– Ударь меня, ну. Я же тебе сейчас голову сниму. Просто ударь.

– Вы… вы меня ломаете…

– Ударь!

Пальцы Дженни разжались, глаза закатились, и Дерек не выдержал – словно молния пронзила его от макушки до пят, выплеснув, кажется, все его нутро в артефакты, механизмы, драконий бархат и пыльцу фей. Судорога восторга, которая скрутила пах, была ярче и слаще, чем хоть когда-то прежде.

В ту же минуту его наконец-то ударили. Но не с той стороны, с какой он хотел.

***

Когда белобрысый свалился с Дженни, то Анна удивленно узнала в нем своего вчерашнего знакомца, инквизитора. Дулька на затылке была такая же, на этот раз поопрятнее. Перехватив поудобнее свое оружие, щетку, которой мыли полы, Анна собралась ударить еще раз – и не поняла, как вдруг получилось так, что инквизитор уже не валялся на полу у кровати. Каким-то текучим плавным движением он переместился в сторону, к груде своей одежды, и Анна вдруг почувствовала легкое дуновение воздуха у лица.

Откуда-то посыпались волосы – каштановые, кудрявые, они заискрились в свете лампы, падая на ковер, и Анна вдруг поняла, что это ее прядь. Инквизитор подбросил на ладони маленький метательный нож и негромко произнес:

– Хотите добавки, девушка со снежком? Могу организовать. На этот раз попаду.

Анна едва не разревелась от обиды и злости. Инквизитор оценивающе смотрел на нее, даже не думая о том, чтобы прикрыться. Анна невольно заметила, что он невысок, хорошо сложен, тело было стройное, сильное и тренированное, словно он много времени посвящал гимнастике и танцам. Анна невольно посмотрела ниже, туда, куда от пупка мужчины убегала золотисто-рыжая дорожка волос, и к щекам прилил румянец стыда. Глазам стало больно и горячо.

– Хочу, чтобы вы надели штаны, – прошипела она, зажмурившись.

– За что вы меня отоварили? Что я вам сделал?

– И вы еще спрашиваете! – возмутившись, Анна даже про стыд забыла. – Насильник!

«Помешанная», – прочла она во взгляде инквизитора. Ну да, разумеется. Если бы он знал об арниэлях столько, сколько знала она, то не думал бы так. Впрочем, нет – мужчины, которые ходят в бордели, не считают себя ни насильниками, ни мерзавцами. Они просто берут то, что хотят, по праву силы.

– Вы над ней надругались, – выдохнула Анна и сделала шаг вперед, забыв о том, что в руке инквизитора по-прежнему нож, и он может пустить его в ход. – Негодяй и мерзавец!

Мужчина вопросительно поднял белесую бровь – он и правда был удивлен. Дженни на кровати не шевелилась, между ее раскинутых ног поблескивала влага.

– Вы еще скажите, что я регулярно надругиваюсь над своей рукой, – ухмыльнулся он. Мало того, что негодяй, еще и бесцеремонный. – Это арниэль, если вы еще не заметили. Она вещь. Кукла.

– Это личность, – твердо сказала Анна. Щетка в руках теперь казалась глупой и бесполезной, но она все-таки одарила этого белобрысого хорошим ударом. Как он слетел с кровати! Приятно вспомнить. – Это личность, и у нее есть чувства. И вы пришли, чтобы не просто ее изнасиловать! Вы осознанно ее мучили!

Инквизитор покосился в сторону Дженни и озадаченно произнес:

– Кажется, я ее сломал.

– Не сломали, – пробормотала Анна и шагнула к своей сумочке, которую бросила на пол у дверей. Она ждала, что ее попробуют остановить, но инквизитор ничего не сделал. Вынув чехол с набором инструментов, Анна забралась на кровать, осторожно повернула голову Дженни и открыла панель настроек, сдвинув пластинку на затылке.

– Что вы делаете? – живо полюбопытствовал инквизитор, присев на край кровати. Анна погрузила малый настроечный ключ в паз, повернула, и Дженни открыла глаза. Пальцы сжались и разжались. Сменив ключ, Анна продолжила настройку – ничего, милая, ничего. Надо просто немного потерпеть. Механических повреждений нет, значит, надо просто наладить течение энергетических полей в каналах.

Если вся Хаома относилась к арниэлях, как к забавным и дорогим игрушкам, то Анна видела в них людей. Таких же, как она сама, пусть и искусственно созданных. При мысли о том, что этот мерзавец мог бы так поступать с ней, сперва насиловать, а потом душить, в груди поднималась волна гнева.

– Исправляю то, что вы испортили, – снизошла она до ответа.

– Чем-то помочь? – поинтересовался инквизитор.

– Не мешайте.

Дженни вздохнула, Анна убрала ключи и спросила, ласково погладив ее по щеке:

– Как ты, моя хорошая?

Арниэль шевельнулась, села в кровати, нахмурилась, поморгала глазами. Инквизитор смотрел на нее, словно ребенок на цирковое представление.

– Ах, я, кажется, лишилась чувств от удовольствия, – негромко ответила Дженни и, дотронувшись до руки человека, который сознательно причинял ей боль, добавила: – Вы исключительный кавалер, это было… неописуемо.

Гнев и злость сделались еще глубже. Дженни говорила то, что хотели слышать ее мучители, ее так обучили – но Анна знала, что арниэль чувствует сейчас. Брезгливость. Боль. Ненависть. Чувствует и не может вылить на голову негодяя, потому что таковы ее настройки.

Они с отцом были мечтателями. Наверно, не было такого ученого, который не мечтал бы создать гомункула, но всем им были нужны механические слуги и рабы. А Гейб Коннор хотел сотворить новую жизнь. Новое существо, которое во всем превзойдет своих создателей. Существо, которое будет двигаться, трудиться, искать, любить.

Но потом к делу подключились деньги Итана, и вместо сверхчеловека с фабричной ленты стали спускаться курьеры, повара, служанки и проститутки для тех, кто уже не знал, куда тратить свои состояния. И никто не видел в арниэлях живых существ, равных себе. Никто и задуматься не хотел о том, что проститутка, которая идет к очередному пресыщенному подонку, тоже личность со своими чувствами и мечтами.

Сверхчеловек никому не нужен. Людям намного интереснее механические курьезы и диковинки. Результаты продаж это подтверждали.

– Зачем вы ее ломали? – спросила Анна, бросив взгляд на инквизитора. Нет, и ведь даже не думает о том, чтобы надеть штаны! Она старалась не смотреть, но взгляд так и утекал в ненужную сторону, и глаза начинало печь.

– Хотел проверить кое-что, – ответил инквизитор и посмотрел на Анну так, словно удивлялся ее наглости. – Хотел узнать, сможет ли арниэль ударить человека. Убить.

– Не сможет, – глухо откликнулась Анна. Вновь вспомнилось тело отца на ковре, кровь, которая вытекала на ворс, безжизненно разжавшиеся руки, которые могли держать целый мир. – У них есть особый блок. Ни один арниэль никогда не причинит вреда человеку. Это принципиальный этический вопрос.

– А Гейба Коннора убил как раз арниэль, – сообщил инквизитор и добавил: – Как это, в сущности, иронично: создание посягает на создателя.

– Не говорили бы вы о том, чего не понимаете! – вспыхнула Анна. Возмущение закипело в ней, потекло дымящимися ручейками, плеснуло в глаза горячим. – Джон никогда не убил бы отца. Никогда!

– Направление. Сила удара. Края раны, – принялся перечислять инквизитор, загибая пальцы. На мизинцах были тонкие серебряные колечки, какие дарят друзьям в знак дружбы – надо же, у белобрысого есть друзья. – Порошок фей по краям раны. Арниэль ударил так, что даже руку повредил.

Анна решила не отказываться от удовольствия и расхохоталась ему в лицо. Инквизитор вопросительно поднял левую бровь.

– У Джона все в порядке с руками, – припечатала она. – Ни разрывов, ни трещин, ни царапин. Этого достаточно, чтобы вы оставили его в покое?

– Вы его видели? – тотчас же поинтересовался инквизитор. – Где, когда?

Анна запоздало поняла, что теперь этот белобрысый клещ не оставит ее в покое. Вцепится, пока не выяснит то, что ему нужно. И ни капли не верит в невиновность Джона.

– Почти сразу же после того, как отца убили, – глухо откликнулась Анна. – Он сказал, что у нас все будет хорошо. Но ему надо разобраться с одним делом. Джон держал меня за руку, и с его руками все было нормально. Я бы заметила раны и заделала их.

Инквизитор понимающе кивнул и наконец-то взялся за одежду. Анна отвернулась. Дженни сидела на краю кровати, улыбалась и молчала. Да, после того, что с ней сделали, вряд ли захочется разговаривать.

– Где сейчас Джон?

– Не знаю. Я ищу его, но…

– В той таверне вы тоже его искали? – спросил инквизитор, застегивая рубашку.

– Тоже. Джон иногда бывал там, – Анна сделала паузу и добавила: – Пожалуй, мне следует поблагодарить вас. Вы меня выручили.

Инквизитор усмехнулся. Анна невольно отметила, что у него очень хорошая одежда – и тонкую ленту галстука он завязал модным узлом.

– Вы меня уже отблагодарили. Два раза. Что ж, госпожа Кло. Я не верю, что вы и Джон причастны к убийству Гейба Коннора. Но ваш дядя очень хочет найти вас, и я полагаю, что дело тут не в родственных чувствах.

При упоминании Итана Коннора Анна почувствовала, как в груди поднимается горячая волна гнева. Если Гейб Коннор был ученым, мечтателем и философом, то его брат был алчной дрянью, которую интересовали только банковские счета, доходы и выгоды. Теперь, после смерти отца, он сосредоточит все разработки по арниэлям в своих руках, и одна из самых великих надежд человечества окончательно превратится в банальность. В рабство, из которого никто и никогда не освободит.

– Что с вами? – спросил инквизитор. – Вы покраснели.

Анна невольно заметила, что у нее дернулся кончик носа – так всегда было, когда она нервничала.

– Итан Коннор подлец, – пробормотала она. – Знаете, почему я сбежала? Он предложил мне продолжить работу с арниэлями. Продолжить дело моего отца. И стать его любовницей.

Инквизитор понимающе качнул головой. Анне вновь, в невесть какой по счету раз за эти дни, захотелось плакать. Она устала. Она потеряла все и всех, кто был ей дорог. Ей было тяжело и тоскливо – но к своему удивлению Анна вдруг поняла, что белобрысый смотрит на нее с искренним сочувствием.

– Что? – спросила она, пытаясь совладать с волнением и слезами. – Думаете, как привезти меня к Итану Коннору побыстрее? Много ли он вам за это заплатил?

– Ох, какая же вы дура, – устало вздохнул инквизитор. Анна хотела было возмутиться – ни один достойный воспитанный человек не будет говорить с девушкой в подобном тоне! – но ничего не сказала. – Ладно, вопросы вашего ума и воспитания отложим. Где вы сейчас живете?

– В соборе святой Марфы, – глухо ответила она. – Мне больше некуда пойти.

– Ваши вещи там?

– Там. Где им еще быть?

Инквизитор улыбнулся, и Анна невольно заметила, что ему идет улыбка. Она смягчала его напряженное лицо, делая ее нового знакомого не машиной для следствия, а живым человеком.

– Хорошо. Тогда сейчас пойдем туда, заберем их. Потом ко мне.

Лицо стало жечь. “Прикупил барышню на вечер”, вспомнила Анна вчерашние гадкие слова в кабаке – видно, инквизитор решил, что, выручив вчера Анну из беды, в самом деле приобрел на нее какие-то права. Не может же такого быть, чтобы он решил ей помогать просто так по доброте душевной.

– Я отказалась греть постель Итана Коннора, – с ледяным достоинством сказала она. – И не собираюсь греть вашу.

Инквизитор устало вздохнул. Посмотрел на Анну так, словно она была ребенком, который ничего не понимает, но обо всем говорит с потрясающей серьезностью.

– Я склонен считать, что Итан Коннор причастен к убийству вашего приемного отца, – неторопливо, как учитель, который диктует текст не самым умным ученикам, произнес он. – И он ищет вас явно не для того, чтобы выделить долю наследства. Зачем? Это я и хочу выяснить. Это может быть ключом к убийству Гейба Коннора. Понимаете?

– Не хотите меня выдавать.

– Не хочу. Тогда мне придется расследовать два убийства, а не одно, – он улыбнулся и, направившись в сторону двери, бросил через плечо: – Идемте. Времени у нас не так, чтобы много.

– Как вас зовут? – спросила Анна и снова вспомнила свой удар щеткой.