Когда прибор был готов к работе, майстер Раулс жестом предложил Лукасу подойти поближе, поднёс прибор к правому глазу, прищурил левый и принялся внимательно разглядывать мальчика.

Рассматривал Лукаса майстер Раулс долго, качал головой, хмурился, цокал языком и шумно вздыхал.

– Что ж, – сказал наконец он и отложил свой сложный прибор, – случай очень непростой, очагов поражения Тумарьем много. Признаться, я крайне удивлён, что у тебя вообще получилось сегодня утром прийти в себя; ничего подобного мне прежде не встречалось. Просто уникальный случай!

– Это всё Вика, – честно заявил Лукас. – Это она привела меня в чувство.

– Любопытно, любопытно, – задумчиво протянул майстер Раулс и скользнул цепким взглядом по девочке.

– Так что, вы сможете ему помочь? – с замиранием сердца спросила Вика.

Майстер Раулс снял очки и начал тщательно протирать линзы платочком. И Вике сразу стало понятно, что он просто оттягивает момент, когда ему придётся сообщить плохие новости.

– С учётом того, какие большие у Лукаса очаги Тумарья внутри, я бы сказал, что моё лекарство вряд ли ему поможет.

– Раулс, ты говорил, что недавно придумал новое средство, – вмешалась тут тётя Генриетта, – может, попробовать его?

– Ты про сонмикстуру? Но она не поможет, – покачал головой майстер Раулс, отчего два пера у него на шляпе мелко задрожали.

– А вдруг поможет? – спросила Вика. – Что за сонмикстура? Что она делает?

– От двух капель этой микстуры человек засыпает на два часа, и во сне его организм сам себя лечит. Но сонмикстура помогает, скажем, от простуды или болей в сердце. Она не очищает организм человека от осевшего в нём Тумарья.

– Тогда, может, вы дадите Лукасу то лекарство, которое изначально планировали? – продолжала настаивать Вика. – Худшее, что случится, – оно ему не поможет. Но попробовать-то надо!

– Ну-у… – протянул майстер Раулс, – раз вы говорите, что Лукас вот уже второе утро приходит в себя, может, и стоит попробовать.

– Конечно, стоит! – воскликнула Вика. – Надо хвататься за любую соломинку!

– Но прежде я бы ещё хотел осмотреть тебя, девочка.

– Зачем? – Вика невольно отступила назад.

– Как зачем? Ты ведь тоже побывала в Тумарье.

– Я в полном порядке, мне помощь не нужна.

– Тебе это сейчас так кажется, но кто знает, не осталось ли в тебе частички Тумарья и не даст ли она когда-то о себе знать.

Вика бросила нерешительный взгляд на тётю. Та ободряюще кивнула в ответ, и девочке показалось, что на самом деле тётушка взволнована, хоть и тщательно это скрывает. И почувствовала, как тепло стало на душе: тётя Генриетта, наверно, переживает, не поражена ли племянница Тумарьем. Как же всё-таки приятно, когда о тебе беспокоятся! Даже если, как сейчас, для этого нет никакого повода: Вика была уверена, что Тумарье ей не повредило.

– Ладно, – согласилась девочка и подошла к майстеру Раулсу.

Тот снова взялся за свою линзу, что-то подкрутил и настроил в оправе и приступил к осмотру.

Стоило только ему взглянуть на Вику через свой прибор, как он сразу же громко вскрикнул, зажмурился, словно ему в глаза ударил яркий свет, и уронил линзу.

Вика удивлённо уставилась на майстера Раулса – что произошло? Тот отчаянно моргал, руки у него дрожали.

– Я в порядке, я в порядке, – отмахнулся майстер Раулс, когда тётя Генриетта сунула ему стакан воды. – Простите. Это я просто от неожиданности…

– Что случилось? – не утерпев, воскликнула Вика. Она почти ощущала исходящий от майстера Раулса запах шока и начинала беспокоиться. Выходит, она тоже поражена Тумарьем? Но ведь она ничего такого не чувствует!

– Ты… просто ты выглядишь совсем не так, как остальные! – наконец сумел ответить майстер Раулс.

– Что значит не так? – испугалась Вика. Неужели он понял, что она родом не из Восьмирья?

– Это сложно объяснить. Через свой прибор я могу видеть внутри человека очаги поражения Тумарьем. Они всегда выглядят как тёмные пятна. У Лукаса, например, очень большое скопление около сердца и в голове. А у тебя… Девочка, у тебя совсем другая картина, я никогда ничего подобного не видел! Давай-ка я ещё раз тебя осмотрю!

Майстер Раулс снова взялся за прибор и продолжил осмотр. Дольше всего он задержался, разглядывая, как показалось Вике, кулон из осколка у неё на шее; кусочек голубого стекла даже немного нагрелся от такого внимания.

– Крайне любопытно, – наконец заключил майстер Раулс и многозначительно посмотрел на тётю Генриетту. Та едва заметно качнула головой.

– Что такое? – испугалась Вика. – Что со мной не так?

– Как я уже сказал, у людей, побывавших внутри Тумарья, очаги поражения похожи на большие тёмные пятна, – пояснил майстер Раулс. – И они тем больше, чем дольше человек пробыл в Тумарье и чем сильнее оно на него подействовало. А у тебя ничего подобного нет. Тумарье рассеяно у тебя повсюду множеством мелких тёмных точек. Словно рассыпанный чёрный песок. Что особенно любопытно – песчинки постоянно перемещаются, в зависимости от твоего настроения. Выглядит так, будто частица Тумарья, которая в тебя проникла, тебя слушается.

– С чего бы ей меня слушаться? – удивилась Вика.

– Возможно, всё дело в твоём ку… – начал было майстер Раулс, но тут тётя Генриетта зашлась в громком кашле.

Вика окинула обоих подозрительным взглядом. Что-то они от неё скрывают! Девочка собиралась прямо спросить об этом, но тут майстер Раулс бодро потёр руки и совсем другим тоном заявил:

– Итак, примемся за лекарство!

Из чемоданчика, словно по мановению волшебной палочки, на свет появились целые горы мешочков, скляночек и бумажных пакетиков, а также фарфоровая мисочка и пестик, и майстер Раулс приступил к делу: начал смешивать ингредиенты. Видимо, работа это была непростая, требующая ювелирной точности, потому что действовал майстер Раулс очень осторожно, и на лбу у него от напряжения даже выступил пот.

Гранулы, падая на дно, взрывались, словно маленькие бомбы. Порошки майстер Раулс не насыпал, а осторожно сдувал с пальцев, и когда они опускались в миску, та тихонько позвякивала. Неведомые жидкости добавлялись по капле, мерцали и слабо светились.

– А что это всё такое? – не выдержала Вика.

– Всего понемногу, – уклончиво отозвался майстер Раулс. – Тинктура хорошего настроения. – Он показал на скляночку с золотистой жидкостью. – Микстура из смеха. – Он ткнул пальцем в крохотную бутылочку, наполненную чем-то похожим на газированный напиток, в котором бурлят пузырьки. – И много всего другого: вытяжка из сладких снов, порошок рассудка, гранулы самых разных приятных воспоминаний…

Наконец, всё было готово, и майстер Раулс перелил зеленовато-синее, немного похожее на незастывшее желе лекарство в бутылочку.

– Принимать по пол чайной ложки два раза в день, утром и вечером, – распорядился он.

– А почему только по пол-ложечки? – спросил Лукас, с некоторой насторожённостью глядя на лекарство. – Может, лучше сразу полбутылки?

– От слишком большого количества хороших эмоций может стать плохо, – покачал головой майстер Раулс.

Вика удивлённо приподняла брови. Разве это возможно?

Словно услышав незаданный вопрос, майстер Раулс пояснил:

– Любые сильные эмоции, даже хорошие, в больших количествах могут быть вредны. Вспомните, бывало ли у вас такое, когда вы так много и так сильно смеялись, что потом становилось плохо? Или, скажем, у вас был такой хороший, полный чудесных событий день, что вечером вы даже чувствовали себя немного больными?

Вика подумала – и ей пришлось кивнуть. Да, у неё такое бывало. Как-то она почти два часа хохотала над очень смешной комедией в кинотеатре, и к вечеру у неё разболелась голова. А прошлым летом она неделю провела в лагере. Это было невероятно весело и здорово, произошло столько всего интересного, она встретила так много замечательных ребят, получила столько прекрасных впечатлений! Но когда вернулась домой, довольная и счастливая, то ещё несколько дней чувствовала себя усталой и разбитой, а по вечерам у неё даже поднималась температура.

– А я готов рискнуть! – заявил Лукас. – Лучше пусть меня истощат слишком сильные хорошие эмоции, чем вся эта гадость из Тумарья.

– Нет, – строго отрезал майстер Раулс. – Если хочешь, чтобы лекарство помогло, принимай его как положено!

– И как быстро оно должно подействовать?

– Этого я, к сожалению, сказать не могу. Пей, пока не закончится, и будем надеяться, что появится результат.

Лукас тут же налил в ложку лекарства и, зажмурившись, выпил.

– Ну как? – спросила Вика.

– Пока никак, – отозвался приятель.

Майстер Раулс тем временем засобирался домой. Вика слышала, как уже в прихожей тётя Генриетта предложила ему остаться на обед, но он тихо ответил:

– Нет, такие новости ждать не могут!

И у Вики непонятно откуда появилась уверенность, что майстер Раулс говорил про её кулон.

Подняв голубой осколок к свету, девочка внимательно в него вгляделась. Это ведь даже и не драгоценность какая-нибудь, не алмаз или сапфир. Стекло как стекло, только гладко, до матовости, обкатанное водой. Ну, и из её мира, конечно. Что же в нём такого особенного?

Глава 3

– Тётя! – Вика не стала откладывать беседу в долгий ящик и подступила к тёте Генриетте сразу же, как только та вернулась, проводив майстера Раулса. – Что не так с моим кулоном?

– А что с ним? – очень натурально изобразила недоумение тётя Генриетта. Она прошла в кухню, открыла дверь в кладовку и загремела банками и жестянками, делая вид, что очень занята.

Возможно, Вика бы ей и поверила, если бы не слабый запах беспокойства. Так пахнут сушёные яблоки и горящие осенние листья.

– Тётя, – серьёзно сказала девочка, подходя ближе, – я уже взрослая. Я попала в другой мир, я прошла через Тумарье. Я должна знать правду. Расскажите мне.

Несколько долгих мгновений тётя Генриетта смотрела на племянницу, а потом вздохнула, сдаваясь.

– У нашего мира, Вика, есть Сердце. Точнее, было. Но однажды оно разбилось. Именно после этого и произошёл Раскол. Сердце разбилось, и осколки разлетелись по всему Восьмирью. Но многие верят, что если собрать все осколки Сердца вместе, то Восьмирье снова соединится…

У Вики перехватило дыхание, и она непроизвольно стиснула кулон в ладони.

– Вы хотите сказать… – взволнованно начала она, – вы думаете, что мой кулон – из осколка этого самого Сердца?

Незаметно подошедший к ним Лукас тихо охнул, круглыми от ужаса и восторга глазами глядя на Викино самодельное украшение.

– Когда я впервые его увидела, то сразу это заподозрила, – призналась тётя Генриетта. – Но наверняка сказать не могла. А майстер Раулс сегодня это подтвердил.

– А он откуда знает?

– Тот прибор, которым он вас осматривал, – это его собственное изобретение, он позволяет видеть истинную сущность вещей. Он-то ему и показал, что на самом деле представляет собой твой кулон.

На кухне воцарилась глубокая тишина.

«Что ж, теперь понятно, почему мама хранила осколок в шкатулке с украшениями и драгоценностями», – размышляла Вика. Это и впрямь была огромная ценность! Подумать только, а она едва его не потеряла, когда вредный Колька толкнул её на траву и разорил секретик!

– Но как осколок Сердца Восьмирья оказался у мамы? – наконец спросила Вика.

Тётя Генриетта нахмурилась, словно её посетили неприятные воспоминания, и Вика поняла, что сейчас она узнает какую-то тайну, которая ей не понравится.

– Сердце Восьмирья разбилось не само, – ответила тётя Генриетта. – Его разбили. И так вышло, что твоя мама случайно поймала один из осколков. Она подумала, что он не должен попасть в руки раскольников – так мы называем тех, кто разбил Сердце, – и спрятала его у себя.

Вика кивнула: да, это в духе её мамы, она всегда была готова выступить на стороне правого дела.