– К сожалению, нет, – отвечает она, кивая на стопку журналов рядом с собой. – Но я все равно побывала там. Пока ты спала, дядя Слава устроил экскурсию, и я нашла кучу всего интересного.

– Помнится, чтобы отнести эту кучу интересного на чердак, мне пришлось сделать три ходки.

– Ну и зря! – заключает подруга. – Ты вообще их читала? Там столько рецептов по красоте! И не таких, как сейчас – купите крем той-то фирмы. А сделайте сами! Вот, кстати, я сделала маску из халвы и чувствую, что эффект потрясающий!

– Если бы ты ее съела, он был бы не хуже.

Ира отмахивается, мол, для красоты ничего не жалко, даже поголодать. Это она прибедняется, потому что после вчерашнего обжорства еще нужно прийти в себя. Да и сегодня тоже пир намечается.

Но, кстати, халва и правда не подвела. Лицо у Иры после этой маски выглядит посвежевшим. Хотя дядя Слава авторитетно заявляет, что это после наливки. Поэтому, когда мы уезжаем, подруге дают с собой большую бутыль для продолжения омолаживающих процедур. Мне для тех же целей – компот.

Ну и нам обеим по корзинке пирожков. С разной начинкой. Так что Ире гадать на них и гадать.

А вот на тему того, что нужно Степану, она даже думать не хочет. Я рассказываю об этом, пока мы едем в такси, а она лишь отмахивается.

– Тебе нужно было просто послать его! Ничего хорошего из этой встречи не выйдет.

– Я не собираюсь мириться с ним, – поясняю. – Просто… понимаешь, я ведь тоже звонила…

– Не сравнивай, Наташ.

– Почему?

– Ты звонила, потому что любила. Вернее, думала, что все еще любишь. А он потоптался по тебе, убил все, что мог, а теперь вдруг звонит. Не нравится мне это.

Откровенно говоря, и мне тоже. Но и не выслушать я его не могу.

– Не грусти, – голос подруги вырывает меня из размышлений. – На вот, для тебя сберегла!

Она торжественно вручает мне половинку батончика из халвы и один из журналов, который захватила с собой.

Ох и странные там рецепты! Чтобы ресницы были гуще и лучше росли, их нужно смазывать касторовым или репейным маслом. Ну, что волосы тоже – это я в курсе. Правда, всегда была за современные средства. А брови рекомендуют смазать просто подсолнечным маслом!

Но самое забавное – это название этой рубрики. «Девица-красавица!» Н-да…

– Ты представляешь, если правда встретить такую красавицу? – смеюсь я, зачитывая новый рецепт красоты.

– Ты в силу халвы тоже не верила! – вступается за ретро подруга.

За разговором и дорога быстро кончается. Я выхожу у своего дома, а Ира едет к себе.

Зайдя в квартиру, убираю гостинцы на кухню и бросаю взгляд в зеркало. А все же отдых на свежем воздухе имеет свои результаты. На щеках румянец, глаза блестят, да и зрение явно улучшилось, потому что я вдруг обнаруживаю плетеный шнурок для волос, который полгода назад благополучно посеяла.

На самом видном месте, причем висит себе на уголке зеркала, и самое главное, что на нем ни пылинки.

Ладно, раз уж нашелся – пусть помогает! Ну и на этот раз я четко намерена его больше не потерять. В своей квартире… на самом виду…

Впрочем, не это самое удивительное. А то, что, когда звонит Ира и предлагает не ждать, пока мы встретим красавицу, которая воспользуется натуральной косметикой, а самим такими стать, я без промедления соглашаюсь.

Намазываю репейным маслом ресницы. Смазав щетку этим же маслом, провожу несколько раз по своим волосам, потом стягиваю их в хвост тем самым шнурком. Остатки постного масла не на сковородку или в салат, а на брови! Ну и последний штрих – маска из халвы и зеленого чая.

– Все, – зачитывает по вайберу Ира, сверяясь с журналом. – Теперь нужно прилечь, закрыть глаза, расслабиться и полчаса ни о чем не думать.

– Услышимся через тридцать минут!

Прервав связь, я занимаю удобную позицию на диване, закрываю глаза, стараюсь расслабиться и…

И, видимо, в этом преуспеваю.

Потому что будит меня звонок.

– Да? – отвечаю на вызов.

Удивляюсь тишине в ответ. Но недолго. Повторный звонок подсказывает, что телефон ни при чем и надо открывать дверь, чтобы он прекратился.

Надо так надо.

Иду.

Открываю.

И…

– Вы кто?

В открытую дверь квартиры настойчиво лезут разноцветные воздушные шарики, которые в руках держит мужчина, но мне все же удается его рассмотреть.

Высокий, метр восемьдесят пять или даже повыше, широкоплечий, жилистый, темные волосы, борода, джинсы, распахнутая кожаная куртка. Пронзительный взгляд темных глаз, от которых непроизвольно хочется спрятаться.

Почему-то я начинаю волноваться, хотя повода нет. Я на своей территории. Мы не знакомы. Скорее всего, человек просто ошибся. Терпеливо жду, когда он это поймет и сделает шаг назад, чтобы я могла закрыть дверь.

А он не торопится.

Его взгляд скользит по моему лицу, опускается ниже, заставляя меня занервничать и повторить:

– Вы кто?

– Ваш папа, – наконец поясняет он.

Когда-то давно, когда мама рассказывала, что мой папа – капитан дальнего плавания, я очень мечтала об этом моменте. И представляла, как он придет, а я брошусь ему на шею и ни о чем никогда не спрошу! Никогда. Ни о чем.

А теперь, когда мне исполнилось двадцать девять, а мужчине, претендующему на роль моего родителя, ну… на вид максимум немного за тридцать, все-таки не могу удержаться от комментария:

– Рановато вы начали.

– Не твой папа, – сообщает он мрачно и кивает на мой пока еще не особо большой, но уже довольно заметный живот. – Я отец твоего будущего ребенка.

Чушь, просто чушь! Не может такого быть! В клинике, выбирая донора для ЭКО, я остановилась на красивом интеллигентном французе. Так что этот огромный бородатый мужик, похожий на бандита, точно не может быть нашим папой!

– Скажите что-нибудь по-французски! – требую я, чтобы расставить все точки над «і» и с чистой совестью захлопнуть перед ним эту чертову дверь.

– Я тоже не в восторге от того, что случилось. Но это мой ребенок, и я собираюсь активно участвовать в его жизни. Вот такая вот се ля ви, Натали.

Он хмуро сдвигает темные брови, а я испуганно застываю.

Меня поражает не то, что он прислоняется к косяку, будто разгадал мои планы.

И не эти три слова, которые он сказал по-французски.

И даже не то, что он назвал мое имя.

А то, что я, кажется, его узнаю.

Глава 8

Наталья

Ночь… рев мотоциклов… свет фар… байкеры… коктейли… длинный коридор бара… холодная стена, к которой меня прижимают… и шепот…

– Ты осознаешь, что делаешь, детка?

– Конечно.

Сумасшедшие поцелуи, его руки, посчитавшие мое платье лишней деталью, приглушенные стоны с просьбой продолжить…

Мои стоны.

В ответ на которые его пальцы пробираются выше, и…

Пальцы! И не настолько же!

Я, конечно, не все помню отчетливо, его лицо вообще стерлось из памяти, пока он не появился у меня на пороге. Но дальше объятий и поцелуев мы не зашли. Попросту не успели.

– Вы ошибаетесь, – произношу по возможности твердо.

– К сожалению, нет.

Его слова неприятно царапают, и я на секунду теряю бдительность. Чем тут же пользуется один из воздушных шариков и влетает по-свойски в квартиру.

– У нас с вами ничего не было! Ничего такого, от чего появляются дети. Это я помню точно!

Он прищуривается, смотрит так, будто на чем-то поймал меня, и я от его взгляда немного тушуюсь. Зачем-то одергиваю рубашку, поправляю воротник, в мыслях проносится: убрано ли в квартире?

Почему он смотрит так странно?

И почему я чувствую себя так, будто мы все еще в коридоре того бара, и если кто-то из нас сделает шаг…

Жарко.

И как ему в такую жару с бородой? У меня вон уже щеки пылают, а ему хоть бы хны. А волосы его стали короче.

Поймав себя на том, что рассматриваю его, отворачиваюсь.

А шарик этот… уже вольно чувствует себя в моем коридоре, привыкает к моему потолку!

Встаю на цыпочки и дергаю за веревочку. Фух, попался! Хорошо, что веревочка длинная, только…

Запоздало вспоминаю, что на пороге у меня незнакомец со странной претензией. И если он хоть вполовину такой же наглый, как шарик…

Обернувшись, облегченно выдыхаю. Он так же стоит на пороге, прислонившись к косяку открытой двери.

– Это ваше, – протягиваю ему пойманный шарик.

Но он вместо того, чтобы взять его за веревочку, неожиданно отпускает и все остальные. Они тут же устремляются к потолку, крутятся, выстраиваясь в разноцветный хоровод. А их хозяин, задумчиво осмотрев меня еще раз, неожиданно говорит:

– Меня зовут Лука. Полагаю, нам пора не только познакомиться, но и все обсудить. Пригласи меня на чай, Натали.

Мне кажется, я только что нашла хорошую пару Ире, если она все же решит открыть секту. Иного объяснения тому, что я отступаю вглубь квартиры и направляюсь на кухню, я просто не вижу.

Нет, это отнюдь не желание с ним познакомиться. Я сейчас вообще не думаю о чем-то подобном. Говорить мне с ним не о чем, потому что я уверена, что это ошибка. Может, на меня так действует французский язык?

Но я ставлю чайник, насыпаю в заварник чай, который стоит на столе, достаю две чашки и водружаю на стол.

Что я делаю? Почему просто не закрыла дверь? Шарики можно было выпустить в окно, раз они ему не нужны.

Я понятия не имею, кто он такой. Впустила в квартиру совершенно постороннего человека. Одна случайная встреча не в счет. Да и то об этом знаю лишь я. Он меня даже не вспомнил.

Это его странное заявление…

А что, если он…

Да нет, вряд ли маньяк, но очевидно же, что со странностями. Может быть, его кто-то ищет и своим звонком я этим поискам помогу?

Взгляд цепляется за телефон на столешнице.

– Предлагаю разобраться самим, – раздается у меня за спиной мужской голос. – Тем более что сто два меня не устроит, а брата-боксера у тебя по-прежнему нет.

Обернувшись, встречаюсь со взглядом, который бесстыдно исследует меня. Скользит от лица к груди, опускается к ногам, но дольше всего задерживается на моем животе.

– Значит, ты меня тоже узнал. – Я поправляю рубашку, стряхивая с себя его взгляд. – Признаюсь, я была уверена, что у тебя эти полгода была более насыщенная личная жизнь, чем моя. Но раз мы оба избавились от следов амнезии…

– Ты не все помнишь? – почему-то он выхватывает именно эти слова.

– Я помню все самое главное!

Он смотрит с сомнением, и я показываю, что мне это не нравится! Отвернувшись, заливаю кипятком чай, поболтав его ложкой, чтобы быстрее осел, разливаю по чашкам. А гость не стесняется – уже сидит за столом так свободно, будто проделывал это не раз.

Исследует чашку, словно я ее забыла вымыть после гостей. Поднимает голову, лишь когда я ставлю на стол пузатую сахарницу.

– Есть еще мед, – предлагаю я, заметив, что он не берет сахар, да и чай не думает пить,

Разговор у нас явно не клеится. Хотя он точно хочет что-то сказать. Помнится, мне иногда помогало спиртное.

– Если не ошибаюсь, могло остаться вино, но оно уже долго стоит открытым.

– Дай угадаю: примерно восемнадцать недель?

Я вздрагиваю.

Начинаю усиленно мешать ложкой чай, не помню, есть ли там сахар, – мне просто нужно хоть чем-то занять себя.

– Правильно. Я не угадывал, а знал точно.

На его губах мелькает усмешка, но тут же прячется, когда наши взгляды встречаются.

– Не понимаю, – произносит он тихо, – почему именно ты…

– Я вообще ничего не понимаю, – отвечаю так же негромко, как он. – Может, поделишься хоть чем-то, в чем успел разобраться?

Кивает.

И приступает.

– Ты беременна от меня. Нет, я этого не планировал. Сам узнал лишь на днях. И нет, это не случайность. Таким образом мне пытались отомстить.

– Отомстить? – повторяю я недоверчиво.

– Странный путь иногда выбирает женская месть.