Местные не похожи на нас. Они пытаются выделиться; мы же, наоборот, стараемся, чтобы нас не замечали. Если вышел куда – иди и не останавливайся. Остановишься – обязательно найдется кто-нибудь, до тебя докопаться. Есть машина – бди. Не бросай где попало без присмотра, и на перекрестках не забывай двери на замок запирать.

– А тут все до тошноты ванильное, – озвучивает очень точно мои мысли Сет. Действительно, разве смогут они когда-нибудь нас понять?

Парень с головой цвета блевотины единорога цепляется за мой пренебрежительный взгляд и тут же смывается. Рядом шипит газировка – Сольдо открывает банку. Он смеется, встряхивая ее, и брызги разлетаются в разные стороны, попадая мне на лицо.

– Отвали, придурок!

Я вытираюсь рукавом накинутой на плечи толстовки. Сет припечатывает Сольдо парой слов покрепче, а потом наклоняется ко мне и понижает голос:

– Сегодня тренер поймал меня после тренировки и заставил показать руки. Прикинь, он решил, я на героине.

После того, как мы играли сегодня, в его словах есть логика.

– Надо быть осторожнее.

– Да мы и так их ни пальцем. Разве что отпинали чутка.

Из школы выходит Анна, бросает быстрый взгляд в нашу сторону и тут же отворачивается. Сет замечает это и свистит ей вслед. Чертова девчонка! Нужно сказать ей, чтобы собирала волосы. Она привлекает слишком много внимания, а это точно ни к чему.

Анна покрепче обхватывает себя руками и, не оборачиваясь, ускоряет шаг. Я бросаю на нее короткий взгляд и, убедившись, что она залезла в автобус, снова смотрю на Сета. Не зацепила, по глазам вижу. И, как бы ни было противно, с облегчением выдыхаю.

В Ржавый город мы добираемся ближе к пяти. Из-за школы у меня остается лишь пятнадцать минут, чтобы добежать до забегаловки, в которой я подрабатываю, по дороге не забыв позвонить Ли, дать согласие на завтрашний бой. Но не успеваю выйти из автобуса, из-за угла к Плазе выворачивают девчонки, направляясь прямиком к нам. Среди них моя сестра. Ей едва исполнилось четырнадцать, но, подражая старшим, она уже красит глаза и напяливает слишком короткие юбки.

– Привет, мальчики, – приветливо машет она моим друзьям, подходя ближе, сверкая острыми коленками. Делает вид, что меня здесь нет, при этом забывая, что именно я – единственная причина, по которой она вообще может тут находиться. – Как новая школа?

Парни тут же обращают на нее внимание.

Эйприл повезло. Генетическая рулетка выкинула ей убойную комбинацию, заменив рыжину на темный каштан, но оставив фамильные крупные черты лица, которые даже в ее годы уже цепляют мужские взгляды. Пока я был рядом, контролировать ее было проще, но чем старше она становится, тем меньше здравых мыслей задерживается в ее голове, и тем больше нам с Джулс приходится с ней воевать.

– Какого черта ты здесь?

Я сегодня в очень недобром расположении духа, которое даже не пытаюсь скрывать.

– Просто гуляем, – бестолково улыбается она, не сводя глаз с парней.

Сольдо окидывает медленным взглядом ее ноги, от черных балеток до края короткой юбки. У него дергается кадык. А у меня сжимаются кулаки. К нам подходят остальные девчонки. Все они гораздо старше Эйприл, и для меня до сих пор загадка, почему позволяют ей, малолетке, с ними таскаться.

– Чтобы больше я тебя на границе не видел.

Подталкиваю сестру за локоть, но она упрямится.

– Пусти!

– Август. – На мое плечо опускается чья-то ладонь. Эйприл, воспользовавшись ситуацией, ускользает. – Говорят, ты завтра дерешься?

Девушка поправляет многочисленные браслеты, звенящие на запястьях, и закидывает руку мне на плечо, проводя пальцами по шее.

– Если нужна психологическая поддержка перед боем, можешь на меня рассчитывать.

От нее пахнет слишком сладкими духами, а еще ментоловыми сигаретами, и хочется отвернуться, но я позволяю девчонке немного потереться рядом. Обнимаю ее одной рукой, крепче прижимая к себе. Краем глаза замечаю, как Сольдо что-то льет в уши моей младшей сестре. Свистнув, окликаю его.

– Губу не раскатывай, Сол. У нее даже месячные еще не начались, а в шкафу – коллекция барби.

Парни ржут как дикие лошади. Эйприл испуганно оборачивается, распахнув глаза. Губы дрожат так, словно ее ударили.

– Какой же ты придурок, Август! – выкрикивает она, едва сдерживая слезы, и убегает прочь. Я, победно ухмыльнувшись, провожаю ее взглядом. Ничего, переживет. Возможно, через пару лет еще спасибо скажет.

– Так это значит, я могу прийти завтра? – возвращает меня на землю девичий голос, в котором появляются полные надежды нотки.

Тонкие металлические браслеты холодят кожу на шее, когда она встает на цыпочки, притягивая меня ближе. У ее губ вкус малиновой помады. Я ненавижу малину, но все равно целую, подталкивая девчонку к стене дома, в тень, пока она не упирается лопатками в рыжие кирпичи. Здесь нас никто не увидит. Ее язык ласкает мой, а руки обхватывают плечи. Поцелуй еще покалывает на губах, когда, резко сжав ее подбородок пальцами, я отстраняюсь.

– Август? – испуганно шепчет она, не понимая, что случилось, и вцепляется в мою руку.

– Если я еще хоть раз увижу свою сестру с вами…

Договаривать не приходится. Девчонка, сообразив, кивает, выскальзывает из-под моего локтя и смывается. Ее запах еще какое-то время остается на коже. Я с тоской и бессилием поворачиваюсь к стене, разглядывая свою ладонь со следами от раскрошившихся кирпичей.

– Умоляю, скажи, что ты ее не отшил, – раздается из-за спины голос Сета.

Наверняка одна из ее подружек с удовольствием составила бы компанию и ему.

– Увы.

Сет запрокидывает лицо к небу и обреченно смеётся. Этот смех означает, что я недоумок.

– Друг, я чувствую твою боль, – вторит ему Сол.

– Клянусь, после прошлого боя этот сукин сын приперся в Вегас, морда вся разбита, сам в хлам, а девки на него гроздьями вешаются.

– Ну, так иди на ринг, – предлагает Сольдо.

Я бы за эти слова пожал ему руку, но говорю только:

– Те девчонки того не стоили.

– Ну, знаешь ли, это не помешало мне утешить одну из них прямо в раздевалке.

Сольдо выразительно поднимает брови, а Сет горделиво вскидывает подбородок.

– Придурок, – ухмыляюсь я.

– Ну, это же ты оставил малышку неудовлетворенной. Ей еще повезло, что есть Сет, который всегда готов помочь.

– Ладно, не будем.

Нет у меня времени на эти бессмысленные беседы. Попрощавшись с парнями, спешу в провонявшую маслом и халапеньо забегаловку, где подрабатываю пару раз в неделю. Я попал сюда год назад – заметил на двери объявление и зашел. Денег перестало хватать именно в тот момент, когда мы перебрались по эту сторону ржавого забора. Пять лет прошло, а ничего не изменилось. Поэтому когда мне предлагают вечерние смены, чтобы подменить кого-то, я соглашаюсь. Деньги есть деньги. Да и Джулс так проще объяснить, откуда они у меня в карманах. Если с моей вечно разбитой мордой она смирилась, то драться никогда бы не позволила. Вряд ли кто-то может реально представить, что такое старшая сестра в гневе, и в случае с Джулс лучше никому этого никогда не знать. Поэтому я делаю вид, что завязал. Она делает вид, что верит. Так и живем.

До конца рабочего дня я успеваю перехватить подгоревший сэндвич – он все равно бы отправился в мусор, – выхлебать кофе, который сегодня слишком горчит, поставить на и так засаленный фартук пару новых пятен и привыкнуть к размышлениям о том, что теперь со своей жизнью делать. А самое главное, как избавиться от присутствия в нейБезрезультатно.

Когда закрываю дверь, на улице уже темно. По дороге Ли присылает сообщение, что завтрашний бой отменяется. Какого-то городского мажорчика избили недалеко от Полей Атланты. Теперь по городу шастают патрули, а значит, всем команда одна: не высовываться.

«Будь готов, – добавляет Ли спустя еще минуту. – Если удастся договориться, перенесем в Вегас». Я, конечно, могу его понять – он не хочет и не собирается терять деньги, но драться в Вегасе не люблю. Поэтому заранее смиряюсь: если Ли решил, переубеждать его бесполезно. Единственное мое желание сейчас – это, не раздеваясь, упасть в кровать. Чтобы отрубиться хотя бы на сутки.

Дом встречает не желанной темнотой, а зажженным светом и детским плачем. Значит, Джулс сегодня в ночную, а Эйприл с ребенком не справляется. Я стаскиваю толстовку с плеч, вешаю на крючок. Выключаю старую настольную лампу, бросающую длинные тени на желтые обои, и вхожу в комнату.

Ноэль⁸ Оливер О’Доннел встречает меня, сидя на белой простыне и заливаясь слезами. Ручки его крепко держатся за прутья кровати. У малыша небесные, почти аквамариновые глаза и светлая кожа, а волосы черные и тонкие, как пух. Совсем не как у меня или Джули.

– Эй, – наклоняюсь я к нему – и тут же получаю порцию слюнявых пузырей. Зубы режутся. – Разве в это время тебе не полагается дрыхнуть?

Он, конечно, не отвечает. Ведь Ноэлю нет и года. И о том, что он сын Джулс, не знает никто, кроме нас троих Согласитесь, «я усыновила младшего брата» звучит куда благозвучнее, чем «залетела на парковке от сраного мудака». В общем, мы решили не портить ей будущее.

– Ну, наконец-то. Вот сам теперь и укладывай, – все еще дуясь, заявляет Эйприл. Тряхнув волосами, сестра тут же смывается, не забыв добавить: – Придурок.

Хлопает дверь, и мы с пацаном остаемся одни. От громкого стука, он пугается и начинает орать еще громче. Я скольжу усталым взглядом по стене – обои на ней давно пора бы обновить, – сажусь на край матраса и опускаю голову, зарываясь руками в волосы. Слушаю детский плач – и монотонный, в унисон, шум крови в ушах. Мне бы давно привыкнуть, но до сих пор такие ночи вызывают только чувство безграничного ужаса. Если Эйприл не удалось уложить его до десяти, эта пляска продлится еще минимум пару часов. А в шесть мне вставать в школу. «Как же я катастрофически устал», – думаю на секунду, но тут же надавливаю на глаза, чтобы проснуться, и, встряхнувшись, поднимаюсь.

– Ну что, бро, потусим? – улыбаюсь я, уже заранее зная, что раньше двух сегодня не лягу. Беру Ноэля на руки, вытираю ему рукавом слюни и выключаю свет.

Глава 8. Анна

Теперь я иду в школу с гораздо большим воодушевлением, потому что у меня появился новый друг. Он все-таки помог отыскать мою парту. Его зовут Эрик, и мы можем разговаривать. Он учит меня новым словам на амслене⁹, потому что его язык гораздо богаче чем мой. Теперь я могу показать такие редкие слова как «кринж» и даже «селфи».

Эрик говорит, что в штатах около полумиллиона таких, как мы. Когда я думаю о его словах, мое сердце замирает. Потому что в эту секунду еще пятьсот тысяч человек поднимают руки, чтобы сказать «привет», «до встречи», а может робкое «я тебя люблю», а это целое море людей, и значит, никто из нас не будет одинок.

Мы с Эриком приезжаем на школьную стоянку в одно время, идем навстречу друг другу и улыбаемся. Иви отворачивается, делая вид, что занята. Ревнует. У меня никогда не было подруг, кроме нее. Времена Августа она не застала. К тому же после случившегося в кабинете мисс Остин я так и не решилась прийти на игру, и Иви до сих пор дуется.

– Ладно, у меня все равно первым испанский, – говорит она, оставляя нас вдвоем.

На входе в школу Август задевает Эрика плечом, отталкивая с прохода так сильно, что тот врезается спиной в металлический шкафчик.

– Эй! – едва удержавшись на ногах, успевает выкрикнуть Эрик, но О’Доннел даже не оборачивается. Эрик вовсе не хлюпик и не тихоня, но даже я понимаю: дать отпор кому-то из Ржавых парней он вряд ли в состоянии. – Какого черта он творит?