Драка началась в купе. Запуганная проводница за- крылась в своём служебном закутке и на помощь звать не спешила. Перепуганные пассажиры этого советского бизнес-класса на выручку парню тоже не рвались. А тем временем на шум подоспела к шулерам подмо- га. Парня утихомирили быстро, но не без труда. Троим тоже крепко досталось. Злые, разгорячённые жестокой дракой и выпитой водкой, бандиты недолго совещались и решили избавиться от столь проблемного клиента самым радикальным способом. То есть попросту выкинуть ночью из вагона. На их беду, милиция в поезде всё же была. И прямо в тамбуре, при открытых дверях, застала шулеров патрульная группа. С пьяни не разобрались бандиты в ситуации и оказали сопро- тивление. Троим милиционером досталось крепко, пока старший группы не вытащил пистолет и не начал стрелять. Вообще, крупно повезло парню, если это можно везением назвать.

Всю компанию сгрузили на ближайшей же останов- ке, которой и оказалась грузовая станция небольшого таёжного городка Каменногорск. Кирюху помогали выносить и грузить в «скорую помощь» сами же задержанные шулеры. Им и милиционерам также помощь медиков понадобилась. В общем, история заурядная, бывшего опера этим не удивишь, обычная история. Дело раскрыто. Все задержаны, все живы, награбленное вернулось законному владельцу. Можно закр вать и передавать в суд. Все бы ничего, но сама ситуа- ция…. Вот, мля, влип ты, старик! 1973-й, мать его, год! Что в этом году было? Что я помню? А вот ни хре-

на я не помню, кроме того, что у руля сейчас Брежнев. Как вообще это могло со мной произойти? Что делать? Мысли путались.

Когда за сотрудниками органов закрылась дверь, я быстро, как только позволяло моё побитое тело, схватил с тумбочки документы и углубился в чтение. На зашедших в палату притихших соседей внимания не обратил. Не до них было. Я листал один документ за другим, забыв даже про жажду. И про деньги я тоже забыл. Когда спустя полчаса, прочитав каждый документ раз по пять, я поднял голову, то встретился с задумчивым взглядом Иваныча. Здоровяк с гипсом так же молча встал со своей койки, налил из графина стакан воды и поставил его передо мною на тумбочку, рядом с деньгами.

– Ты это, парень, извини, если что, – первым нарушил молчание Иваныч, – не разобрались мы сду- ру. Думали, бандита какого к нам подселили, и мили- ция, опять же, эта, да и рожа твоя уж больно недобро выглядит. И Нинка, вот дура, всякого наговорила. Ты не подумай чего, мы не подслушивали. Просто вы орали на всю больницу, как тут ваш разговор не услышать?

– Спасибо! – сказал я, глядя на здоровяка и одним залпом выпил стакан воды.

– Еще налить? – подхватился с кровати здоровяк.

– Да, если можно.

После третьего стакана воды я вновь заговорил с соседями, пауза уже явно затянулась.

– Ладно, мужики, все погорячились, бывает. Да- вайте заново знакомиться. Найдёнов Кирилл, два- дцать три года. Артельщик я, с севера. Здесь, вот так вот получилось, случайно оказался. Да и слышали вы, наверное, всё про меня, – я криво усмехнулся и взгля- нул на Иваныча.

– Семёнов Семён Иванович. Можешь просто Иванычем звать. Токарь я с вагоноремонтных мастер- ских. А это вот тоже Семён, Наумов фамилия, он у нас охотник промысловик. В охотхозяйстве нашем мест- ном трудится. И ты это, Кирилл, убрал бы деньги куда, да вот хоть под подушку, большие деньжищи ведь. Только тут я вспомнил про деньги. Кряхтя от боли,

я собрал все пачки и бросил в верхний ящик тумбочки, туда же положил и документы. Прятать куда-то сейчас деньги в присутствии посторонних не хотелось. Потом перепрячу, когда один буду.

– Чего с рукой, Сёма? – я с трудом сдержал улыб- ку, вспомнив главного героя «Бриллиантовой руки».

– Так это, шёл я по путику своему, капканы про- верял, подтаивает иногда уже днём снег, а вечером замерзает, неудачно поскользнулся и вот, руку сломал, когда упал. Аж в двух местах. Еле до дома добрался. На самом дальнем конце угораздило, – поморщился от неприятных воспоминаний Семён. – Не сдам план, без премии останусь, – грустно добавил он.

– Ты, Сёма, бога побойся, – взмахнул на него ру- кой Иваныч, – жив и ладно. Почитай семьдесят вёрст со сломанной рукой прошёл. А мог бы и в тайге остаться. Как Петро в прошлом году.

– У Петьки сердце, говорят, прихватило.

– Кто его знает, чего у него прихватило. От него же почти ничего не осталось, когда его нашли. Зверьё порастащило. И лайку его не нашли. Да и сорок лет ведь всего мужику было. Какое сердце? Может, на зв ря нарвался али на человека плохого. Зон-то в округе не меньше десятка. Сам же знаешь, почти каждый год вас летом дёргают, беглецов ловить.

Семён тяжело вздохнул.

– Ну, так-то да. Мутная там история.

– Ладно, мужики, не будем о грустном, – сказал я, – лучше вы мне расскажите, куда меня занесло. Что это за город такой? Где меня высадили?

– А чего рассказывать? Город как город. Каменногорск. Раньше Усть-Уральск назывался. Станция у нас большая. Грузораспределительный узел. Вагоноремонтные мастерские есть. Лесхоз есть. Охотхозяйство и заготовительная контора. Торф добывают. Вояк много. Склады разные тут в округе военные. Зоны опять же. Фабрика есть, чего-то шьют там для военных, – выдал информацию Иваныч.

Усть-Уральск! Я вспомнил этот город. В девяностые годы ему вернут родное, дореволюционное название. И скоро этот город прогремит на всю страну.

Найдут тут где-то рядом нефть с газом. И маленький городишко превратится в довольно крупный город нефтяников. Бывать мне здесь приходилось не раз. Многие из наших заказчиков, в бытность моей работы в геологии, были именно из этого городка. Ухоженные улицы, новые дома и закрытые коттеджные посёлки нефтяных компаний произвели на меня тогда сильное впечатление. Огромные, с оригинальной современной архитектурой офисные здания будут стоять в центре города. Стадионы, школы, театры и несколько филиа- лов специализированных вузов дополнят эту картину. При всём при этом город был вечнозелёным, как из зимней сказки. На озеленение администрация денег не жалела, тем более тайга под боком. Зоны отдыха на бе- регах таёжных рек и озер. Охотничьи угодья. Просто рай на земле в моём понимании!

Я задумался. Если это всё правда, и я не лежу сей- час где-нибудь в бреду под капельницей, то лучшего места, чтобы начать новую жизнь, мне не найти. Решено. Буду пока плыть по течению, а там будь что будет. Ясное дело, в политику я не полезу. Спасать СССР тоже не буду. Вообще никуда не полезу. Надо сейчас спокойно жить и готовиться к рывку, когда наступят 90-е годы. Как говорится, и спать хочется, и Родину жалко… но нет! Можно ведь стать очень обеспеченным человеком с моими-то знаниями. Можно, конечно, и наоборот, быстро сломать шею или получить ножиком в брюхо от бандитов и конкурентов. Но, насколько я помню, Усть-Уральск в криминальных сводках за- мечен не был, не было здесь громких дел и разборок. За этими мыслями я удивился сам себе. Получается, что принял уже решение? Сожаления не было. Дети взрослые, давно живут своей жизнью. Семья и друзья, конечно, будут горевать, если в той жизни со мной что-то плохое всё же случилось. Но не будем думать о плохом. Будем считать, что это параллельный мир, а в том я благополучно отбился от бандитов и еду сейчас на долгожданную рыбалку. Я вообще по жизни больше оптимист и флегматик.

Глава 3

Я быстро шёл на поправку. Подходила вторая не- деля моего пребывания в больнице. С соседями по палате я почти подружился. Иваныч – простой и сердобольный мужик, потихоньку, за ненавязчивыми разговорами, выдал мне всю необходимую информацию о жизни в городе и стране. В разговорах с ним я больше слушал, иногда поддакивая и задавая наводящие вопросы. Семён разговаривать не любил. Если только дело не касалось охоты. Он нашёл во мне родственную душу, и мы часами могли обсуждать способы охоты и рыбалки, травя друг другу охотничьи байки. Почти все мои рассказы Семён воспринимал как фантазии. Молод, мол, ещё. Но как истинный охотник, не перебивал и делал вид, что мне верит. Зря он так, конечно. Почти всё было правдой, только из другой жизни. Ну, привирал маленько, я не охотник, что ли?

С Нинкой – стервозной медсестрой, что устроила мне представление в первый день моего попадания, мы поддерживали вооружённый нейтралитет. Быстро поняв, что на каждое слово я отвечу тремя, она меня не доставала. Общались только сугубо по делу.

Капитан и прокурорша были у меня ещё пару раз. Прокурорша хотела провести опознание и очную став- ку. На что каждый раз я заявлял, что тот день плохо помню, был пьян и лиц толком не разглядел. Капитан же, видимо, с её же подачи, ненавязчиво, под предлогом уточнения информации, знакомил меня с подробностями происшествия и даже разок засветил фотографии всех шестерых нападавших. Знаем мы эти приёмы дознания, что сейчас, что через пятьдесят лет, ничего не меняется. Я стоял на своем. Не помню, не знаю, не опознаю. Хватит им и так материалов для суда и су- рового приговора. В итоге от меня вроде бы отстали. Мужиков выписали два дня назад. И я жил в пала-

те один, новых пациентов не было. Примерный план действий был уже готов, оставалось только воплотить его в реальность. О прошлой жизни старался не думать. Нечего себе нервы зря мотать. Надо думать о бу- дущем. Бинты уже сняли, гематомы в основном прош- ли. Я хорошенько рассмотрел себя в зеркало. Далеко не красавец. Здоровенный парень, с почти квадратным обветренным лицом. На левой брови новый шрам, от рассечения. Еще парочка старых. Откуда они, я не знал, но вид они мне придавали диковатый. Эдакий суровый лесной бродяга с лицом, не обезображенным интеллектом.

В последний день пребывания в больнице я, наконец, получил свои вещи у завхоза и сейчас задумчиво разглядывал вываленное на кровать содержимое чемодана и рюкзака. Отдельно на полу лежали покрытые запёкшейся кровью тряпки. Видимо, те вещи, что были на Кирюхе в день нападения. Порванное спортивное трико и тельняшка. Выбрать одежду было тяжело, ибо из того, что лежало передо мною, я ничего надевать не хотел. Но выбрать было надо. С обувью понятно. Всего четыре пары. Летние туфли чёрного цвета, кеды, зимние полусапожки на здоровенном каблуке, так же черные и разношенные короткие сапоги. Была и тапка. Именно тапка, в одном экземпляре. Наверняка вторая потерялась в поезде. Так как на улице сейчас начало апреля, а я не в Сочи, выбор очевиден. Из одежды был спортивный костюм синего цвета с надписью «СССР» на груди, черный костюм с расклешёнными брюками, ещё одна пара брюк, того же покроя, джинсы явно на пару размеров меньше, чем надо, несколько маек и рубашек, две тельняшки, а также один старый потёртый и один новый противоэнцефалитный костюм. Носки, трусы, две пары портянок и прочие мелочи не в счёт. Из головных уборов была белая кепка, соломенная шляпа, спортивная шапка «петушок» и меховая шапка, по виду из собаки сшитая. Верхняя одежда оказалась более-менее нормального вида. Явно армейский полушубок белого цвета, тёмно-синяя болоньевая куртка и плащ-штормовка так же армейского образца. Кстати, импортный магнитофон, на который в своё время ссылался Кирюшин, оказался обычным радиоприёмником чешского производства на батарейках. Надеть я решил энцефалитку, полусапожки, зимнюю шапку и полушубок. С одеждой нужно срочно что-то решать. Ходить как клоун я не хотел. И постричься надо. Желательно вообще под ноль.