду, зачем и как долго я буду идти. Я просто шел по лесу. Сворачивал с троп, ел малину с кустов, слушал пение птиц. Но, неожиданно для самого себя, я наткнулся на старую лесную хижину. Подумав, что терять мне больше нечего, я забрался на крыльцо по затейливой лестнице из веток и постучался.

Мне открыла дверь дряхлая старуха, увешанная костями, клыками и перьями разных животных и птиц. На мое удивление, она радушно пригласила меня войти, и я вошел.

Не знаю, откуда, но я знал, что ей можно доверить свою историю – она никому не расскажет. После того, как она выслушала меня, она сказала следующее:

"Эти люди пусты, слабы и глупы. Из-за них ты исполнился ненависти и злобы, они кормили твоего демона месяцами", – тут она дотронулась двумя пальцами одной руки до моего лба, а двумя пальцами другой – до груди, где было сердце. – "Так обрети же форму, демон! Обрети форму и умертви тех, кто мертв внутри!"

Тогда я почувствовал страшную, нестерпимую режущую боль в груди и голове. С трудом я выбежал на улицу и упал на землю, уже не сознавая, кто я и где нахожусь. Больше я не помнил ничего из той ночи.

Утром я проснулся перепачканный в крови, на улице, рядом с хижиной этой старухи. На вопрос, что он сделала со мной, она ответила, что всего лишь освободила.

Она выдала мне другую одежду взамен порванной и отпустила, сказав, что больше не может помочь мне, и мы с ней должны проститься навсегда.

Умывшись в ручье, я пошел посмотреть, цела ли деревня, но не нашел ее. Вместо Ремалиона я увидел груды развалин, растерзанные трупы и вырезанный скот.

С тех пор я только странствовал по крупным городам Лейдавика, но нигде не находил себе пристанища. А примерно год назад я переплыл Рассветное море на борту одного из торговых судов – капитан, слава богам, не знал, что я за чудище.

Так я и оказался в Элвиндорре, наедине со своим демоном и воспоминаниями – без прошлого и будущего, скитаясь по лесам и разоряя иногда мелкие селения, чтобы удовлетворить свою жажду крови.

К концу рассказа Рикс уже била крупная дрожь. Она видела не только то, что я говорил… она видела и то, что я сам не помнил. Ту ночь в деревне. Ту разрушительную мощь. Ту ярость и ненависть.

И ей было страшно, очень! Слезы уже градом катились по щекам, затуманивая взор. Наконец девушка нашла в себе немного сил для вопроса.

– А как ты нашел… меня?

Я вздохнул.

– После нескольких месяцев скитаний по Элвиндорру я набрел на твой замок. Стражники пустили меня в город под видом простолюдина. У местных крестьян я узнал о тебе и твоей семье, и о том, что тебе скоро замуж за одного из принцев соседних Домов. Я уже побывал во всех окрестностях твоего замка и знаю, что за люди там правят… А когда от местных я услышал, что твоя семья будто бы связана с колдовством, я решил проверить, унаследовала ли ты мудрость ведьм своего рода, или же ты такая же, как и все прочие придворные дамы. К счастью, мудрость тебе все же передалась, – я обнял Рикс и почувствовал, что она дрожит. – Тогда я и понял, что надо спасать тебя от принцев.

Рикс прижалась ко мне всем телом, не в силах унять дрожь и слезы. Того панического страха, который она испытывала, наблюдая за моими воспоминания, больше не было. Осталось только безграничное всепоглощающее сострадание. Страшно было подумать, как возможно так жить… Кошмарная участь!

– Ты надеялся, что я смогу избавить тебя от этого? – она уткнулась носом в мое горячее плечо. – Я еще так мало знаю…

Я усмехнулся.

– Разве может одна колдунья, пусть даже самая могущественная, унять злого и безумного демона? – я запустил руку в волосы Рикс. – И нет, я не хочу избавляться от этого. Ведь ты не хочешь избавляться от своего колдовства? Этот демон – такая же моя часть, как теперь и ты… – я поцеловал ее в лоб и взял за руку. – Я спас тебя потому, что хотел этого. Кроме того, это маленькое приключение утолило мою жажду крови на несколько дней вперед, – я посмотрел на фазана на вертеле. – Давай поедим и ляжем спать. Завтра у нас трудный день: мы выдвигаемся к Соленому разлому.

– Ты прав, – ведьмочка осторожно сняла тяжелого фазанчика с вертела и вдохнула аромат. Травы, безусловно, сделали свое дело.

Дрожь потихоньку отпустила. Стало гораздо легче.

Насытившись вдоволь, она вытерла руки о пожухлую траву.

– Ночь будет холодная… Пойдем спать.

Поев, мы улеглись вместе в яму между корней. В прошлую ночь мы лежали спина к спине – а теперь обнимаем друг друга. Это так странно…

Я лежал в обнимку с ней и наслаждался ее близостью, но Зверь внутри меня яростно протестовал и велел отвернуться от нее. И все же я не стал этого делать. Я вдоволь напоил тебя королевской кровью, дружище – теперь позволь мне обнять королевскую дочь!

Возможно, мне придется однажды сделать выбор: или Зверь, или моя привязанность. А может, Зверь вырастет, как и я, и поймет, что такие чувства вовсе не чужды ему. Лишь время покажет.

Но Мать-Природа, сейчас – помоги мне удержать Зверя на равных! Не дай одному из нас подчиниться другому!

Завтра мы должны будем найти лодку на ту сторону Соленого разлома. Кто знает, живут ли там люди, и какие они.

"Или не люди", – прозвучал голос из тех глубин сознания, что заняты Зверем. Что бы это значило?..

Глава 3. Солёный Разлом

Волк

Антарикса проснулась первой и зябко поёжилась. Холодный туман и легкая изморось окутали нас со всех сторон. Дальше нескольких шагов не было видно абсолютно ничего, кроме густой, молочного цвета, субстанции. Но лежать в корнях дерева, прижавшись ко мне, такому горячему, было тепло и уютно.

Вставать ей совершенно не хотелось, но надо было готовиться к следующему переходу. Девушка выбралась из теплого лежбища, потянулась всем телом и начала собирать наши нехитрые пожитки, травы и остатки еды в свой узелок.

Перекусим по дороге. Мы и так уже потеряли достаточно времени, остановившись здесь так надолго, и сильно рискуем быть нагнанными гвардейцами короля-отца. Если так случится – не миновать беды!

Закончив сборы, Рикс присела на корточки рядом со мной и невольно залюбовалась безмятежностью, с которой я так сладко спал, спутанными прядями темных волос, упавших мне на лицо, и самим лицом с такими мягкими, но в то же время сильными чертами.

– Рэй? Проснись! Нам пора собираться! – тихо, почти шепотом позвала девушка, нежно погладив меня по щеке. Ответа не последовало.

Рикс ужасно не хотелось меня будить. Сейчас на моем лице царила безмятежность утреннего сна. Черты лица смягчились. Дыхание было медленным и спокойным. Так жаль нарушать этот сон.

– Просыпайся же… – девушка тихонько поглаживала меня по голове, иногда запутываясь пальцами в волосах.

– Ох, боги, дайте мне сил!

Ненавижу, когда меня будят. Ненавижу! Иногда мне кажется, что Зверь пробуждается вовсе не от гнева или отчаяния, а от недосыпа!

Утро было прохладное, туманное и свежее, но это не спасло мое настроение от неизбежного падения.

– Не трогай меня! – раздраженно бросил я Рикс и перевернулся на другой бок. Я знал, что уже не засну. Проклятье! Чтоб весь мир провалился!

Когда встану – приму гончую форму и загрызу кого-нибудь побольше. В противном случае Рикс лучше держаться от меня подальше до наступления сумерек.