– И пилить! Ишь, удумали! Глупости какие! Завели котов, а теперь разводиться? Детей заводите и делите! Они хоть сказать что-то могут. А мы – не можем! – не очень логично, но грозно фыркал Прим. – Так, ты успокаивайся, миску свою доставай, а я… Пойду!

– Куда?

– Думать! – важно ответил Прим.

Он не просто думал! Он следил как коршун, анализировал, вспоминал, разрабатывал планы и отказывался от них. Чуть не впал в отчаяние, а потом услышал, как Марина разговаривает сама с собой. Была у нее такая привычка – когда оставалась дома одна, она рассуждала вслух, что надо сделать, как лучше приготовить то или иное блюдо, что надеть… А вот сейчас она, тихонько вздыхая, размышляла вслух:

– Ну совершенно невозможный человек! Нам и говорить-то не о чем стало! Он же даже слушать не хотел. Приходил, ужинал и спать заваливался!

Она уже привычно поплакала и стала потихоньку собирать свои вещи в одну комнату, готовясь к расставанию с квартирой.

– И такая квартира хорошая! Удачно отремонтировали, все такое любимое… было… – она с недоумением озиралась в кухне, словно не понимая, куда делась та радость, которая охватывала ее каждый раз, когда она возвращалась домой.

– Ага… Поговорить… Да, они словно каждый сам по себе были последнее время! – Примус повспоминал. – В начале, когда меня сюда принесли, они любили мурлыкать друг с другом, а потом как-то забились каждый в свой угол и засели там. Если бы у них были хвосты, то они бы раздраженно махали ими! Потом уже начали шипеть… Да, точно, как кот с кошкой, которые не ладят. Хорошо хоть морды друг другу не поцарапали. Так, может, им поговорить надо?

Примус был умным котом. Он объяснил Мусе, что надо постараться, напеть Марине самое хорошее настроение к приходу Андрея.

– Глядишь, я успею его перехватить, успокою, и они смогут помурлыкать о своих делах. Раньше-то они это делали!

Но, к сожалению, как только хлопнула входная дверь, превосходное настроение Марины куда-то испарилось, а Андрей, как назло, был расстроен очередной неудачей на работе, и на кота, вившегося у него под ногами, внимания не обратил.

– Примус, ну не мешай! Вот съедем мы с тобой отсюда, тогда я смогу тебе внимание уделять! – только этого Прим и добился.

– Тьфу на вас! – рассердился кот. Через пару дней безуспешных попыток он решил, что пора действовать жестко. – Неразумные котята получают трепку! А люди, которые ведут себя хуже, чем котовые несмышленыши, чем лучше? Ничем! Будем учить!

Квартира на семнадцатом этаже нового дома особенно понравилась Марине и Андрею отличным видом из окон и огромным балконом. Они планировали его застеклить, но не успели. Кошкам на балкон выходить было строго запрещено и за этим супруги следили, даже будучи в предразводном состоянии.

– Муся! Муся! Кис-кис, где ты, моя девочка! – Марина никак не могла найти кошку. – Так, может, с Примусом где-то прячутся? Прим-прим-прим!

Андрей был в ярости! Пронзительный голос слышался даже через наушники!

– Чего ты опять разоралась? – он вышел из комнаты, в которую переволок все свои вещи, и хмуро уставился на почти бывшую жену.

– Тебе что до этого? Ты подал заявление на развод?

– Нет, времени не было!

– Аааа, ну да, ну да. Ты ж у нас суперспециалист! Занят круглосуточно! – оскорбительно рассмеялась Марина.

– Я гораздо лучший специалист, чем ты – жена и хозяйка! У меня хоть тесто в обморок не падает, когда я его делаю! – ответил Андрей, с мрачным удовлетворением замечая, как краснеет жена. Его очень задевало то, что в последнее время она стала зарабатывать так же, как и он, а то и чуть больше.

– Мяяяяя… – Муся специально выдала самый тревожно-отчаянный мяв из всего своего богатого репертуара.

– Муся! Где ты? – Марина гневно сверкнула глазами на Андрея, но продолжать ссору не стала – как-то очень тревожно было за кошку.

– Ну ты и дура! Она тебе что, по-русски скажет где? – у Андрея аж скулы свело от такой бабской глупости.

– Сам ты такой! – Марина чуть не заплакала и решила, что только найдет кошку и тут же уедет к маме! Ни секунды лишней в одном доме с этим идиотом не останется! – Мусяяя!

– Мявууу! – басовитый зов Примуса подстегнул к поискам не только Марину, но и самого Андрея.

– Ты что? Балкон не закрыла? Совсем голова не работает?

– Да я туда даже не заходила! Сам небось выползал смолить свою гадость вонючую и забыл закрыть!

Они одновременно прибежали к балкону и едва не столкнулись в двери.

– Муся!

– Примус!

Кошки сидели в пластмассовом кресле в самом дальнем углу балкона, абсолютно не собираясь его покидать.

– Ну вы нас и напугали! То есть меня напугали! – поправилась Марина. – Мусенька, сиди, милая, я сейчас тебя возьму!

Они оба пошли за кошками, не подозревая, что каждый их шаг просчитан и вымерен.

– Четыре, три, два, один! Ну, бежим! – Примус пулей вылетел из кресла, пропустив вперед Мусю. Они промчались между ног опешивших людей, заскочили в комнату, Примус всем весом толкнул балконную дверь, а Муся, ловко повиснув на ручке, опустила ее.

– Вот так-то! Пусть теперь посидят да подумают о своем поведении! – Примус запрыгнул на стол, стоявший справа от балконной двери, и бесстрастно уставился в лица хозяев, тарабанящих ладонями по стеклу.

– Прим! Открой дверь!

– Муся! Как это вышло! Кисонька, открой!

Через некоторое время люди переглянулись, осознав, насколько странно звучат их призывы. И, разумеется, тут же начали ругаться!

– Это ты виноват!

– Да чего это я? Сама как клуша бегала, вопила свои «кыс-кыс»!

– Нуууу, это надолго! Продолжаем мероприятие! – Примус уселся поудобнее и полизал ухо очень взволнованной Муси.

– Думаешь, получится? – вздыхала она.

– Надо пробовать все методы! Это наименее травматичный! – солидно отозвался Прим.

– Моя Марина может замерзнуть! – сообразила Муся.

Апрель месяц на высоте семнадцатого этажа теплом не баловал. Наоборот, ветер свистел на балконе, насквозь продувая легкие джинсы и тоненькую футболку Марины, она замерзла сразу, как только немного прошел запал ссоры с Андреем.

Он еще не успел переодеться после работы и был в рубахе и свитере поверх нее.

– Только такая дура, как ты, могла выскочить на балкон раздетой! Сейчас плюс восемь! – он с отвращением осмотрел почти бывшую жену. – Кот! Открывай дверь! Блин! До чего я дошел! Как будто он может открыть…

– Еще как могу, но не буду! Торопиться определенно не следует! – хмыкнул в усы Примус. – А что? Сижу, никого не трогаю, примус починяю… – фраза про примус, услышанная в самом начале его пребывания в этом доме, ему нравилась, было в ней что-то насмешливо-кошачье.

– Марина… Ей холодно! – пискнула Муся.

– Ей будет гораздо, гораздо холоднее, если они сделают то, что хотят! – вздохнул Примус. – Им сейчас кажется, что это так просто, найти того, с кем хочется быть. Кажется, что стоит только прыгнуть в разные стороны, и сразу попадутся те, кто будут гораздо лучше того, что у них есть сейчас! Глупые! Это так трудно. У них было то, что надо сохранять изо всех сил, а они рвут это на части, топчутся ногами по теплу, которое уже жило в этом доме, я же чуял его!

– Да, и я тоже. Оно было такое нежное и ласковое, это тепло. Оно становилось все больше, а потом испугалось и стало уменьшаться.

– Конечно, испугалось! Ни одно порядочное тепло не выживет в крике и ссорах. Тем более маленькое и еще слабое. Ничего, Муся, мы посмотрим! Если это тепло еще в них, то они справятся.

– А если нет? Что тогда?

– Ну, тогда будем думать дальше! – Примус знал, что если люди совсем-совсем убили любовь, которая у них была, то никто уже не поможет ее вернуть, но не хотел пугать молоденькую Мусю.

– Может, все получится. И ветер нам как раз очень даже на лапу!

Маринка обхватила руками плечи, задрожала.

– Как нам теперь быть? Ты смартфон, конечно, не взял?

Андрей подавил в себе желание сказать, что она тоже не взяла! Нет, сначала даже рот открыл, чтобы рявкнуть, но глянул на нее и сдержался. Маринка всегда была мерзлячкой, очень любила всякие уютные штуки с капюшонами, меховые тапочки, пледы. А сейчас она, как назло, в тонкой одежке, да на холодном ветру замерзла так, что у нее даже зубы постукивали, еще и слезы на глазах! Он и не помнил уже, когда жалел жену, так она его раздражала, а тут как-то само по себе вышло. Ну, он же мужчина, он сильнее этой дурочки!

– Дааа, ситуация, конечно… – он машинально стянул с себя свитер и накинул на плечи Марины. – Не дозвониться, не докричаться… Не трясись! На худой конец, выбью стекло в двери.

– Оно жжже трехсссслоййннное! – Марина едва челюсти сумела разжать, чтобы выговорить, и только потом осознала, что на плечах свитер почти бывшего мужа, а он сам остался в брюках и рубахе.

– Зззачем? Ты жжже сам зззамерзззнешшь!

– Ничего, потерплю, – он покосился на стремительно бегущие над ними облака.

Они еще некоторое время поуговаривали кошек открыть балкон, правда, ощущали себя при этом очень глупо. А потом Андрей решительно взял кресло и, размахнувшись, стукнул им в стекло.

– Нет, ну ты же посмотри! А у нас еще производства ругают! Польское кресло треснуло, а русское стекло плевать на него хотело! – рассмеялся он, пытаясь сообразить, что делать дальше.

– Ладно. Деваться некуда. У меня окно открыто, есть карниз, тут всего-то ничего… я попробую пройти.

– Нет! Ты что, с ума сошел? – Марина вцепилась в его рубаху так, что даже пальцы свело. – Ты упадешь, высота-то какая!

– Ну тебе же проблем меньше будет, – не выдержал Андрей. – Ты же сама говорила, что, если бы меня не было, ты бы прекрасно жила.

– Ты что, дурак? Я не хочу быть вдовой! И вообще! – это самое «вообще» вылилось таким потоком слез и очень невнятных слов, что для того, чтобы их расслышать, Андрею пришлось обнять почти бывшую жену.

– Марин, да ты чего? Мне очень нравится, как ты готовишь! Мне все нравится. При чем тут пироги? Да я же так просто говорил… Это ты меня пилила про работу и деньги. Я же сейчас меньше зарабатываю.

– Ты глупый, что ли? Какая мне разница? Нам всего хватает, дддажжже на отпуск откладывввалллиии, – еще пуще расплакалась Марина, осознав, что отпуска у них уже не будет в любом случае – они же разводятся.

– Я такие глупости говорила, прости меня дддуууурууу!

Как можно злиться на ревущую в три ручья жену, которая замерзла, просит прощения и нипочем не пускает его рисковать? Ну, никак не получается, хоть он честно попытался вспомнить, какие там у него были претензии. А у нее?

– А! Я ж курю и все провонял дымом! – наконец сообразил он.

– Ты о чем? Кури на здоровье! Ой, то есть здоровье как раз портится! И у меня тоже. Я же думала, что если ребенок… Пассивное курение…

– Какой ребенок? Ты что, беременна и мне не сказала? – возмутился Андрей. Он хотел вернуться в свой мерзко-противный самому себе тон, повозмущаться от души, но Марина покачала головой.

– Нет, что ты! Я бы никогда от тебя такое не скрыла. Я мечтала, понимаешь? А теперь… А теперь все пропало!

– И ничего не пропало! Чего это еще? Я все равно как-нибудь открою эту проклятую дверь!

– Да нет, мы… Мы же разводимся. Ты забыл?

– Забыл! Забыл я, Маринка, заявление подать. Да и пошло оно… Может… Может, еще раз попробуем, а?

– Если выберемся… – по-детски потерла глаза Маринка.

– Когда выберемся! – поправил ее Андрей. Странно, как много сил появляется, когда есть ради кого бороться. Он решительно поднял треснутое кресло, прикинул, как и куда можно ударить, шагнул к двери и увидел… Абсолютно ясно и четко он увидел ухмылку на морде Примуса, который, стоя на столе около балконной двери, осмотрел его с креслом, беззвучно фыркнул и уперся головой в ручку балконной двери.

– Марина, посмотри! – почему-то шепотом позвал Андрей. – Он нам дверь открывает.