– Я посмотрю, что можно сделать, – ответила она, продолжая листать карту. Проверила его показатели на мониторе, потом послушала сердце. От прикосновения ее руки к шее кожа у Эрла вспыхнула от удовольствия. Женщины не дотрагивались до него больше… ох, он уже и не помнил сколько… С тех пор как этот парень, Клинтон, стал президентом, да.

Она задала ему еще несколько вопросов и даже присела на край кровати, чтобы посчитать пульс. Когда она скрестила ноги, ее юбка слегка задралась, так что Эрл смог рассмотреть округлое колено. У него по спине побежали мурашки. Она… у него в постели?

Он поднял глаза на Альберта и вернул тому ухмылку: так тебе, здоровенная ты скотина!

– Что-нибудь еще, мистер Фонтейн? – спросила она, поднимаясь с кровати и разворачиваясь к нему.

Вот он, тот самый момент. Которого Эрл ждал все это время.

– Да есть кое-что, док…

– Что же? – спросила она без особой заинтересованности. Заключенные частенько приставали к ней с просьбами, преимущественно извращенными, даже когда громила Альберт торчал за спиной. Похоть у них брала верх над здравым смыслом.

– Есть у меня дочка.

Вот теперь она обратила на него внимание:

– Дочь?

Он кивнул и постарался сесть.

– Сто лет с ней не видались. Она уж взрослая совсем. Ей, наверное… дайте-ка посчитать… да, уже за тридцать.

– И что?

– Видите ли, черт, вы же сами знаете, я умираю. Мне недолго осталось, так? Кроме нее, у меня никого. Хотел бы увидеть ее, если можно. Попрощаться, в этом роде. Понимаете?

Она кивнула:

– Понимаю, конечно. А где она?

– Тут-то вся и загвоздка. Не знаю я где. Но вроде как она сменила имя. Нет, точно сменила.

– Зачем ей это делать?

Тут Эрлу нельзя было солгать, хоть и очень хотелось. Врач могла проверить. А если она выяснит, что он солгал, то точно не станет делать того, что он так отчаянно от нее ждет.

– Поступила в программу защиты свидетелей. Ее настоящее имя Салли, в честь моей матери, упокой Господь ее душу. Фамилия Фонтейн, конечно. Как у меня. Я ж ее отец. Ничего про нее не слышал с тех самых пор.

– Зачем ей понадобилась защита свидетелей?

– Не из-за меня, – быстро выпалил он. Это была правда. Она вступила в программу защиты по другим причинам, никак не связанным с убийцей-отцом.

– Из-за того, что другие натворили у нас в Джорджии. Когда ее мама умерла, а я сел в тюрьму, ее отправили в приемную семью. Она там связалась с плохими ребятами, а потом пошла против них. Вот как все получилось.

– Хорошо, но от меня вы чего хотите?

Эрл пожал плечами и состроил свою самую трагическую мину. Он даже выдавил несколько слезинок, и они потекли у него по щекам. Он прекрасно умел плакать по команде. С другими женщинами тактика срабатывала – к несчастью для них. Он ответил просто:

– Я умираю. Хочу увидеть свое единственное дитя, прежде чем отброшу копыта.

– Но если она в защите свидетелей…

Он перебил с растущим нетерпением:

– Вы же можете им позвонить! Рассказать обо мне. У них есть все данные. Может, она еще в программе, а может, и нет. Все это давно быльем поросло. Ну, я так думаю. Но даже если нет, вдруг они передадут ей весточку? А там уж пусть сама решает, хочет приехать повидаться со мной или нет.

– А ей позволят?

– Говорю же, это случилось много лет назад. Те парни, что гонялись за ней, они точно уже в могиле. Или в тюрьме. Ей нечего бояться. И она не обязана приходить. Сама решит, я же говорю. – Он сделал паузу и посмотрел прямо докторше в глаза, изображая предельную степень искренности. – Мой единственный шанс попрощаться, док. Времени-то осталось немного. Черт, кому это и знать, как не вам! Я потому и решил вас попросить. Охране-то никакого дела нет. – Он снова сделал паузу. – У вас есть дети?

Она опешила.

– Нет. То есть пока нет. Но я надеюсь, что…

– Лучшее, что я сделал в своей жизни. Остаток грандиозно просрал, тут не поспоришь, но моя малышка… Нет, я правильно сделал, что привел ее в этот мир, и скажу это любому прямо в лицо.

Эрл услышал, как Альберт при этих словах усмехнулся, но глаз от доктора не оторвал. Он всегда умел пробуждать в женщинах сочувствие. И надеялся, что не утратил навыка.

– Моя маленькая девочка, – повторил он. – Последний шанс. Если она захочет приехать повидаться со мной, так тому и быть. Если нет, ничего страшного. Но я просто хочу дать ей возможность взглянуть на старика отца в последний раз. Только и всего, док. Заставить вас я не могу. Надо, чтобы вы захотели. Я только прошу вас разузнать. Ладно, хватит мне болтать. Теперь дело за вами. Если не захотите, я пойму. Так и сойду в могилу нераскаянным, да. Наверное, я другого и не заслужил. Уж и не знаю. Правда не знаю. Моя девочка. Моя маленькая…

Он откинулся на подушку, задохнувшись. Живот и грудь Эрла ввалились, и выглядел он жалким до предела.

Он видел, какой конфликт вызвал у докторши в голове. Большую часть своей жизни он изучал людей, чтобы потом ими управлять. В ее глазах отражалась внутренняя борьба. Она выглядела растерянной, сбитой с толку, и для него это было очень хорошо.

Наконец она сказала:

– Я… Я посмотрю, что смогу сделать, мистер Фонтейн.

Он протянул ей руку для рукопожатия. Альберт сразу дернулся вперед, но докторша жестом показала ему не вмешиваться. Она пожала ладонь Эрла. Ее рука была теплой и мягкой, его – холодной и костлявой.

– Да благословит вас Господь, док! Да благословит вас Господь за умирающего старика.

Она перешла к следующему пациенту. Но Эрл уже сделал свою работу.

Он знал, что она выполнит все, о чем он попросил.

Глава 9

Грузовой самолет трясся на высоте около десяти тысяч футов, снижаясь над густым лесом. Роби и Рил сидели напротив друг друга на скамьях в грузовом отсеке. Самолет в очередной раз содрогнулся всем корпусом, и Рил улыбнулась.

– Что? – спросил Роби.

– Я-то думала, за нами пришлют «Гольфстрим».

– Да ладно! Но полет хотя бы не был долгим.

– Старая добрая Северная Каролина. Пустыня мира, Северная Каролина, – добавила она.

– Конторе соседи ни к чему, – ответил Роби.

Окон у них не было, но, судя по щелчкам в ушах, самолет заходил на посадку. То же самое подтверждали и их часы.

– Что, как ты думаешь, нам там приготовили? – спросила она.

Роби пожал плечами:

– Обещали устроить ад – меньшего я от них не ожидал бы.

– А потом?

– Если потом вообще будет.

– Это не только от нас зависит, Роби.

– Трудно не согласиться.

Пять минут спустя они почувствовали, как самолет выпускает шасси. Еще через несколько минут колеса коснулись полосы, самолет немного прокатился, пока сработали реверс и тормоза, после чего с содроганием остановился.

Он еще порулил по полосе, прежде чем заглушить моторы. Открылась дверца, и один из пилотов велел им вылезать.

По приставному трапу, который подкатили к люку, они спустились на землю.

Стоило им коснуться ее, как у трапа с заносом затормозил «Хаммер». Внутри сидел водитель и, рядом с ним, Аманда Маркс в камуфляже. Она выскочила и встала перед ними:

– Добро пожаловать в Пекло. Мы кое-что изменили с тех пор, как вы были тут в последний раз.

– Что именно? – поинтересовалась Рил.

– Не хочу портить сюрприз, – ответила Маркс.

Она окинула их обоих взглядом, потом подняла глаза на небо, затянутое облаками. Им в спину бил холодный ветер.

– Раздеться до белья. Обувь можете оставить.

– Прошу прощения? – изумилась Рил.

– Раздеться до белья, – повторила Маркс тоном, не допускающим возражений.

– С какой это стати? – спросил Роби.

– Либо исполняйте, либо лезьте обратно в самолет и нанимайте адвоката, – отрезала она.

Роби и Рил переглянулись и начали медленно раздеваться прямо на полосе.

На Роби были шорты для бега и термическая футболка с длинными рукавами. На Рил – велосипедки и тренировочная толстовка «Under Armour» голубого цвета, тоже с длинным рукавом. Оба были в кроссовках.

От Маркс это не укрылось.

– Вижу, вы готовились к чему-то подобному, – сказала она с легким разочарованием в голосе.

Роби и Рил промолчали.

Маркс указала влево:

– Комплекс в той стороне. Всего в паре миль, но последняя – холмистая. Следуйте за «хамми». Будем делать милю за шесть минут. Если отстанете больше чем на пять секунд, у вас возникнут проблемы.

Она запрыгнула обратно в «Хаммер» и дала шоферу знак трогаться. Он развернул авто и поехал на восток.

Роби и Рил снова переглянулись и быстрым бегом последовали за машиной.

– Хорошо, мы сообразили, что нам постараются надрать задницы в первую же минуту, – заметил Роби. – И оделись соответственно.

– Миля за шесть минут – не так и страшно. Но на холмах это будет все равно что миля за пять минут, если не меньше. – Она поглядела на «Хаммер», набирающий скорость и удаляющийся от них. – Думаю, отставание на пятьдесят футов еще не значит проблемы.

– Пожалуй.

Бежать, однако, пришлось не три мили. А шесть. И холмистой была не последняя миля. А последние три. Ровно за четыре секунды до истечения тридцати шести минут они оказались перед приземистым комплексом, расположенным на плато в окружении вечнозеленого леса. ЦРУ обожало располагать свои центры в глухомани, в том числе для того, чтобы видеть приближение чужака за много миль.

«Хаммер» остановился, и Маркс выпрыгнула из него прямо перед Роби и Рил. Они продолжали бежать на месте, чтобы мышцы, легкие и сердце расслаблялись постепенно.

– Ну что, не так уж трудно? – спросила Маркс.

– Нисколько. Уверен, вам в «Хаммере» было тепло и комфортно, – ответила Рил. – Похоже, когда вы говорили, что будете с нами на каждом этапе, вы выражались метафорически?

Маркс улыбнулась:

– Вы будете видеть меня куда чаще, чем вам бы хотелось.

– В окне? Или с нами рядом? – спросила Рил. – Я имею в виду: почему бы нам не веселиться вместе? Но если у вас силенок маловато, ничего страшного. Стоит оказаться в кабинете, быстро теряешь форму.

Улыбка исчезла с лица Маркс.

– Одежда у вас в комнате. Но сейчас мы туда не идем. После этой небольшой разминки мы решили устроить вам полноценную тренировку.

Она трусцой побежала по ступеням к дверям комплекса. Здание было бревенчатым, с металлической крышей, затянутое камуфляжной сеткой, с сенсорами, установленными повсюду, и генераторами помех. Камер наблюдения здесь было больше, чем в Лондоне, а территорию патрулировали вооруженные охранники с немецкими овчарками, не склонными проявлять дружелюбие к посторонним. На сторожевых башнях стояли часовые со снайперскими винтовками, убивающими с расстояния больше мили. Весь комплекс окружала изгородь под электротоком.

По ее периметру шло минное поле; олени и черные медведи выясняли этот факт аккурат в момент своей смерти.

Дорога была всего одна, сильно извилистая; только по ней сюда можно было приехать и уехать. Вокруг простирались непроходимые леса, среди которых вырубили посадочную полосу на самом плоском участке в окрестностях.

Маркс заглянула в глазок сканнера сетчатки, и стальная дверь с взрывоустойчивой рамой, щелкнув, открылась. Она распахнула ее пошире и сделала Роби и Рил знак поторапливаться.

– У нас плотный график. Так что за дело.

– За дело, – повторила Рил, заходя в комплекс следом за Маркс.

В холле было пусто и пахло так, будто там специально разбрызгали химикаты. Стены и потолки были утыканы устройствами наблюдения, в основном не видимыми невооруженным глазом.

Ни о какой приватности тут не могло быть и речи. Рил подумала, не научилось ли агентство читать мысли. Она бы не удивилась.

Маркс провела их по центральному коридору, после чего свернула налево, в холл поменьше. Лампы над головой там светили так ярко, что становилось больно глазам. Это было сделано намеренно, и оба, Роби и Рил, опустили голову, следуя за Маркс, пока та уверенно двигалась к пункту их назначения.