– Он очень пострадал в той битве… – нахмурился инспектор. – Даже если не был в ней на самом деле. Но у него было обожжено все лицо и изрядная часть тела. Про тело мне, правда, говорил Калон. У Квинца всюду искусственная кожа, удивительно, как он вообще выжил… Впрочем, Калон говорил, что ему пришлось потрудиться над Квинцем… Зато после трагедии, где тот обгорел, у бедолаги появились странные привычки. Он много пьет воды. Простой воды, но с солью. И ест только фрукты.

– Много вы знаете людей, что пьют воду с солью? – спросил следователь. – И как вы думаете, почему ни в одной пластической клинике ближайших систем нет ничего об излечении некоего Квинца? Впрочем, последнее не так важно. Скажите, вы уверены, что под его кожей человек?

– Но как же… – замотал головой Вортекс. – Всякий раз со мной на судно приходил медицинский контроль. Они брали анализы…

– Думаете, так сложно обмануть медицинский сканер? – поморщился следователь.

– Что происходит? – спросил инспектор.

– Уже произошло, – ответил следователь. – Примерно двадцать лет назад или чуть раньше случилось первое столкновение человечества с инопланетной цивилизацией. Предполагаю, что до столкновения офицер секретных служб, которую вы знаете под именем Эйра, имела контакт с этой цивилизацией. Когда началась заварушка, она бросилась спасать контактера с той стороны. Уже неважно почему, из гуманитарных ли соображений, или понимала, что лишь с его помощью можно спастись самой. Она ринулась в самую гущу схватки. Как-то пристыковалась к останкам лайнера, нашла контактера, которого вы знаете под именем Квинца, и спасла его. Она его, а он их.

– Кого их? – спросил Вортекс.

– Эйру, что решилась на этот шаг, – прошептал следователь. – Калона, который тут же стал выхаживать Квинца, как бы его ни звали на самом деле. Фламу, которая, вероятно, участвовала в битве, но каким-то образом была нейтрализована или убеждена в чем-то. Орга, который по сути либо принес себя в жертву, либо просто пришел в негодность.

– Что вы имеете в виду? – не понял инспектор.

– Речь шла о секундах, – ответил следователь. – Думаю, что надо было запустить режим прыжка. И он осуществлялся именно с помощью того шлема. Почему-то управление этим процессом отделялось от искусственного интеллекта корабля. Или оно производилось чужими в индивидуальном порядке.

– И что же? – спросил инспектор.

– В открытом космосе сеть в то кресло и надеть шлем на голову мог только орг, – ответил следователь. – Он это и сделал. Для того, чтобы загрузить стандартную личность в орга, требуется много времени, но мы не знаем чужой технологии. Возможно, для них это просто. И так. У нас битва, пламя, смерть. Кораблик, прикрепленный к останкам линкора, среди которых двигатель и часть управления. Возможно, это были разные обломки. Возможно, там были задействованы какие-то механизмы…

– Область догадок… – стиснул кулаки Вортекс.

– Увы… – пожал плечами следователь. – Оперируем тем, что имеем. В любом случае, некий орг сел в некое кресло и надел на себя шлем. Думаю, что искин, которого вы знаете под именем Ануэла, отгрузил часть себя в него и взял управление прыжком на себя, используя орга, как демпфер.

– И вся эта безумная этажерка полетела неизвестно куда? – воскликнул инспектор.

– Именно! – повысил голос следователь. – Битва была двадцать лет назад, а Эйра появилась на Фатоне только пятнадцать лет назад. Где она была пять лет? А что если она уже служит не только нам?

– Знаете… – пробормотал инспектор. – Эта Ануэла… Ну, искин, как вы говорите. Она удивительно красива. Пусть даже только на мониторах… Я всякий раз замирал, пораженный ею. Даже пытался разговаривать. Думал, что за удивительная красавица взята для образца? Даже как-то заснял ее и запустил в распознаватель. Знаете, что оказалось?

– Что, – спросил следователь.

– Я получил три ответа, – ответил инспектор. – Что такого персонажа нет, что это не сгенерированное изображение, и это не человек. Подождите, но вы же не сказали мне про эту… Нейдру? Что стало с ней? Как она…

– На пирс Фатона были высажены не только освобожденные узники Таро, – сказал следователь. – Среди них была команда техников и тот самый Смотин. Все связанные. Сейчас они в заключении, с ними еще работают другие следователи, но кое-что об их показаниях я знаю. Нейдра пыталась овладеть навигатором. Тестировала его в разных режимах. Когда очередной тест прошел успешно, решилась сесть в кресло. Надела на голову шлем и начала погружение в навигационную программу. А потом…

– Спеклась, как и Шаис? – прошептал инспектор.

– Нет, – мотнул головой следователь. – Оказалась зафиксирована в кресле. По рукам и ногам. Стальными лентами. Дальнейшее тот же Смотин не помнит. На этот раз газ стал выделяться не из кукол. Когда он пришел в себя, он уже вместе с остальными был связан. Вы хоть понимаете, что это значит? Эйра была готова! Это не Таро взял ее в оборот, а она его! Смотин сказал, что Нейдра разговаривала по линии связи с Таро, запрашивая проход в защитном поле Железной Луны, как прежняя Нейдра. Но, когда она закончила разговор, она как будто уже была не она. Она смотрела на Смотрина не как раньше, с холодной брезгливостью. Нет, она смотрела на него с сожалением и даже с сочувствием.

– Разве можно заменить основу орга такого уровня? – спросил инспектор.

– А прыгать в ноль с открытыми глазами? – усмехнулся следователь. – А совершать чудеса с небольшой двигательной установкой? А аннигилировать огромную межпланетную станцию из крохотной пукалки? Вы хоть понимаете, что сейчас, в это самое время так называемая Эйра осуществляет контакт с инопланетным разумом?

– Черт, – почесал затылок инспектор. – А ведь еще недавно этот контакт осуществлял и я. Во всяком случае с Квинцем и Ануэлой… И знаете, они мне показались вполне приличными гуманоидами. Во всяком случае, очень похожими на людей.

– Возможно, что Эйра – это лучший из возможных переговорщиков, – согласился следователь.

– Значит… – задумался инспектор, – теперь экипаж состоит из Эйры, Калона, Фламы, Блейда, Квинца и Нейдры…

– Думаю, Нейдры больше нет, – не согласился следователь. – Теперь это Ануэла. С другой стороны, они могут снова поменять имена.

– Зачем им это? – спросил инспектор. – Их будут искать и на другом краю галактики?

– Очень может быть, – ответил следователь. – Таро был держателем общака. Отвечал за хранение средств криминальных кланов сразу нескольких секторов. Думаете, они поверят, что такое богатство аннигилировано? Видели эти ящики на ролике? Не поручусь, что информация об этом рано или поздно не улетучится.

– Да уж, – пробормотал инспектор. – Даже если бы Таро уцелел в этой катастрофе, я бы ему не позавидовал…

***

Этот разговор закончился несколько дней назад. Теперь Вортекс стоял и смотрел в ночное небо Маура, которое, возможно, видел в последний раз. Небо Деи обычно затянуто облаками. Вон она, та звездочка. Но Хайла с Деи кажется больше. Правда, с Вениса еще больше, но на Венисе слишком жарко. Хотя теперь…

Вортекс вытащил из кармана планшет, ввел пароль, перелистнул пару страниц и кивнул, когда увидел золотой кругляшок-иконку. Данные счета на предъявителя, на котором, как убедился он еще в обед, средств больше, чем он мог заработать за тысячу лет безупречной службы. Как там написала Эйра? «Спасибо за то, что ты был человеком. Эйра».

Осталось понять, комплимент ли это…

Пыль

01

По стене ползла муха. Корпус челнока подрагивал, и лейтенанту Уру казалось, что и муха слегка приседала и ловила равновесие, чтобы не свалиться с плекса. Как она здесь оказалась? И перенесет ли стужу, когда распахнется шлюз? В детстве Ур отрывал мухам крылья и насаживал еще живых насекомых на иглы кактуса. Давно уже сгинул и тот дом, и окно, и кактус, а мухи, насаженные на его иглы, остались. Сопливый белобрысый мальчишка с ободранными коленками растворился в прошлом, через пару лет в прошлом останется и седой лейтенант, которого многие бойцы базы считают неплохим парнем, все проходит и растворяется в пустоте, только мухи в его голове по-прежнему шевелят ножками на желтых иглах. Интересно, отчего ему всегда становилось холодно именно от этих воспоминаний, а не от тех, в которых приходилось убивать людей?

– Действительно, Белая! – хмыкнул сержант Бак.

Ур бросил взгляд в иллюминатор и невольно зажмурился. Не следовало отщелкивать фильтры, но ледяное царство хотелось рассмотреть, не приглушая его сияния. Ориентировка была точна. Глубокое синее небо с ярким, но крошечным шариком светила раскинулось над белой пустыней. Редкие скалы в счет не шли. Единственный материк холодной планеты, которую когда-то без долгих раздумий назвали Белой, да изрядную часть омывающего его океана покрывал сверкающий панцирь. Ледяной мирок по экватору кольцевали темные пятна открытой воды, но здесь, в центре безмолвной тверди, морем даже не пахло. «Море» – пробормотал Ур, судорожно сглотнул и представил, что вышибает дверь челнока и вдыхает колючий воздух. Сколько за бортом, если у поверхности до минуса сорока? Нет, здесь он бы не согласился остаться надолго.

– Все будет в рамочке, лейтенант, – Бак бросил в рот пластинку тоника. – У вас же подобное не в первый раз? Или в первый? Слышал я про эти контакты. Шутки и шуточки. К тому же второй доклад тревогу отменил. Парнишка какой-то пошалил. Или я чего-то не понял?

В глазах молодцеватого сержанта поблескивала насмешка. Ур шевельнул сухим языком, погладил заветную фляжку, прикрепленную к запястью, но откупоривать не стал. Поймал углом рта мундштук увлажнителя и сделал глоток воды. Да, все должно пройти как обычно. Рутина. Опрос очевидцев, которые ни черта не видели. Осмотр места предполагаемого контакта. Потом сочинение обязательного и бессмысленного рапорта. Тоска, которая, к счастью, имеет предел. Как и сама жизнь. А вот персоналу заброшенной во льдах станции не позавидуешь – от дюжины комиссий и тщательного расследования им уж никак не отвертеться.

– Вы что-то сказали, лейтенант? – прищурился Бак.

В глазах сержанта продолжали мерцать веселые искры, но губы скрывал шлем. Ухмылку прячешь, паршивец? Неужели, правда, что командир базы отправил на этого служаку представление? Вот, кто тебя сменит, Ур. Конечно, у кого еще так блестят ботинки и кто умеет так выпячивать грудь и стучать каблуками при докладе? Ты греешь на груди крысу, капитан Стив Мартон.

На мгновение лейтенант представил, как вбивает всегдашнюю усмешку лощеному мерзавцу в глотку, стиснул кулаки, но тут же мотнул головой и, с удовлетворением поймав ненависть в глазах сержанта, медленно окинул взглядом отсек. Не считая двух пилотов, которые аккуратно вели десантную посудинку вдоль зубьев вмороженного в лед горного хребта, на внутренних релингах замерли девять человек. Ур был десятым. Еще столько же бойцов остались в планетарном разведчике, который завис на орбите. И остались лучшие: если бы Ур сам набирал команду, то, несмотря на неприязнь к сержанту, взял бы из приданного ему отряда одного Бака, остальных заменил бы проверенными ребятами, этих даже в резерв бы не зачислил, но список утверждал Стив. Когда-то именно лейтенант Мартон натаскивал зеленого еще Ура, гонял подопечного по полосе препятствий и проверял на прочность его ребра в спортзале. Теперь уже и капитанские нашивки стерлись на петлицах Стива до серебра, побелели так же, как и его виски, и он давно мог бы вернуться домой, даже отправиться на Землю, но отчего-то продолжал спускать собственную жизнь в сливное отверстие спецбазы сектора, словно его все еще некому заменить. Что он теперь делает на орбите? Сберегает персональную гвардию из десяти человек, пока его бывший ученик разгребает очередную кучу дерьма? Отчего он не остался на базе?