Быстро поднимаю телефон с дивана и, ответив на звонок, зажимаю смартфон между ухом и плечом.

– Да, Игорюш?

– Я насчёт твоей сумки. И коляски.

Ого, быстро он! Сказал, что узнает обо всём завтра, а звонит уже через несколько часов.

– Да-да? – параллельно хватаю полотенце и прячу в него свою булочку. – Только не говори мне, что их потеряли!

Мне не жалко коляску, сумку, документы… Даже кошелёк со всеми скидочными картами, которые собирала так усердно. И точно уж не карту, которую можно восстановить в приложении.

Мне нужна фотография, запрятанная в кармашках. Это всё, что дорого моему сердцу.

– Тебе повезло. В отделе сказали, что тебе привезут их сегодня-завтра домой. Поэтому жди.

– О-о, здорово!

Тут же дыхание перехватывает.

Он же не узнал, кто именно сбил меня?

– Дай угадаю, ты уже знаешь, кто виновник? – стараюсь говорить легко, не вызывая подозрений.

– Пытался. Но тот пацан был не в курсе. Завтра займусь этим серьёзнее.

– Игорь… – пытаюсь его вразумить.

– Как ты? – никак не реагирует на мои слова. Упёртый…

– Уже получше, – радостно сообщаю, шагая к пеленальному столику. Пока общаюсь с братом, переодеваю тихоню Соню, которая даже ни разу не пискнула за всё время разговора с Игорем.

Она у меня вообще молодец. Спокойная, внимательная, любит всё изучать. При этом молчит и плачет в редких случаях. Повезло мне с ней…

Благодаря её характеру могу заниматься чем угодно, брать её с собой в любое место без проблем. Хотя во время беременности очень переживала по этому поводу. Что засяду дома и не смогу развиваться.

Стану заложницей в четырёх стенах, где меня будет ждать только молоко и детские подгузники.

Внезапно по квартире разносится трель звонка, и я паникую, не понимая, что делать первым: бросить телефон, положить доченьку в кроватку или побежать в коридор.

– Игорюш, тут кто-то приехал, наверное, вещи привезли, – выпаливаю, подбегая к кроватке. – Я потом перезвоню.

Отключившись, сажаю Сонечку в её уголок, вручаю соску, игрушку, а сама спешу в коридор.

– Кто там? – вырывается машинально.

Подхожу к двери, встаю на носочки и смотрю в глазок.

И тут же приземляюсь на пятки, заледенев.

– Доставка, – раздаётся грудной знакомый голос. Без капли шутки или веселья. Нет, Гордей у дверей моей квартиры наверняка не для того, чтобы пошутить. – Привёз вещи, оставленные после аварии.

От мысли, что он так близко, из лёгких как будто пропадает весь воздух. Начинаю чаще дышать.

В какую-то секунду замечаю, что начинаю впадать в панику.

Почему я испугалась? Почему растерялась, узнав, что он рядом?

Чтобы не упасть, поворачиваюсь к двери спиной, опираюсь о неё.

– Оставьте у дверей, – говорю так тихо, будто для себя. Боюсь, он не услышал, но у меня нет сил повторять. – Я не могу сейчас забрать.

– Насть…

Одно моё имя из его уст прорезает создавшуюся на секунду тишину. Его голос и интонация режут перепонки, но тут же залечивают их исходящей от мужчины вибрацией.

Помню, как влюбилась в его тембр. Как не могла уснуть без него. Просила болтать со мной перед сном.

Мотаю головой. Всё в прошлом.

– Открой.

– Я же сказала – оставь вещи у дверей, – говорю уже спокойнее и жёстче. Привожу дыхание в норму.

– Я всего лишь хочу убедиться, что ты в порядке, – раздражённо цедит сквозь зубы. Начинает беситься. Из-за того, что всё идёт не так, как он хочет. – Это ведь случилось из-за Кати.

Хочу сказать, что я в порядке, но ничего подобного.

Это не так.

Странно, но я даже не бешусь из-за женского имени.

Не ощущаю к Кате отвращения или ненависти.

Это ведь не она виновата, что Гордей бросил меня.

Но злюсь от того, что она сегодня натворила.

– Уйди. Твоя жена чуть не убила меня и едва не сделала ребёнка сиротой.

Снова появляется удушающая тишина.

Он ушёл?

– Кто отец этой малышки? – вдруг раздаётся по ту сторону двери. А я улыбаюсь, как глупая.

Так хочется выкрикнуть это мощное «ты». А потом посмотреть, что он будет делать и как будет мучиться, когда я не дам им увидеться. Не дам ему подержать её на руках. Обнять. Поцеловать.

Но понимаю, что сделаю только хуже.

Впрочем, с чего я взяла, что он будет мучиться? Что Сонечка вообще станет чем-то важным в его жизни?

У него ведь уже есть любимая женщина. И ребёнок… Из-за которого он меня и оставил.

Глава 7

Гордей

Гипнотизирую коньяк в стакане. Не пью, лишь отвлекаюсь на жидкость, плещущуюся в стекле.

Ловлю дзен, как бы сказала Настя из прошлого.

Настя…

Это имя вызывает дрожь в теле и тяжесть в груди.

Оно ассоциируется у меня только с одной девушкой. С той, от кого перестаю быть собой. Теряю контроль, и все мысли из головы улетучиваются.

Но сегодня их крайне много.

Я взял её вещи, а теперь не знаю – отвезти самому или поручить помощнику? Дико хочу сделать это сам. Аж ломает. Но боюсь последствий.

Это девочка как наркотик. Вызывает зависимость. Попробуешь один раз – не оторвёшься. А если соскочишь, то нужно иметь нереальную силу волю, чтобы не подсесть снова.

И если, стоило увидеть её издалека, мне уже хреново настолько, что хочется напиться в хлам, то не представляю, что будет, когда почувствую её рядом. Увижу её вблизи. Вдохну запах её волос.

Интересно… Он всё тот же? Или поменялся?

У неё ведь другой мужчина, и она полностью пропахла им.

Ставлю стакан на стол.

Снова вопрос в голове – ехать или нет? Делать хуже себе или нет?

Ответ уже есть, но собираюсь с мыслями.

Невольно заглядываю в её кошелёк ещё раз.

Усмехаюсь от самого себя.

Докатился. Роюсь в чужих вещах. Но всё из-за фотографии, торчащий уголок которой увидел до этого. Интерес сильнее.

Хватаю за краешек, вытягиваю.

Небольшого размера фотография. А на ней Настенька и её ребёнок. Малышка совсем маленькая, может, месяц или два. Обе счастливые, улыбаются в камеру. Кто-то их фотографировал на фоне родильного дома.

Отец малышки?..

Невольно улыбаюсь, веду большим пальцем по русым волосам.

И тут же чуть не сжимаю от злости пальцы.

Снова веду себя, как гребаный пацан.

– Гордей! – разлетается по всему первому этажу. По плитке слышится стук каблуков, и я снова злюсь. Что за американская манера – ходить по дому в обуви?

Убираю фото в задний карман брюк. Машинально.

Потом верну.

– Ты поступаешь со мной нечестно!

Игнорирую её истеричный тон.

Катя… Что с неё взять?

– Почему меня лишили прав? Ты с ними не поговорил?

Улыбаюсь.

Хочется выпить, но понимаю, что, если сделаю это – к Насте не поеду.

– Я тебе больше скажу, – усмехаюсь, поворачиваясь к жене на барном стуле. – Я сам сказал у тебя их забрать.

Округляет свои огромные зелёные глаза.

– В смысле?

– В прямом. Мне надоело заглаживать твои косяки. Ладно первые два раза. Врезалась в столб по неопытности – бывает. В чью-то жопу – тоже. Но сбить человека… Это всё.

– Я думала, что успею затормозить! – кидает недовольно сумку на диван. – А тут телефон упал с держалки. Я потянулась, нажала на тормоз… Кто же знал, что у этой машины такой тормозной путь длинный!

Конечно, машина виновата, а она – нет.

– И как мне теперь? Как ездить? У меня ведь… Бизнесом надо заниматься. То сюда, то туда. Мне машина нужна.

Я встаю со стула, беру кошелёк Покровской и иду навстречу жене.

Какая она всё-таки бывает тупенькая.

– Такси, – выпаливаю рядом с её щекой, улыбаясь. – Думаю, моих денег тебе хватит на такси.

Прохожу мимо. Настроение немного идёт вверх – решил ехать к Насте. Гляну, как она живёт. А потом просто отпущу, чтобы не портить девочке жизнь.

– Опять ты меня попрекаешь своими деньгами, – выплёвывает Катя мне прямо в спину. Молча дохожу до коридора, хватаю свою куртку. – Может, хватит, а? Хватит относиться ко мне, как к какой-то приживалке и содержанке. Может, стоит начать, как к человеку? Или я перестала им быть, как только потеряла твоего сына, а?

Гнев вспыхивает моментально.

Катя знает, на что давить. Как заставить меня беситься.

– Между прочим, из-за твоей малолетки, к которой ты…

– Заткнись, – поворачиваюсь к ней и кидаю неосознанно. Выходит так грубо и громко, что Катя делает шаг назад. – Ещё раз услышу подобное – я не посмотрю на то, что ты моя жена.

Больше не выслушиваю её претензии. Накидываю куртку, выхожу на улицу и спешу к машине.

Хруст снега под ногами поддевает ещё сильнее. Любой лишний звук вызывает приступ агрессии.

С женой у нас нет большой любви. Никакой нет.

Хотя в прошлом оставил Настю только из-за неё.

Я спал с ней до появления в моей жизни Покровской. А потом увидел эту жизнерадостную непоседу в здании из ресторанного дворика, поющую весёлые песни. У меня была вечерняя бизнес-встреча, а она… праздновала день рождения подруги.

И я залип.

Не знал, что такие существуют.

Про неё можно говорить вечно, но снова появляются в голове слова Кати. Когда она пришла ко мне с ещё плоским животом и сказала, что беременна.

У меня не было ни братьев, ни родителей. Более того, имел проблемы со здоровьем. Род прервался на мне. Окончательно. Поэтому ребёнок для меня стал… чудом?

Я выбрал его, а не Настю.

Это была основная причина.

Второстепенная – её брат, которого ненавижу. Но он был прав. Ей не нужен такой, как я.

Решение принимать было сложно, и Настю пришлось оставить. Так было лучше для нас обоих. Пытался забыть её, зная, что только испорчу ей жизнь.

Отгородился. Катя и её беременность мне в этом помогли.

А потом…

Выкидыш.

И бросать из-за этого Катю я не стал. Ей было хуже всего. А я был бы эгоистом, уйдя и плюнув ей в душу. Один раз я это уже сделал. Второй – понял свою ошибку. Чувствовал свою вину. И оставил всё как есть. Чтобы не возвращаться к прошлому, отвлечься от Насти.

А теперь…

Хочется послать нахрен всех.

И даже Покровскую, вновь залезающую под корку мозга, и Катю, чувств к которой, кроме отвращения с нотками вины, нет и не было.

Через час стою перед дверью своей бывшей.

Доехал сюда, как в тумане.

Жму на звонок.

Слышу топот её ножек по ту сторону двери.

– Кто там? – глухой мелодичный голос. Внизу живота тут же зарождается тяжесть.

– Доставка. Привёз вещи, оставленные после аварии, – говорю херню. Знаю, что она посмотрит в глазок и узнает, кто здесь. Я и не скрываюсь.

– Оставьте у дверей, – слышу совсем тихо. – Я не могу сейчас забрать.

Не узнала?

Нет, точно узнала. Поэтому так и говорит.

– Насть… – вылетает из горла.

От одного её имени язык начинает жечь.

– Открой, – говорю уже требовательнее.

– Я же сказала – оставь вещи у дверей, – уверенно и жёстко говорит она. Несвойственно для неё. Этот тон, эта манера… Никогда такой не была.

Бесит эта стужа в её голосе!

С другим она наверняка ласковее.

Например, с отцом этой малышки…

– Я всего лишь хочу убедиться, что ты в порядке, – раздражённо цежу сквозь зубы. – Это ведь случилось из-за Кати.

Думаю об этом – и сам злюсь.

– Уйди. Твоя жена чуть не убила меня и едва не сделала ребёнка сиротой.

Нежный и дрожащий голос всё ещё любимой девушки душит, делая больно. Особенно сейчас. Когда стою за дверью, а эта мелкая заноза не впускает меня в квартиру.

Именно любимой. Прошло много времени, но она слишком прочно засела у меня в сердце. Закрыл это чувство на замок, заковав цепями.

А тут…

Знаю, что она там, и цепи рвутся.

– Где отец этой малышки? – игнорирую её слова и вспоминаю огромные глаза ребёнка. И ту фотографию. Кто их фотографировал? Она ведь сейчас не одна?

– Какая тебе разница?

Бью кулаком в дверь.