Мы обогнули здание и прошли к главному входу. В вестибюле, откуда шли две лестницы на верхние этажи, стоял стол, за которым сидела старушка, сдобная, как пончик и улыбчивая, увидев нас, она оторвалась от вязания:

– Что хотели, молодёжь?

Я чеканным шагом, сделав самое грозное выражение лица, прошла к столу:

– Здравствуйте, мы из комсомольской ячейки вашего района, Ксения Вострухова тут живёт?

Глаза бабульки забегали:

– Да здесь, только её сейчас нет.

Я прервала её:

– Это, – указала на Юрку, – наш комсорг, Юрий Деточкин (боже, что я несу, какой Деточкин, только меня уже было не остановить), а я секретарь – Валя Селезнёва. Ксения не посещает собрания, не выполняет взятые на себя обязательства. Знаете, чем это чревато? – выразительно сдвинула брови, изображая из себя «каток правосудия».

Вахтёрша мелко закивала.

– Так вот, в какой комнате она живёт? Если её нет, поговорим с её соседками. Мы не хотим, чтобы у Ксении были неприятности, пришли выручить товарища из беды. Вы нас понимаете?

– Триста двенадцатая, – тихонько пробормотала старушка, – всё понимаю, конечно, проходите.

С самым надменным видом, на какой только была способна, я прошла к лестнице, сзади, ошалев от изумления, топал Юрка:

– Ну, Иванова, с тобой в разведку хоть сейчас! – приглушённо хохотнул он, отходя от шока.

– Считай, мы и есть в разведке, – поглядывая вверх и вниз по лестничному проёму, я продолжила забираться по ступеням.

Вот и искомая комната, вобрав в грудь побольше воздуха, я без стука распахнула дверь.

Глава 10

На меня удивлённо уставились две девицы. Отца и Ксении в этом месте не было. Не дожидаясь расспросов, захлопнула дверь и отпрянула в коридор.

– Их здесь нет, – только и удалось выдавить мне, – от отчаяния сползла по стенке, усевшись на корточки, закрыла лицо руками. Воинственный кураж схлынул, оставив после себя щемящую пустоту.

– Отсутствие результата, тоже результат, – философски заметил Юрка, – пошли, пока нас не раскусили. Погодим снаружи.

Мы осторожно спустились, дождались, пока посетители отвлекут бдительную вахтёршу и выскочили во двор. Устроились за углом, откуда открывался обзор и на внутренний дворик, и принялись ждать.

Каждую минуту корила себя за эту выходку, ведь обо всём станет известно Ксюше, как она себя поведёт, вдруг решится форсировать события и я тем самым лишь приблизила страшную развязку? Юрка заметил моё нервное состояние:

– Соберись, Иришка, – неожиданно ласково произнёс он, – понимаю, как тебе сейчас стрёмно. Только и ты сгоряча не руби, давай толком всё узнаем.

– Хорошо, – сил не осталось даже на внятный ответ.

– Чур уговор, дальше действовать будем по моему плану. По рукам? – подал мне ладонь Сорокин.

– А что мне остаётся, по рукам, – я протянула свою в ответ, кожа у Юрки была грубоватой, но приятно тёплой, а в рукопожатии чувствовалась неожиданная для такого щуплого парня сила.

– Ты сиди, – бросил мне Сорокин, – а я за пирожками. Здесь неподалёку есть кулинария. Даже разведчикам положен горячий обед, – он быстро скрылся из виду.

Оставшись одна я предалась унынию, казалось, вся моя затея – полный бред. Ничего не выйдет и судьбу не обмануть. На что я рассчитывала? Но ведь второй шанс мне зачем-то дали? Только как понять, что теперь должна делать? Исправить всё или прожить свою жизнь, так как мечтала? Несмотря на мамину болезнь.

Погрузиться в пучину самокопания мне не дали. Юрка сунул в мои руки промасленный бумажный свёрток с горячими пирожками, источавшим соблазнительный аромат:

– Держи, Иванова, лопай, пока есть время.

Уговаривать дважды не пришлось. Я, обжигаясь, откусила кусок пирожка, мои любимые, с луком и яйцом:

– Откуда ты знаешь, какие мне нравятся? – повернулась к Сорокину.

Он с усмешкой глянул на меня:

– Ну, ты даёшь, Иванова, десятый год вместе учимся!

Продолжив трапезу, задумалась, а ведь я ровным счётом ничего не знаю о Юрке, кроме того, что происходит в школе. Да и в прошлой жизни интересовалась мало, хотя мы и общались.

Скоро наш обед был закончен и запит бутылкой «Буратино». Как я скучала по этим вкусам: настоящему лимонаду, без изрядной доли химии, ароматной выпечке, пусть жирной, но такой аппетитной!

Наевшись, сидели и болтали о всяких пустяках, не забывая поглядывать по сторонам. Мой пронырливый одноклассник, казалось, знал обо всём, что творится в нашей школе. С ним было интересно и легко. Время бежало незаметно. Рассмеявшись над очередным анекдотом, которых Сорокин знал великое множество, чуть не упустила наших изменщиков из вида. Юрка толкнул меня, а потом схватил за руку и потащил в сторону внутреннего дворика. Вовремя. Отец и Ксюша уже исчезали из виду, обходя гаражи.

Слежка продолжилась, мы, опять не спеша, следовали за ними, стараясь не попадаться на глаза. Вид у отца был странный, недовольный, а…грустный и виноватый. Разве с таким лицом выходят от молодой любовницы? Что-то не клеилось в этой ситуации, но мысль не желала оформиться в голове. Пройдя пару кварталов, вышли к небольшому кафе, куда и отправился отец, предусмотрительно убрав руку Ксюши со своего предплечья. Она фыркнула и недовольно тряхнула хвостом.

– Ну же, Иванова, решай, что делать? Видели мы достаточно, – Юрка подошёл вплотную ко мне, уставившись в глаза почти не мигая.

– Ох, не знаю, – виновато опустила я голову.

– Всё, хватит на сегодня, пошли по домам, – он развернулся в сторону нашего микрорайона и вдруг запнулся на ходу, – Ирка, нас заметили.

Испуганно подняла глаза, нам навстречу шёл отец. Вид его был более чем решительным и я невольно стушевалась. Юрка огляделся по сторонам и вдруг закричал кому-то:

– Люба! Ну, наконец-то, полчаса тебя уже ждём, где ты ходишь?

На выходе из двора я заметила нашу одноклассницу – Любу Есенину, тихую девчонку, с которой особо и не общалась в школе. Её родители работали в сфере торговли, но Есенина всегда отличалась скромным, и даже каким-то кротким нравом. Хорошо училась и до самозабвения любила поэзию, из-за чего её фамилия стала и прозвищем. Но в классе Есенину обожали, за то, что она помогала на контрольных. Она не была тихоней, но предпочитала не высовываться, а если говорила, то по делу, веско и основательно.

Сейчас Люба ошарашенно уставилась на нас, явно не понимая, о чём речь.

Юрка схватил меня за руку и потащил к ней:

– Привет! – концерт продолжался, – мы ждём тебя, ждём, – нарочито громко говорил Сорокин, потом уже тише, – Есенина, выручай, хоть кивни.

Люба затравленно улыбнулась и качнула головой.

Папа был уже близко:

– Ира! – окликнул он, – что ты здесь делаешь?

– Здравствуйте, дядя Петя, – заступил ему дорогу Юрка, – а мы Любу ждали, договорились математикой позаниматься, на следующей неделе контрольная.

– Вот как, – недоверчиво оглядел нас отец, – у тебя проблемы с математикой? Не знал.

– У меня, – перебил его Юрка, – а девочки, как настоящие товарищи пришли мне на выручку и согласились позаниматься.

– А ты что здесь делаешь? – перешла я в наступление?

– Да вот, к Павлу Петровичу шёл, заметил вас. Мне надо посоветоваться с ним по одному вопросу.

– А он разве не на работе?

– Приболел, – вздохнул папа, – вот и пришлось идти к нему.

– Ну, мы тоже пойдём, – Юрка схватил нас с Любой за руки и потащил во двор, – до свидания, дядя Петя! – бросил он через плечо.

Во дворе мы уселись на лавку, переводя дыхание.

– Чуть всё не испортили, – тряхнул головой Юрка.

– А что вообще происходит? – подала голос Есенина.

– А то, Люба, что тебе большое человеческое спасибо, – он шутливо поклонился, – ты нас спасла!

– Хмм… А раз так, – с сомнением оглянула нас Есенина, – айда ко мне пить чай, тем более что я действительно живу здесь, – махнула она рукой на рядом стоящий дом.

Всё ещё в шоке от происходящего, поплелась за одноклассниками. Пара кружек вкусного чая привели мои мысли в порядок. Отец подошёл сам, чтобы мы не заметили с кем он? И ведь не испугался. Или это шаг на опережение? И что теперь делать? Как всё сложно и непонятно!

Юрка, как обычно, сыпал шутками и анекдотами. Мы почти до сумерек просидели у Любы, она оказалась интересной девчонкой, за разговором незаметно приблизился вечер.

– Иванова, – встрепенулся Сорокин, глядя на часы, – домой пора, а то нас родители потеряют. Ты хоть маме сказала, куда идёшь?

Щёки залила краска стыда, ведь и правда, совсем забыло о том, что мама будет волноваться. Как я отвыкла оттого, что кто-то заботится и переживает обо мне! Попрощавшись с Любой, рванули по домам. Вечер уже раскинул свой тёмно-синий плащ над крышами зданий, зажигая, пока ещё едва видимые огоньки звёзд, когда мы зашли в наш двор.

– Ирка, ты не суетись, есть у меня одна мысль, сам проверю, – назидательным тоном начал Юрка.

– Да я уже и не знаю, что делать, если честно, – призналась нехотя, ведь сама втянула его в эту авантюру.

– Правильно, ничего и не делай, ну, бывай, увидимся в школе, – Юрка размашисто зашагал через двор.

Я вздохнула, взглянув на окна своей квартиры. Взбучки не избежать. Едва переставляя ноги, пошла домой. Корила себя за глупую выходку. Чего в итоге добилась? Я и так всё знала, доказательства были не нужны. Поймать с поличным не вышло, а всё остальное лишь слова и домыслы. Отец их легко опровергнет, даже вызови его на откровенный разговор. Одна надежда на Сорокина, что бы он там ни затеял. Почему-то я верила, что ему удастся сдвинуть дело с мёртвой точки.

Глава 11

Дома, конечно, ждала хорошая взбучка. Мама встретила меня на пороге с поджатыми в тонкую линию губами:

– Ты знаешь, сколько сейчас времени? – она указала пальцем на наручные часы.

– Прости, мы засели за математику и совершенно забыли обо всём на свете, – я понуро опустила голову.

– Хорошо, что отец вернулся раньше, проронил, что видел тебя. Я же больницы собралась обзванивать!

Сказать было нечего. Слишком в прошлой жизни привыкла быть одна, не предупреждая, где и что со мной. Это и сыграло со мной злую шутку. Подошла к маме и обняла её.

– Прости, с этой контрольной совсем уже про всё забыла.

Мама погладила меня по голове:

– Что, такая сложная? Ну, иди хоть поешь, горе луковое. Но в следующий раз выпорю! Не посмотрю, что ростом с мать вымахала. Так и знай!

Я прошла на кухню, за столом сидел отец, доедая свой ужин:

– Назанималась, – поднял он глаза на меня, – не замечал раньше, что ты с Сорокиным общаешься.

– Ты против? – достала тарелку и принялась наливать суп.

– Нет, просто не замечал…

– Мы иногда многого не замечаем в близких, – в тон ему ответила я, нарезая хлеб. От злости надавила на нож, он соскочил с корки и резанул меня по пальцу. Руку прошила острая боль. А я стояла и недоумённо смотрела на капающую кровь. Получается, это всё не сон и не наваждение? Боль ведь самая взаправдашняя. В эту минуту душу заполнила радость. Я по-настоящему попала в прошлое! Можно не бояться, что однажды проснусь вновь нищей пенсионеркой!

Отец застыл с заварочным чайником в руках, а потом вышел за аптечкой.

На кухню влетела Алка:

– Где ты ходишь? Договорились же краситься. Ой, что это с тобой? – кровь струилась по ладони, но я не замечала её.

Сестра на пару с отцом обработали руку и перебинтовали, зашла мама, посмотрела на нашу компанию, покачала головой:

– Промыли как следует?

– Да, конечно, – обернулась Алла и снова вернулась к нашему разговору, – сегодня должны были девочки прийти, а ты сбежала с самого утра.

– А ты предупредила? У меня контрольная, – спасибо Сорокину, отговорка прошла на «ура».

Сестра насупилась:

– Ладно уж, самой не до танцев. Назадавали столько, что от книг голову поднять некогда. Только в следующую субботу будь дома, девчонки придут. Первые клиентки, – Алка состряпала важную мордочку и пошла в комнату.

Я тоже села за уроки, легенде надо соответствовать.