Лестер боялся, что мальчик больше не захочет с ним говорить. Из груди вырвался стон. Лицо его напоминало мятую перестиранную футболку. Пальцы вновь покрутили наборное колесо, и сердце, готовясь к очередной порции боли, с удвоенной силой рванулось из груди. Лестер напряженно вслушивался в гудки: «Возьми трубку, сынок. Давай. Ответь уже на чертов звонок!»

Вдруг из-за спины донесся хриплый мужской голос:

– Вы – Лестер?

Фотограф подскочил от неожиданности и повесил трубку. Завороженно уставился на высокого незнакомца в шляпе.

– Вас зовут Лестер? – вновь спросил мужчина и протянул значок. – Я – детектив Фрейзер, из департамента полиции Ванкувера.

– Де… тектив? – переспросил Лестер с видом лунатика или жертвы гипноза. – Да, сэр! Лестер – это я. Лестер Гримли, если точно.

– Присядем? – предложил незнакомец. – Там, под елками, удобная скамья.

– Конечно, сэр.

Расположились. Лестер снял вязаную шапку, чтобы услышать звонок. Будку тут же занесло снегом через так и не запертую дверь.

– Спасибо, что нашли время, – улыбнулся детектив. – Надеюсь, я не обременил вас?

– Всегда рад. Люблю, когда подбираются сзади и пугают до полусмерти.

Детектив присмотрелся к дрожащим пальцам Лестера, к следам на снегу, окуркам от сигарет.

– Трудный разговор?

Лестер смущенно потупился.

– Если вас это утешит, – ухмыльнулся детектив, – я тоже не люблю звонить.

Лестер хотел было улыбнуться в ответ, но, глянув в лицо копа, сочувственно нахмурился. Тот выглядел сиротливее, чем индейка, живьем засунутая в духовку.

Из внутреннего кармана Лестера появилась бутылка без этикетки.

– Не желаете попробовать? Это мой собственный рецепт, я называю его «топливом».

Детектив уставился на Лестера со странным выражением лица, брови его сошлись на переносице. Он заговорил быстро, словно боясь, что слова согласия вырвутся сами собой.

– Мне нужна помощь. Должно быть, вы излазили здесь все вдоль и поперек? – с надеждой спросил Фрейзер.

Лестер осторожно кивнул в ответ.

– Знаете место, с которого хорошо просматривается канатная дорога?

Пока Лестер обдумывал вопрос, над их головами разгулялся ветер. В ярде от скамейки упали комья снега. Дверь телефонной будки захлопнулась, и от стекла отвалилась ледяная корка.

Лестер красной от холода рукой вернул на голову шапку.

– Думаю, я могу вам помочь, – ответил он наконец. – В голову приходят три места: забегаловка «У Бэтси», прачечная и второй корпус отеля «Риц». Но ни в одном из них нет хорошей точки для… хм… съемки. У крыши бара крутой скос, там не устоять даже летом, прачечная слишком низкая, а окна "Рица" закрыты декоративными елями. Нет, сэр, ничего такого.

Детектив вздохнул:

– Видели что-нибудь подозрительное в последнее время?

«Что, например? Плевки миссис Коул на витрине аптеки?» – подумал Лестер и покачал головой.

Полицейский потер набухшие веки, сказал кисло:

– В любом случае спасибо, сэр.

Глаза его потухли, словно кто-то дернул рубильник. Лестер невольно ощутил тяжесть на своих плечах. Да, туристам здесь хорошо, но те, кто работает в «Вистлере», давно ненавидят это место. Чертова ледяная тюрьма! Рай для пьяниц…

Он прервал молчание.

– Живешь-живешь, а смерть вот она – рядом. Все под Богом ходим. Жаль мужика. Отличный был певец. Вы же здесь из-за Кинга, да?

Обернувшись, Фрейзер резко потребовал:

– У вас есть фото мистера Кинга? Можете показать?

Почти забыв о проблемах, Лестер сходил к себе, взял фотографию, что проявил утром, и вернулся. Ноги едва не отвалились, пока шел по чертовым сугробам, которым не было конца.

Глаза детектива сузились, он наклонил голову над снимком, пристально всматриваясь в лицо Кинга, его позу, окружающий пейзаж. Лестер взволнованно наблюдал.

– Что это? – спросил полицейский, палец на карточке побелел. – На горном склоне, у него за спиной?

– Не знаю, сэр, – Лестер поскреб ногтем. – Может, дефект пленки или птица. Одно могу сказать точно, человеку там делать нечего. Гора необитаема: ни лыжных трасс, ни фуникулеров. Слишком крутая. Старожилы зовут ее «Горой мертвецов».

Фрейзер встал со скамейки и направил взгляд на склон горы. Губы его расползлись в довольной улыбке.

– Могу я попросить вас еще об одной услуге?

– Сэр?

– На вершине, наверняка чертова морозилка, – полицейский выудил из кармана пустую флягу. – Не могли бы вы одолжить мне немного вашего «топлива»?

Отчаянно задребезжал телефон. Детектив не успел опомниться, как Лестер, цапнув из его рук тару, кинулся к будке.

Из трубки раздался знакомый голос:

– Папа, папа! Хорошо, что ты на месте. Извини, нас задержали в школе. Когда приедешь? Завтра? Отлично, пап! Сначала пойдем в закусочную новую через квартал. По Робсон-стрит. Затем в кино! Там такое… Закачаешься.

Лестер прижал лоб к стеклу, улыбаясь каждой реплике сына. Его ладони крутили фляжку.

Фрейзер приблизился к будке с грустной улыбкой. Жестом показал, что вернется через десять минут, и пошел вдоль своих следов.

Лестер поморщился. Фляга в его руках начала вращаться еще быстрее. И как-то нервно. Нужно быть сумасшедшим, чтобы в одиночку лезть на «Гору мертвецов». Но это не его дело. Он смотрел на удаляющийся силуэт детектива, и вскоре тот растворился в снегопаде. А может, это от дыхания заволокло стеклянную дверцу?

В голове у Лестера заиграл знакомый мотив:

«Я вернусь к тебе на рассвете, солнца луч постучит в окно, я вернусь к тебе, надо верить, мы не виделись, детка, давно».

Глава пятая

Италия, 1944

Энтони Леоне, новоиспеченный командир снайперской двойки, капрал четвертого батальона рейнджеров, один из лучших стрелков на этом участке фронта, отчаянно зевал. Он поймал на себе восхищенный взгляд напарника. В глазах выступили слезы: не от сантиментов, а от сонливости.

В молодом человеке, лежавшем в соседних кустах, без труда угадывался деревенский парень. Несмотря на адскую жару, он повязал на шею армейский шарф, словно какой-то ковбой. Никто в полку так диковинно не облачался.

Чарли Дин. Имя идеально подходило для ранчо.

Тони вздохнул, ощущая бремя нового звания. Он обрел подчиненного три дня назад и еще не привык.

Ребята ждут у палатки.

Тони возвращается с боевого дежурства, где под руководством Дерека впервые снял живую цель, а если говорить прямо, выстрелил в человека из снайперской винтовки. В палатке их дожидается ящик молодого вина и огромная чаша с виноградом. Судя по откупоренным бутылкам, праздновать начали без них.

Капитан Адамсон снимает с плеча винтовку и улыбается:

– Я заранее позвал ребят из твоего бывшего взвода. Отметим, Зеленщик!

– Что? – растерянно спрашивает Тони.

– Глотни винца, если мамочка не против. С этого дня ты капрал. Утром дуй в роту, бери напарника. Посмышленее. Формируй снайперскую двойку. И это… Отличный выстрел, малыш.

Тони с белым, как рассветный туман, лицом отворачивается, бормочет сиплым голосом, не поднимая глаз:

– Спасибо, сэр.

При воспоминании о выстреле, совсем не отличном, у него трясутся поджилки и скрипят зубы. Пуля снесла командиру немецкого бронетранспортера нижнюю челюсть. Всю. Целиком. Больше он не будет картинно откидывать люк и хвалиться аристократическим профилем.

После трех кружек вина Дерек рассказывает, что знает гангстера по кличке Джек-стрелок. У него такое же увечье. Ходит с прикрученным на железные скобы отстойником для слюней. Что-то вроде носка на проволоке. За глаза парня теперь зовут Джек-чулок.

– В следующий раз целься в лоб, – говорит Дерек, откупоривая новую бутылку. – Не заставляй гансов страдать.

Тоже еще гуманист, злится Тони, но взгляд опускает.

Война – это модель жизни в мелком масштабе. Здесь и только здесь можно в считанные дни взлететь по карьерной лестнице. Нужно просто убивать. Речь идет о нацистской опухоли, и тут нет моральной дилеммы. Если гибель нацистов спасет мир – да на здоровье. Тони – своего рода хирург, но вместо скальпеля у него винтовка «спрингфилд M1903». Да, есть дураки, которые смотрят на все с брезгливой миной. Мол, каждая жизнь ценна и все такое. Но кто считается с дураками?

Тони взглянул на Чарли и понял, что ему нужно облегчиться. Но с позиции уходить нельзя.

Сегодня он впервые командует собственной группой. Теперь все по-взрослому. Предстоит охота на немецкого корректировщика. Поганец давно шастает по горам и наводит огонь на колонны союзников. Подбирается в упор, передает радиосигнал, а немецкие пушки издалека обрабатывают заданный квадрат. Фугасы потрошат транспорт, словно гиены. От всего этого хромает снабжение, а оно имеет первоочередное, даже решающее значение.

Тони шмыгнул носом. Эту дикую нацистскую мразь нужно мочить!

Почти все шоссе, от побережья до штаба армии, контролирует британский авиаполк. Люфтваффе¹ им давно не соперники. Только и могут бомбить мирные селения. Летают там, где у союзников нет зенитных батарей. Поэтому на открытых пространствах почти безопасно. Однако здесь, в горах, по-прежнему есть участки, где верховодят гансы. Они ловко таскают туда-сюда горные пушки прямо на телегах. Кто бы мог подумать, что это доставит столько проблем? Чертовы недобитки.

Капитан говорил, что скептики шепчутся об упущенной возможности. Вермахт подтянул резерв, и теперь наступление на Кассино придется отложить. Но командование США сделало ставку на снайперов. Немцы испытывают кадровый голод. Необходимо постоянно выбивать их личный состав. И сейчас настала очередь корректировщика. Сколько крови выпил, гад!

Работу поручили им. Дереку и Тони. Сегодня из гавани движутся две колонны союзников. Два маршрута – две снайперские группы прикрытия. Одну возглавил Дерек, другую – Тони.

Главный вопрос: на какую из двух колонн нападут гансы?

Перед тем как отправиться на позиции, Дерек, сплюнув под ноги, похлопал Леоне по плечу.

– Ты решишь мне эту закавыку, сынок. Когда прибудет колонна, нацистский петушок не должен закукарекать. Чуешь, куда ветер дует?

Тони побледнел. Стараясь не смотреть капитану в глаза, он натянуто улыбнулся.

– Так точно, сэр!

Вспоминая этот разговор, Тони не отрывался от оптического прицела. В линзах плескался густой лес. Было видно, как деревья с пышными кронами обступают шоссе. Оно пролегло на дне ущелья. Снайперы залегли на одном из горных склонов так, чтобы не выпускать из виду ни противоположный склон, ни саму дорогу. Порой Тони удавалось рассмотреть на ней следы гусеничных траков, лужи масла. Здесь ежедневно проходит техника.

Кустарник служил отличной маскировкой, и волнение постепенно прошло. Звуки леса напоминали гомон нью-йоркского парка: здесь стукнет, там затрещит, где-то запоет соловей. Для полного сходства не хватало разве что лая собак и запаха барбекю. Леоне поднял взгляд. Над головами качались высокие сосны, а над ними, еще выше, белели равнодушные горные пики.

В голову пришла странная мысль. Кто будет жить здесь через сто лет? Вести войну, смеяться, любить. Горам наплевать.

Тони повернулся к напарнику. Тот лежал в двух шагах, в его прищуренных глазах играли веселые искорки. Голова покачивалась то вправо, то влево, губы беззвучно шевелились.

Неужели напевает?

Леоне снова посмотрел на шоссе, его взгляд стал злым.

«Надеюсь, этот певец не совсем кретин. Стоит ему открыть рот, и наша песенка спета!»

Проклятье! Во всем этом ужасном месте – нет, во всей этой ужасной стране – он должен доверить жизнь деревенскому увальню по имени Чарли Дин. Похоже, что Бог не очень хочет, чтобы капрал Леоне дожил до конца войны.

Верхушки деревьев закачались от шума пропеллеров. Тони понял: это «спитфайеры» патрулируют шоссе. Летают где-то рядом, прямо над головами.

Чарли смущенно кашлянул и спросил громким шепотом: