– Постойте, уважаемый пират, – насколько уважаемый мне неведомо, но только за одни габариты можно его весьма крепко чтить. – Можете принести мне шмат сырого мяса. Желательно свежего.

Мужчина ничего не ответил, у него лишь чуточку напряглись широченные плечи, а голова слегка повернулась в мою сторону: он явно меня услышал. Вот только ответа я не дождалась: он просто перешагнул порог комнаты и плотно закрыл дверь.

– Зачем вы с ним разговаривали, Ваше высочество? – пискнула леди Моссон.

– Я откуда-то знаю, что сырое мясо снимает отёки с лица, – сказала я. Где-то читала о подобном методе, по всей видимости пришло время испытать сей способ на себе.

– Это тот самый верзила, что чуть не убил вас, – продолжила говорить девушка, пододвигая стул ко мне поближе и усаживаясь рядом со мной.

– Хмм, – задумчиво протянула я, но ненависти к чернокожему гиганту не испытывала, я пока вообще не могла разобраться со всем тем, что со мной приключилось.

Но главный вопрос: выжили ли друзья после падения со скалы мучил меня сильнее всех остальных.

– Расскажи мне о моей семье и о женихе, к которому я направлялась? – попросила я фрейлину, стараясь поскорее направить её мысли в нужное мне русло.

– Ваш отец герцог Омальский, пэр Франкии владеет обширными землями и правит ими твёрдой рукой, ваша матушка Мария Елена умерла во время очередных родов, – грустно добавила девушка, я просто кивнула, и печально вздохнула, надо же выразить хоть какие-то эмоции на столь безрадостные вести, – а вы плыли к Его Высочеству Константину Дуке, наследному принцу Византийского трона.

Вот ещё. Женишок есть, и не абы какой, а целый наследник трона Византии. Я чуть не фыркнула, еле сдержала нервный смешок.

– Понятно, – пробормотала я.

– Я не так много знаю, Ваше Высочество, – смущённо добавила Генриетта, – меня к вам определили буквально перед самым отплытием, вам не хватало ещё одной фрейлины, и мои родители были так счастливы, что ею стала именно я, – шёпотом добавила девушка, буквально комнатный цветочек, который, скорее всего, всю жизнь холили и лелеяли. Мне её стало по-настоящему жаль.

А ещё накрыло беспощадное понимание вины за гибель друзей.

"Это ведь я настояла на том, чтобы Элина прыгнула! Прости, дорогая, где бы ты ни была!" – взмолилась я про себя и слёзы сами потекли по щекам, капая на плотно сжатые в замок руки.

– Ваше Высочество! – вскричала Генриетта, вскакивая с места, – со мной же всё хорошо! нас обязательно выкупят! Мадам Полли! – обернулась она к молчаливо сидящей дуэнье, та от такого резкого окрика вздрогнула и повернула голову в нашу сторону, а заметив моё состояние, как могла быстро подошла ко мне.

– Всё будет хорошо, девочка моя, моя маленькая Кэтти! – и ласково погладила меня по голове своими мягкими нежными ладошками.

Они жалели меня по одной причине, никак не связанной с настоящими мыслями и чувствами, одолевающими моё нутро, но почему-то мне стало немного легче. Всё же тёплое, человеческое участие, а главное искреннее может облегчить многие страдания.

Я не имею права подвести этих женщин, за них я теперь несу ответственность и самоубиваться сейчас не самый хороший вариант.

– Расскажите мне о мире, – попросила я, стараясь успокоиться, – я хочу вернуть утраченную память. Помогите мне в этом.

И они поведали.

К концу их рассказа я поняла: легко не будет. В мире, где балом правит Святая инквизиция, жить не пожелаешь даже самому лютому врагу. Информацию о колдунах и ведьмах я пропустила мимо ушей – и на Земле они якобы были, так что не удивлюсь, если и в этом мире также, обличают безвинных, неугодных Церкви людей.

Ближе к вечеру пришёл тот самый Бо и, кроме подноса с едой, принёс кусок свежего мяса. А потом, когда вернулся за грязной посудой, притащил сундук, где обнаружилось то, что я просила: пара простыней, несколько нарядов и нитки с иглами для вышивания. Они точно нас не боятся, даже иголки положили. Хотя что три слабые женщины могут сделать целой команде отпетых пиратов? Ни-че-го.

Отдельно меня порадовало начищенное до зеркального блеска медное зеркальце размером с ладонь ребёнка.

Я, чуть дрогнувшими руками, поднесла его к лицу. Что ж, понять какая мне досталось внешность пока не представлялось возможным: половина лица была в кроваво-синих подтёках. Шипя и едва сдерживая ругательства, аккуратно потрогала гематому. Такое сходить будет очень-очень долго.

Все последующие три дня к нам в каюту приходил только Биг Бо.

Он всегда приносил нам одну и ту же еду и кусок свежего мяса лично для меня.

В наш рацион неизменно входила наваристая каша с волокнами мяса, и галеты, но я не уверена, что правильно помню название этих сухарей в виде плоской лепёшки.

Сгружал поклажу на стол вместе с увесистым кувшином воды, и забирал грязную посуду с предыдущей трапезы.

Из всего этого "изобилия" вкусной была только вода. Не знаю, где они её брали, но она всегда была невероятно холодной, как будто её буквально минуту назад набрали из чистейшего родника где-то посреди девственного леса.

Вот и сегодня он принёс всё то же самое, но перед уходом, вместо привычного тоскливого взгляда в мою сторону, вдруг сказал:

– За ней, – впервые заговорил Биг Бо, и его палец ткнул в сторону мадам Полли, – сегодня придут те, кто не смог попасть на берег к портовым шлюхам.

И хлопнул дверью.

А женщина, секунду назад что-то вышивавшая на белом платочке, вдруг замерла, иголка выскользнула из ослабевших пальцев дуэньи, а взгляд её добрых глаз остекленел.

– Мадам Полли! – к ней подлетела леди Генриетта, – Ваше Высочество, нельзя им позволить забрать нашу мадам Полли!

Глава 3

После заявления чернокожего пирата я на несколько секунд замерла, переваривая услышанное. Леди Генриетта суетилась вокруг окаменевшей мадам Полли, а я думала, думала… и ничего путного в голову не приходило. Мысли метались, вспугнутыми птицами.

Вдох-выдох, нужно успокоиться, паникой делу не поможешь.

Что мы имеем? Нас трое слабых женщин, против оравы похотливых мужиков, привыкших грабить, убивать и насиловать – ничего сделать не сможем. Я далеко не ниндзя, ходила на курсы по самообороне, но в нынешнем теле, где ручки-веточки и ножки-палки, навряд ли смогу защитить бедную Полли от надругательства озверевших пиратов. Как бы точно не прибили.

Переведя задумчивый взгляд с закрытой двери на Полли, оценила её внешность. На вид ей было лет пятьдесят. Но, подозреваю, что ошибаюсь.

– Мадам Полли, – обратилась я к ней, – сколько вам лет?

– Ммне, – дрожащими губами ответила она минуту спустя, после того как леди Генриетта повторила мой вопрос ещё раз, – мне сорок пять, милая моя Кэтти.

– Вы ещё очень молоды, – сказала я, потому что для моего мира это вовсе не возраст и жизнь у многих именно только после сорока расцветает новыми, яркими красками, – почему вы не вышли замуж? – решила отвлечь женщину, и пусть мои вопросы беспардонные, зато она хотя бы ненадолго, но забудет о том, что вскорости может с ней произойти.

– Ох, ох, – запричитала она, слёзы, блестевшие в её глазах, всё же покатились по бледным пухлым щекам крупными каплями, – как так-то? За что с вами, со всеми нами так поступил Всевышний?! Вы ничего не помните из-за этих мерзких, грубых, отвратительных пиратов! И я на грани гибели!..

– Тише, тише, – попыталась я её успокоить, – вы мне расскажите о себе, а я обязательно постараюсь поскорее всё вспомнить.

Дуэнья, сделав глоток из поданной Генриеттой чаши, постаралась всё же взять себя в руки.

– Я, моя дорогая девочка, – дрожащим голосом продолжила она, – троюродная сестра вашей почившей матушки, замуж меня не брали из-за бедности рода и отсутствия приличного приданого. А когда Мария Елена вышла замуж и предложила мне помочь ей ухаживать за вами, с радостью согласилась. Там уже и женихов мне нашла ваша матушка, но я не захотела покидать вас…

Пока она торопливо, глотая слова и слёзы, рассказывала о своей не самой интересной жизни, я встала и подошла к окну, единственному в каюте. Собранное из мелкой слюды оно плохо пропускало свет.

Взгляд на него и взгляд на фигуру женщины.

Должна влезть. С трудом, возможно, даже с треском, но я её туда втисну. Чего бы ей это ни стоило. Пару заноз переживёт.

Около окна стояла кровать. И она была намертво прибита к полу каюты. Очень-очень хорошо.

– Леди Генриетта, – обратилась к замершей мышкой фрейлине, – собери все простыни и платья. Всё, что есть в этой чёртовой каюте, – зло пробормотала я, в голове созрел жуткий план, но иного в таких условиях я придумать не смогла.

– Почему мы не сбежали через это окно? – спросила я мадам Полли, догадываясь, что она скажет, тем временем фрейлина быстро собирала затребованное.

– Ваше Высочество, – глядя на меня круглыми глазами, ответила дуэнья, – вы не умеете плавать! Я, впрочем, тоже.

– Раздевайтесь до нижней рубахи, – приказала я ей, та смотрела на меня, разинув рот. – Мадам Полли, – подойдя к ней, присела рядом и тепло сжала пухлые ручки, – доверьтесь мне. Я вас защитить не смогу. Не в моих это пока силах. Поэтому придётся схитрить. У нас не так много времени для реализации задуманного мной плана.

– Я верю вам, моя Кэтти, – вдруг согласно кивнула мадам Полли. – И пусть вы ничего не помните, но ваш взгляд всё такой же решительный, как и раньше. Вы никогда не были принцессой-одуванчиком, принцессой-белоручкой, – призналась она, – всегда со всеми спорили и поступали по-своему. В папеньку пошли, в герцога Омальского, а он весьма своенравный мужчина, – чуть мечтательно добавила она и я сразу поняла истинную причину, почему она так и не вышла замуж. Бедняжка была влюблена в отца Екатерины.

– Тогда делайте, как я говорю, – вернула её с небес на землю и женщина, вспомнив, что её ждёт, мелко затряслась. Боюсь, если у нас не выйдет, второго насилия дуэнья просто не переживёт: либо покончит собой, либо тронется умом. Ни того, ни другого я ей не желала.

Пока мадам снимала платье, а затем многочисленные подъюбники и страшный корсет (благо на мне такого пыточного устройства не было), я вязала узлы, создавая из простыней крепкую цельную верёвку.

– Вот в чём заключается мой план, – спокойно начала говорить, продолжая работать, – я вас вывешу над морем, вы спуститесь по этому "канату" и проведёте вися на нём столько времени, сколько потребуется.

– Леди Генриетта, – обернулась я к девушке, молчаливо взиравшей на мои действия, – вы тоже раздевайтесь. Мне, кажется, не хватит материала для импровизированного "каната".

И тут меня осенило! Я даже чуть не вскрикнула от пронзившей мысли: на этом корабле мне, а точнее нам всем, делать нечего. Возможно, я поступаю неразумно и стоило бы дождаться выкупа от женишка или папеньки, но, вопрос, а как долго продлится ожидание? За это время бедную мадам отправят на корм рыбам. А она мой человек, и подобного допустить ч никак не могу!

– И ещё, – решилась я, – я передумала. Вы умеете плавать? – резко спросила я, глядя в глаза фрейлине.

– Ик, – испуганно хлопнув длинными светлыми ресницами, Генриетта ответила, – д-да, Ваше Высочество!

– Отлично! Итак, мы все спустимся по этой верёвке в море, первой пойдёшь ты, Генриетта, следом вы, Полли. Потом спущусь я и мы медленно поплывём к берегу, – забыв все эти вежливые "приставки" "леди" "мадам", отчеканила я.

– Мы утонем! – воскликнула дуэнья, вскакивая с места. – Только леди Генриетта, возможно, доберётся до берега.

– Всё будет хорошо, – не говорить же бедной женщине, что я умею плавать. Проще потом объяснить адреналином и страхом за жизнь, чем сейчас пытаться объяснить неизвестно откуда взявшееся умение.

От всего услышанного глаза юной фрейлины, кажется, стали ещё больше, но она, нужно отдать ей должное, молча принялась снимать платье.

Один конец получившейся верёвки, я привязала к ножке тяжёлой кровати, а другой собиралась скинуть в окно. Но прежде его стоило открыть.