Взгляд цепляется за телефон, который Алёна пытается реабилитировать. Старенький, потёртый аппарат, наверное, старше Даши: экран разошёлся паутиной, угол отбит, задняя крышка отсутствует. Закидываю в корзину телефон и жму «оплатить».

– Точный адрес назови, – обращаюсь к Алёне, но девочка опережает, называя данные. – Пока продукты ждём, сделай чай.

Подметил, что на столе пачка с пакетиками и вазочка с сахаром. Нет печенья, конфет, и всего того, что обычно бывает в доме, где есть ребёнок. Алёна поднимается, ставит чайник на плиту и выставляет кружки. Дашка забирает мой телефон, находит игру, о существовании которой я даже не подозревал и уже гоняет по экрану какого-то человечка. Молча пью чай, пока девочка щебечет, комментируя каждое действие, и сгораю под взглядом Алёны.

Что она видит? Чудовище? Того, кому может отдаться только в страхе в вонючем переулке? Вряд ли восхищается так же, как дочка. Скорее, испытывает отвращение. Все испытывают. Я не урод, моё лицо не обезображено шрамами, но мне по воле судьбы досталась отталкивающая внешность. Как правило, женщины отводят от меня взгляд, и только шлюхи трахаются без слов и эмоций. Им плевать кто ты и как выглядишь, если без загонов и накинешь лишнюю пятёрку за работу.

Мысли прерывает звонок в дверь. Пересаживаю Дашу на табуретку и иду к двери. Курьер, обвешанный пакетами, мнётся на пороге. Забираю ношу и тащу на кухню, водружая на стол. Алёна охает и растерянно разглядывает содержимое.

– Смотри, – достаю коробку с кукольным домом, показывая девочке.

– Вау! – прыгает вокруг меня. – Спасибо, Дамир! Я… я такой всегда хотела…

Схватив коробку, несётся в комнату. Алёна осторожно вынимает из пакета продукты, а когда видит коробку с телефоном, начинает плакать. Да что ж такое-то? Крутит в руках, всхлипывая громче, пока не начинает рыдать в голос.

– Я… Не знаю, что сказать… Я не знаю…

Плечи трясутся, прижимает покупку к груди, словно самое ценное и такое долгожданное, что я теряюсь. Не знаю, что сказать или сделать. Не решаюсь прикоснуться к ней, чтобы успокоить, как делала Даша. Сама подходит, уткнувшись носом в мою грудь. От неё пахнет осенним лесом – сумасшедший аромат. Обнимаю, осторожно поглаживая по спине. Не сразу, но затихает, реже всхлипывает, но не отстраняется, прижимаясь и согревая собой. Они обе тёплые, домашние, уютные.

– Здесь еды на две недели, – поднимает заплаканное лицо. – И это, – протягивает коробку, – он безумно дорогой, наверное. Я даже не знаю, как отдать. У меня нет таких денег. Вообще денег нет.

– Не надо отдавать. Это подарок.

И на хрена мне её деньги? Семьи нет, родных нет. Некому покупать подарки и заказывать продукты, не о ком заботиться, а для них радость.

– Вы меня спасли от того… и тех в подъезде. Наркоманы. Живут на первом этаже. Каждый день цепляются, лапают. Противно… – морщится. – К участковому обращалась, он приходил. Пару дней смирные, а потом всё повторяется. Сил нет отбиваться… – тяжело вздыхает.

– Больше не будут, – думаю, моё предупреждение поняли, но на выходе проведу контрольную беседу.

– Помоги мне! – Дашка подныривает под руку, хватает мою ладонь и тянет в комнату.

– Можно? – жду разрешения Алёны. На прикосновения к дочери она отреагировала враждебно, возможно, и сейчас будет против.

– Если у вас есть время. И желание.

Иду с мелкой в комнату, где валяется раскуроченная коробка и множество непонятных деталей. Час разбираюсь в инструкции и наконец собираю кукольный домик. Отчего-то вспоминаю вой Овода, когда я притащил Милене почти такой же дом. Как же я его сейчас понимаю…

Мелкие детали Даша расставляет сама, а я лишь наблюдаю. Радуется, скачет, благодарит и хлопает в ладоши. Пробегаюсь глазами по комнате, где почти нет игрушек: старый плюшевый заяц, убогая кукла и настольные игры. Слишком скромно для маленького ребёнка, да и одета девочка не очень. Время близится к полуночи, Дашка зевает, но не оставляют игру. Понимаю, что нужно уходить. Становится неудобно. И мне, и Алёне, которая молча наблюдает за нами, замерев в дверном проёме. Считает себя обязанной, поэтому не прогоняет.

Всё понимаю, поэтому подхватываю куртку и направляюсь к двери.

– А ты ещё придёшь? – Даша догоняет, дёргая за штанину. Приходится опуститься на одно колено, чтобы ответить ребёнку.

– Может быть. Не скоро.

– Приходи, пожалуйста, – обнимает за шею и целует в щёку. – Мне не надо подарков и конфет – просто приходи.

Не знаю причин, по которым ребёнок проникся ко мне чувствами, но, возможно, Даша так принимает всех, кто появляется в скромной квартире. Хочется думать, что только меня.

– Я постараюсь.

Ведь понимаю, что больше никогда их не увижу. Я в их жизни случайность, а они в моей – светлый момент. Алёна лишь кивает и уходит на кухню, утягивая дочку. Несколько секунд смотрю, как девочка уплетает зефир, а затем достаю всю имеющуюся наличку и засовываю в карман детской курточки, которая висит на вешалке. Там Алёна точно найдёт.

Спускаюсь по лестнице, улавливая знакомые голоса. Три нарика курят в дверях. Подхватываю двоих и бросаю в стену. Моя ладонь ложится на шею третьего, по взгляду, самого адекватного. Ощутимо сжимаю, пока не начинает хрипеть.

– Ещё раз посмотришь в сторону Алёны, вывезу в лес и закопаю. Искать тебя, пидора, никто не будет. Дружков твоих тоже. Усёк?

– Да… – хрипит, но не вырывается, сдавшись в моём захвате.

– Как дружки очнутся, передашь.

Отпускаю, и он валится на заплёванный пол. Оказываюсь возле своей машины, и только устроившись за рулём, осмысливаю события вечера.

Словно не по-настоящему. Ощущение, что меня занесло в параллельную вселенную, где есть Алёна и Даша. Мне было хорошо, спокойно. Как никогда не было. Словно кто-то приоткрыл дверь и позволил посмотреть мельком, что есть другая жизнь. Та, о которой я мечтаю. На секунду поверил, что могу прийти домой, а там две девочки, встречающие с радостью. Именно меня. Только меня. И так всегда, каждый день. Смотрю в одну точку, потеряв счёт времени. Будто не со мной всё это было, во сне, нереальное. Появилось и пропало. Позволило прикоснуться кончиками пальцев, а затем вытолкнуло и с грохотом дверь затворило.

Я так хорошо их лица запомнил, что ещё долго сниться будут. Или не будут, пропав на задворках памяти и оставшись мимолётным, но бесконечно приятным воспоминанием.

Глава 2

Подъезжаю на место, остановившись у дорогого отеля. Через десять минут выходит мужик с кейсом в руке, равнодушно окидывает взглядом парковку, уставившись на мою машину. Медленно ползёт, но по выражению лица отмечаю, что предоставленным транспортом недоволен. Что не так? Транспорт не устроил? Подходит, но стопорится у двери, мнётся, осматриваясь по сторонам. Оплата прошла за одного пассажира, о докоплекте, как правило, предупреждают.

Проходит ещё десять минут, прежде чем мужик забирается на заднее сиденье.

– За такие бабки положено дверь пассажирам открывать, – рычит, и только после высказывания понимаю, чего он ждал. – Обслуживание – дерьмо. Тачки получше не нашлось? Ведро с гайками, – ёрзает задницей, – сиденье твёрдое, спинка неудобная. Да у меня за сутки жопа квадратной станет. Ещё и на тебя, урода, смотреть.

Накидывает, видимо, впервые пользуясь услугами Перевозчика. Наши клиенты, как правило, люди серьёзные и сдержанные: говорят мало, о себе не распространяются, используют время в дороге для работы и решения вопросов. И правила у нас имеются. О них субъект, вероятно, не осведомлён.

– Доброе утро. Во-первых. А во-вторых, личные оскорбления – это нарушение пункта шесть правил о перевозках. Я имею право отказаться от заказа, вернув задаток. Прошу покинуть мою машину.

– Чего? Какой ещё пункт? – заводится, но остужать я умею.

– Пункт шестой: «Перевозчик вправе аннулировать заказ на любой стадии выполнения в случае личного оскорбления или прямой угрозы жизни со стороны пассажира. Заказчик заносится в чёрный список пожизненно».

Мужик хлопает глазами, переваривая сказанное и, видимо, удивляясь, что в нашей сфере имеются правила. Введены давно и соблюдаются неукоснительно, а после инцидента с Гаем впервые за много лет было внесено дополнение. Но, очевидно, что Заказчик не он. За него заплатили, устроив доставку.

– Мне необходимо попасть в Австрию, – понижает голос, успокаивается, понимая, что может лишиться возможности быть доставленным на место. – Завтра у меня встреча.

– В таком случае советую сбавить обороты. Это не такси. Перевозчик несёт ответственность за пассажира, рискуя собственной шкурой, и вправе определять, ради кого эта самая шкура может быть потрёпана. Вопросы? – занимаю просвет между сиденьями, и мужик сжимается, адекватно оценивая мои габариты.

Физическую силу применять не планирую, но могу с лёгкостью подпортить репутацию Заказчику, лишив возможности когда-либо воспользоваться услугами Перевозчиков.

– Прошу не отменять заказ и доставить меня на место. Замечания приняты.

Несколько минут оцениваю мужика: немного за тридцать, тёмные волосы, острый нос, тонкие губы. Взгляд неприятный, стеклянный. Я видел немало людей и могу сразу определить, кто передо мной. Этот из разряда гнилья, способного переступить через любого, дабы насытить себя любимого. Надеюсь, у этого козла нет семьи, в противном случае, сочувствую той, что встретила его на своём пути.

Трогаюсь, поглядывая в зеркало заднего вида. Смотрит так, будто мысленно всадил в меня две пули и с удовольствием наблюдает, как я подыхаю. С ним нам придётся соседствовать сутки в ограниченном пространстве, но я сделаю всё, чтобы осуществить доставку как можно быстрее.

Выезжаем из города. Мужик молчит, разбавляя тишину звуками телефона и набирающегося сообщения. А затем раздаётся звонок, и я, дабы избавить себя от ненужной информации, поднимаю перегородку. Невероятно практичное приспособление, позволяющее исключить неприятные взгляды и неприятные беседы. Я осуществляю доставку, развлекать не моя задача.

– Я так сказал, понял? – слышится глухое, но всё же различимое. Сука, он специально орёт так, что даже проезжающие тачки в курсе, о чём он говорит? – Я всё забрал. Подготовься к встрече. Скажи, Бегемот настаивает на таких условиях. Я – Бегемот, придурок. Похер, что он там требует. Меркурий ясно дал понять, на каких условиях мы работаем.

Знакомое прозвище заставляет напрячься и подумать, где я его слышал. А слышал однозначно, но при каких обстоятельствах, не припомню.

Прибавляю громкость, заглушая голос пассажира, и проваливаюсь в навязчивые мысли. О ней. То есть, о них. О Даше и Алёне. Интересно, деньги нашла? Хочу, чтобы оставленная сумма сделала её жизнь немного легче. Пусть ненадолго, но всё же. А Дашка, наверное, с удовольствием играет с домиком, покупку которого мама себе позволить не может. Едва сдержался, чтобы не отправиться утром к её дому, посмотреть издалека. Не искать надуманный предлог, чтобы завязать разговор, а лишь взглянуть, как она выходит из подъезда, отправляясь на работу. И проконтролировать соседей, которым вынес предупреждение. Интересно, где работает и кем?

Вчера отметил стройные натренированные ноги и плоский живот с признаками пресса, что говорит о постоянных тренировках. Красивая. Не для меня. Точнее, я не для неё. Да и почему я вообще решил, что у меня есть шанс? Но зацепила, увлекла меня Алёна. Не внешностью, а теми эмоциями, что испытал рядом с ней и маленькой девочкой. Однозначно одна, потому что мужик, если бы он был, улучшил их жизнь. Я бы улучшил… Такую оберегать нужно, заботиться, не позволять жить в убогих условиях.

Вспоминаю слова девочки о «плохих дядьках». Куда же она влипла? Или первое впечатление обманчиво, и Алёна хранит секреты? Много вопросов, ответы на которые меня волновать не должны. Вернусь и крутнусь во дворе. Проверю козлов, цепляющих её каждый день. Затихнут, но как только поймут, что я не появлюсь, примутся за старое.