Больше мне нечего было сказать.

Едва мы вошли в класс, нам навстречу кинулась Оки:

– Ой, Кеншин, тебя тут спрашивали, – защебетала она. – Цубаса-сэнсэй отправил их в медпункт. Такие неприятные типы…

Я глянул на отвалившуюся челюсть Акиро. У меня вопросов было, пожалуй, больше, чем у него.

А ещё я поймал взгляд новенького. Такео Ооцука рассматривал меня с нескрываемым интересом.

Но поразмыслить над случившимся я не успел – прозвенел звонок и пришлось приступить к учёбе. Была геометрия. И она затруднений у меня не вызвала. Хоть мир и магический, но квадрат гипотенузы и тут равен сумме квадратов катетов. А понимание иероглифов подсказало, какую тему изучает мой класс. У нас в российской школе было примерно то же. Не сказать, что так же, но за ответ у доски Цубаса-сэнсэй поставил мне пятёрку.

Когда уроки закончились, провожать меня к машине пошёл не только Акиро, но и Сауюри с Оки.

Такео вроде хотел заговорить, но я не знаю почему прошёл мимо и сделал вид, что не замечаю его интереса. А может просто компания Сауюри и Оки мне была приятнее, как знать?

– Кеншин-кун, – краснея спросила меня Сауюри, когда мы уже подошли к автостоянке. – Ты уже решил, какой проект будешь делать?

– Ты о чём, Сауюри? – не понял я.

– Я про курсовую работу. Её нужно будет сдать в конце первого семестра.

Вот так новость? Я можно сказать только-только начал понимать японские иероглифы, а тут курсовой проект на подходе.

Но не признаваться же, что у меня всё так запущено?

– Не решил пока, – ответил я девушке, нисколько не погрешив против истины.

Сауюри тут же вспыхнула.

– А может, мы вместе… – Её указательные пальчики начали тыкаться друг в друга.

Но её прервала Оки:

– Лучше со мной, Кеншин-кун, – Она тоже покраснела, но её голосок звучал более решительно.

– А может, будем делать проект вчетвером? – предложил Акиро, не сводя восхищённых глаз с Оки.

И я был благодарен ему за предложение. Потому что отказывать сразу двум таким симпатичным девушкам, когда у меня своей идеи не было – это слишком жестоко, я считаю.

– Ой, здорово, Акиро-кун, – захлопала в ладони Сауюри, но в её милых глазках появилась грустинка.

– Тогда нам нужно обсудить наш проект. – Оки покосилась на Сауюри но, тряхнув волосами, просияла: – Я так счастлива, что мы будем работать вместе, Кеншин-кун!

– Я тоже счастлив, Оки, – сказал я строго. – Но сейчас я должен откланяться. Меня ждёт отец. Сауюри, Оки, до свидания. Акиро… – я пожал однокласснику руку и сел в машину.

– Мы сами обдумаем проект, а потом покажем тебе наши наработки, чтобы ты посмотрел, подходит ли тебе, – затараторила в открытую дверь Оки.

Какая она была милая.

– Хорошо, Оки, я рассчитываю на тебя, – сказал я и поспешил добавить: – И на тебя, Сауюри, тоже!

Глянул на Акиро и кивнул ему, прежде чем закрыть дверь. Парню придётся непросто, но у меня создалось впечатление, что он будет только рад. Вот и пусть.

Внезапно нарисовавшуюся проблему с проектом я решил. Теперь нужно было поспешить домой, на тренировку с отцом. Сегодня мне повезло – я смог избежать встречи с мутными типами. Но ещё ничего не закончилось, и чем больше времени я выиграю, тем для меня лучше.

Пока машина ехала, я смотрел в окно и уже узнавал некоторые здания. Не уверен, что смог бы самостоятельно найти путь, в случае чего…

И сам себя одёрнул: в случае чего? Водитель отвозит в школу, привозит домой.

Однако, мои инстинкты говорили: смотри внимательно и запоминай. Тебе это пригодится.

Да по-любому пригодиться! Я же теперь живу в этом городе!

Мы без приключений добрались до дома, въехали во двор, и тут…

Как в плохом кино я увидел перед парадным крыльцом отца и тех самых мутных типов, от которых сбежал в школе. Теперь я смог разглядеть их внимательнее. Один высокий и худой, как высохший баклажан. Второй сутулый, одно плечо выше другого. Третий с заметным пузцом. Чёрные кимоно походили на униформу. Как и плетёные конусообразные шляпы, закрывающие лица, и с окошечками, через которые эти типы взирали на мир. Их лиц видно не было. Явно какие-то представители с правом карать.

Охренеть! И что теперь делать? И не сбежишь!

Водитель остановился, и мне пришлось выйти под всеобщее внимание. Капец! Только и надежда, что отец рядом, подскажет, если что.

С другой стороны, а чего это я раскис? Я никогда не показывал свою слабость, и тут не дождутся!

Я с достоинством расправил плечи. Не спеша, как истинный представитель клана Такэда поблагодарил водителя за оказанную услугу. Потом так же не спеша направился к отцу и типам. Подошёл, вежливо поклонился.

– Здравствуй, отец! Здравствуйте, господа!

– А вот и Кеншин-кун, – с лёгкой улыбкой сказал отец. – Как дела в школе?

– По геометрии пять, – отчитался я.

– Как всегда, – чуть шире улыбнулся отец, но потом его лицо стало серьёзным. – Знакомься, Кеншин, господа инквизиторы. Прибыли по твою душу.

Я снова поклонился мутным типам.

– Слушаю вас, господа, – изобразил я полное внимание.

«Сушёный баклажан» достал из широких рукавов свиток и с поклоном вручил мне:

– Кеншин-сан, в присутствии вашего отца и двух свидетелей официально приглашаю вас на испытание, дабы узнать какого рода сила пробудилась в вас в столь зрелом возрасте и не следует ли нам опасаться нарушения равновесия, достигнутого великими жертвами.

Я глянул на отца.

Он едва заметно кивнул, и я принял свиток. И тут же вложил его в протянутую ладонь отца.

Он без лишних разговоров сорвал печать и приступил к чтению.

По мере чтения, отец всё сильнее и сильнее хмурился, а у меня всё больше портилось настроение. Но я старался держать покер-фейс, ибо нефиг показывать этим гадам слабость.

– Господа инквизиторы, – сказал отец, дочитав свиток. – Эти сроки не реальны!

– Юный господин уже довольно взрослый, – возразил баклажан. – Мы не можем рисковать.

– Я, как опекун, прошу месяц! – начал торговаться отец.

– Понимаю ваше беспокойство, – встрял сутулый. – Но возраст Кеншина заставляет нас поторопиться.

– Три недели ничего не изменят, – уступил отец, а у меня по спине побежали мурашки.

– Инквизиция не согласна так сильно рисковать, – поклонился пузатый.

– Две недели пролетят незаметно… – ещё раз уступил отец.

– Три дня. Это максимум. Больше дать времени мы не уполномочены, – объявил приговор баклажан.

Мне поплохело. Три дня! Это …здец какой-то!

Отец же, слегка побледнев, качнул с достоинством головой и сказал:

– Я понимаю. Через три дня Кеншин будет готов к испытанию.

Представители инквизиции раскланялись и потопали на выход.

Отец проводил их задумчивым взглядом и повернулся ко мне.

– Кеншин, – сказал он. – Жду тебя на тренировочной площадке через пятнадцать минут.

– Отец, а может, послать их лесом? – спросил я, провожая взглядом выходящие за ворота фигуры.

– Как тебе такое в голову могло прийти? – нахмурился отец. – Скажи спасибо, что вообще дали время на подготовку, – и он протянул мне свиток.

Я развернул.

Каллиграфия.

Мало того, что я иероглифы только-только начал понимать, так ещё и каллиграфическая запись. И кто сказал, что красиво написанное легко читать?

Но тем не менее, я углубился в изучение свитка.

Но не успел прочитать и первой строки, как из дома буквально вылетели Тоширо и лысый мужик. Оба в кейкоге и оба с обнажёнными мечами.

Быстро оценив обстановку, они убрали мечи в ножны. Точнее, убрал лысый, а у Тоширо меч втянулся в ладонь.

– Мичио-сан! Простите, мы только узнали! – с поклоном выпалил лысый.

– Всё в порядке, Ронин-сан, – ответил отец. – Они ушли.

Ронин. Я вспомнил, что братец уже упоминал это имя. Это был его учитель фехтования. Я с интересом уставился на того, кого отец нанял для старшего сына.

– Когда испытание? – спросил Тоширо, и в его голосе просквозила тревога.

С чего бы братцу переживать за меня? Не создалось у меня впечатление, что отношения между братьями тёплые.

– Через три дня, – ответил отец.

– Они уступили? – удивился Ронин-сэнсэй.

И я снова уткнулся в свиток.

Просматривая иероглифы по диагонали, я нашёл глазами ту часть текста, где говорилось о сроках. Согласно свитку, я должен был пойти на испытания завтра с утра.

– Но три дня это мало! – воскликнул Тоширо.

– А то я не знаю, – вздохнул отец. – Но через три дня Кеншин станет совершеннолетним, вот они и торопятся.

У меня отпала челюсть – охренеть! У настоящего Кеншина тоже через три дня днюха? Как и у меня. Вот так совпадение.

Ронин-сэнэй, не обращая на меня внимание, ответил отцу:

– Три дня – это лучше, чем одна ночь.

– Да, лучше, – согласился отец. – Но погоды не сделают. Кеншин совершенно не умеет управлять даром. А испытания там сами знаете какие.

Тоширо и Ронин-сэнсэй тревожно переглянулись.

Они обсуждали предстоящее испытание, а я смотрел на них и пытался уловить, угадать своё будущее. И судя по реакции отца, брата и его учителя, ничего хорошего меня не ждало.

Но и страдать по этому поводу я не собирался. Какого хрена?

– Осталось три дня жизни, – с легкомысленной усмешкой прервал я их разговор. – Чем бы таким заняться?

– Ты неисправимый идиот! Тебя ждёт очень трудное испытание, а ты дурака валяешь! – выпалил братец, и я узнал вчерашнюю презрительную интонацию.

Хоть что-то в этом мире осталось неизменным.

– Тоширо! Не говори так о Кеншине! – одёрнул брата отец. И добавил уже обращаясь ко мне: – Иди, переодевайся. Жду тебя на тренировочной площадке.

Пришлось отправляться.

Закрывая за собой дверь, я услышал, как Ронин-сэнсэй говорит отцу:

– Я не уверен, что он справится.

Что ответил отец, я не услышал. Дверь закрылась, и я пошёл в свою комнату.

Только зайдя в гардеробную за кейкоге, я обнаружил, что всё ещё сжимаю в руках свиток. Читать подробно времени не было, и я оставил его на столе около компьютера. Решил, что прочту вечером перед сном.

Быстро переоделся и поспешил на кухню – хоть что-то забросить в топку, а то измотали меня все эти переживания.

Я хотел по-быстрому схомячить бутерброд, но на кухне была мама. Узнав, что у меня мало времени и что сейчас я пойду тренироваться, она заставила меня вымыть руки, а сама тем временем положила мне в мисочку риса и сверху кусочки рыбы. И дала палочки.

Чёрт! Времени и так нет, а тут ещё палочками ковыряйся…

Но делать нечего, пришлось тренироваться на палочках. А что? Мелкая моторика, точность движений, координация и, твою мать, терпение!

Когда я пришёл на тренировочную площадку, отец уже разминался. Глянув на меня, он бросил:

– Присоединяйся.

Я встал рядом и начал повторять упражнения.

– Мягче движения! – поправил меня отец. – Как будто тигр крадётся в горах.

Я не знал, обитают ли тигры в этой Японии. В той реальности, из которой я родом, тигров в Японии не было, но рисовали японцы их много – в китайских книгах прочли про этих кошек и нежно полюбили их. В любом случае, я представлял, что отец имеет ввиду. Однако, представлять и делать – это не одно и то же. Отцу пришлось ещё несколько раз поправить меня, пока начало получаться.

Я на самом деле старался. И не потому что боялся испытаний и инквизицию. Просто терпеть не могу, когда мне ставят условия и не объясняют правила почему именно так. Я хотел научиться управлять своей силой, а потом покрошить эти мерзкие рожи… Ну или хотя бы их плетёные колпаки. Разговариваешь с человеком, так покажи ему своё лицо! А то спрятались за шляпы и думают, что им всё позволено!

Когда мы хорошенько размялись, покатали по телу чи, постекали с острия атаки и даже немного пофехтовали деревянными мечами, отец предложил снова помедитировать.