От нечего делать я слонялась между полками и вдруг мне попался на глаза старый затертый журнал. Он заинтересовал меня тем, что на обложке была нарисована летящая в прыжке балерина, а в оглавлении мелькнула повесть с говорящим названием “Виллисы”.

Я читать не любила, но картинка меня чем-то заворожила. Сидя за стеллажами и изредка чихая от пыли, я глотала страничку за страничкой и очнулась только когда стемнело, и буквы стали разбегаться перед глазами, как испуганные таракашки по кухонному столу.

Главную героиню повести звали как меня – Юля Азарова. Она тоже училась в хореографическом училище, жила в интернате, пахала в репетиционном зале, спала на математике, влюблялась, ссорилась с соседками по комнате…

Мое воспаленное детское воображение пошло в разнос. Мне казалось, что эта книжка – про меня. Ведь не просто так имена совпали! Это знак!

Журнал я самым бессовестным образом сперла из библиотеки и несколько дней носилась с ним, как с писанной торбой – прятала в портфеле, под подушкой, в раздевалке под купальниками… и читала, читала… в любую свободную секунду.

Потом, конечно, сумасшествие слегка улеглось, но я твердо уверовала – этот журнал, эта повесть… “Виллисы” – мой талисман на всю жизнь.

Я даже тайник для него завела – приклеила к задней стенке тумбочки большой конверт из плотной коричневой бумаги, который выпросила в канцелярии. И все время проверяла, на месте ли мое сокровище.

В какой-то момент допроверялась. Потеряла осторожность, ведь я уже была примой, причем не просто заучкой, а с огоньком, острохарактерностью и перспективами. Меня просто так уже роботом не назовешь…

А вот выследить и украсть из тайника глупую детскую книжку – запросто.

Я старательно убеждала себя, что все это детские сказки про талисман, а я уже взрослая и в глупости не верю. А сама чувствовала, как сжимается и перекручивается что-то в животе от нехорошего предчувствия. И нога, как назло, в последнее время побаливала, хотя вроде бы я бедро не травмировала.

Реальность обрушилась на меня опять там же, где и в прошлый раз – в кабинете директора.

Вызов с репетиции, напряженное лицо штатного медика, слишком холодное спокойствие Натальи… и вердикт, как приговор.

Пару недель назад нас всех возили на рентген – обычный штатный медосмотр. И вот пришли результаты.

Гнойный бурсит тазобедренного сустава, развивающийся ураганными темпами на фоне постоянного перенапряжения и травм. Даже для обычного человека это долгий тяжелый курс терапии без гарантии излечения. Для балерины – профессиональная смерть. Танцовщицу, как и волка, ноги кормят, причем обе, на одной далеко не упрыгаешь.

Меня отчислили в тот же день и прямо из интерната увезли в больницу. Процесс шел вовсю, антибиотики не помогали, скоро я совсем потеряла возможность ходить… врачи ничего не понимали, а мне было уже все равно.

На костылях всю оставшуюся жизнь? Какую жизнь? Она кончилась. Инвалидность? Да хоть две… время остановилось.

Царица Наталья навестила меня в больнице всего один раз. Она почти ничего не сказала кроме дежурного сочувствия, но моя дальнейшая судьба в ее глазах была написана большими четкими буквами, так, что я поняла: на поддержку рассчитывать нечего. Отныне я бракованный материал, который выкинули и забыли.

И вот уже месяц как меня “лечат” в районном хирургическом отделении Омской городской больницы номер два. Когда отпустят… нескоро. И куда я пойду – непонятно. Из общежития при Академии меня выписали, документы на инвалидность и прочие бумажки на положенные мне от государства, как сироте, квадратные метры предстоит собирать самой. Угу.

У меня даже инвалидной коляски своей нет – только больничная, старая и скрипучая. Зато есть костыль, его мне одна бабуля подарила, когда ее внуки из больницы забирали – пожалела сироту.

Короче, почему я еще не повесилась – сама не знаю. Наверное, из чистого упрямства. Даже Царица Наталья, которая нещадно лупила меня именно за это, временами говорила: “Без твоей ишачьей упертости, Юлька, тебя бы здесь давно не было!”

Все что я могла – это тупо валяться на кровати и пялиться в потолок. День за днем, процедуры, антибиотки, рентгены, консилиумы… я оживала только когда со мной разговаривали врачи, а в остальное время снова выключалась.

– Азарова? Эй, Азарова, к тебе пришли! – проорала санитарка, когда я после очередного рентгена приползла в палату и рухнула на больничную койку.

Ко мне? Кто? Странно… Ну не “подружки” же из Академии. Они бы, может, и заявились, чтобы выразить фальшивое сочувствие и позлорадствовать, да кто же их отпустит перед экзаменами. Девки сейчас в любую свободную от уроков и репетиций секунду просто падают, как мертвые курицы, и спят.

Может, это из опеки? Или из этого, как его… благотворительного центра? Наталья вроде говорила что-то такое. Впрочем, не все ли равно.

Но мозг уже нехотя заработал, хотя, такое впечатление, не спешил с полной загрузкой, как старый комп, дышащий на ладан. Я тупо и равнодушно уставилась на двух совершенно незнакомых теток, появившихся в палате, и даже не поздоровалась – потому что слова и возможность их произносить еще “не догрузились”.

– Держи, – ни с того ни с сего одна из внезапных гостий протянула маленький кристаллик. А когда я недоумевающе на него уставилась, сама впихнула его мне в руку.

Камешек, прикоснувшийся к коже одной из граней, оказался ослепительно холодным и обжигающе горячим одновременно. Ощущение было настолько сильным и резким, что я попыталась отдернуть руку, но не успела – яркая голубизна из кристалла стремительно вылиняла и словно впиталась в мою ладонь, а бесцветная стекляшка просто упала на пол и… разбилась в пыль.

– Ничего себе, ты голодная была… – одна из женщин удивлённо покачала головой. – Может, ещё один?

Я подняла на нее глаза, прекратив тупо пялиться на невесомую белую пыль под ногами и пару раз моргнула. Такое впечатление, что перед глазами вдруг исчезло пыльное, покрытое разводами и мелкими трещинами старое стекло, мир вдруг вспыхнул нереально яркими красками, звуками, запахами и ощущениями.

Помотав головой, я только теперь огляделась. Оказалось, что в обшарпанной четырехместной палате мы одни – остальные больные выползли на прогулку. За окном ослепительно сияло апрельское солнце, галдели воробьи и дети из соседнего отделения, слышались гудки машин… резко пахло хлоркой и рыбным супом из больничного коридора, там тоже кто-то шаркал, бормотал, позвякивал и постукивал по кафельному полу костылями.

Что произошло? И кто… эти странные люди? И как я раньше не заметила, что они слишком… необычные?

Лица с абсолютно правильными чертами были без единого изъяна. Пухлые губы, большие глаза, длинные ресницы. Нет, лица были разные, у одной чуть более угловатое и «суровое», но это совсем не делало ее некрасивой. И одежда… казалось, эти две женщины сбежали с какой-то театральной постановки про средневековую жизнь. Сказочную. Потому что вряд ли в обычном средневековье женщины носили кожаные легинсы с цепочками в обтяжку… и, кстати, я зря назвала их тетками – обе выглядели очень молодо.

Как их вообще пустили в отделение? Без халатов, в уличной обуви и в середине дня, тогда как обычно посетителей пускают с пяти часов до семи?

– Вы кто? – я вообще привыкла говорить мало и по делу – время в балете рассчитывается по секундам и ударам сердца. – Что это было?

Девушки переглянулись и практически синхронно сели на соседнюю кровать. Та, что выглядела немного старше, блондинка с золотистой косой, слегка поморщилась от громкого, противного скрипа старых пружин.

– Моё имя вряд ли тебе что-то скажет, но я представлюсь. Сирена, – слегка кивнула она, словно приветствуя.

– Я – Талияна, – в свою очередь чуть качнула подбородком вторая, тоже блондинка, но пепельная и с распущенными волосами.

– Эм… очень приятно, – угу, их имена действительно ни о чем не говорили, кроме того, что девочки решили поиграть в сказку на всю голову. Слышала, есть такие ненормальные люди. Вроде бы они называются ролевики или как-то так. Но я-то тут при чем? – Кто вы и что вам от меня нужно?

– Тебе никогда не казалось, что ты живёшь… не своей жизнью? – немного неуверенно начала эта… Сирена. – Что в жизни слишком много серых красок или не хватает воздуха?

Так. Понятно. Это проповедницы. Черт, кто их в отделение пустил? Охрана на вахте совсем ворон не ловит? Вот же… падальщики. Эти сектанты правильно рассчитали – среди отчаявшихся людей всегда легче продать “спасение души”. Позвать санитарку что ли?

Не то чтобы я разозлилась, скорее стало противно. Да, мне хреново. Но еще не настолько, чтобы сознательно глушить себя до состояния слюнявой религиозной дебильности.

Через секунду, правда, я сама вздрогнула, осознав, что впервые за месяц чувствую хоть что-то, кроме тупого отчаяния и равнодушия. Что они мне вкололи?

Видя мою реакцию, гостьи переглянулись.

– Ладно, зайдём с другой стороны, – нахмурилась та, что выглядела постарше и перед глазами будто вспыхнул порох старинного фотоаппарата, заставив меня зажмуриться.

Когда я открыла глаза, пепельноволосой в палате не было. Зато оставшаяся блондинка держала в руках…

– Эм… – я быстро отодвинулась на другой край кровати, сдержав вскрик боли – мое бедро не любит больше резких движений. Но сейчас было не до таких мелочей, надо было сообразить, как позвать охрану, умудрившись при этом не спровоцировать сумасшедшую с острыми вилами в руках. Черт!

– Похоже, ты даже не осознала, что произошло, – тяжело вздохнув, констатировала факт женщина, отодвигая от себя вилы. – Смотри внимательней и перестань трястись. Мы не хотим причинить тебе вреда.

Снова резкая, но уже не такая ослепляющая вспышка – и вилы исчезли. А на кровати сидит, слегка улыбаясь, вторая гостья.

– Так, – я потерла заслезившиеся глаза ладонью и попыталась вернуться из сумасшествия в реальность. – Хорошо. А от меня вам что нужно?

Понимаю, наверное, это не слишком вежливо. Но зато честно.

– Как ты себя почувствовала, когда дотронулась до куба? – похоже, у девушек в родословной были евреи. Я слышала, это у них есть привычка отвечать вопросом на вопрос.

– До камня? Я почувствовала холод и жар, – если отвечать на их вопросы коротко и откровенно, есть шанс, что странная шизофрения удовлетворится ответами и уйдет? Надеюсь… впрочем, почему мне так хочется их прогнать? Все равно в моей жизни уже не происходит НИЧЕГО. Мне некуда спешить, у меня нечего отнять… значит, нечего и бояться. Пусть спрашивают.

– И резко стало лучше, ведь так? – продолжала допытываться Сирена. – Всего от одного маленького куба.

– Да, пожалуй, – я наклонила голову к плечу и смотрела на посетительниц уже с большим интересом. – Это было какое-то вещество со стимулирующим эффектом? Микроинъекция? Наркотик? Вы исследуете его действие на больных?

– Нет, – девушка засмеялась и замотала головой. Вторая только фыркнула тихонько, но промолчала. – Это была… хм, это было то, что подобные нам и тебе… употребляют в пищу.

– А можно подробнее? – собственно, почему бы нет? Чем их бред хуже моего тупого растительного существования?

– Такие как ты и Талияна, – она кивнула на свою подругу, – это… ох, как же сложно… дурацкая миссия! В общем, ты не человек. Ты оружие, как и Тали. А я Мастер – и вместе мы составляем боевую пару, очищающую миры от скверны.

– Звучит как заправский бред начитавшегося сказок наркомана, – заметила я, невозмутимо откинувшись на подушку. – Но поскольку мне все равно совершенно нечем заняться – продолжайте. По крайней мере в этом безумии есть что-то любопытное.

– Не веришь, – вздохнула женщина и вдруг потянула ко мне руку. – Извини, мы и так потратили на тебя слишком много времени. Пусть твой Мастер сам тебе потом все объяснит.