Но теперь, скачав данные, я создаю свою модель магазина. Она довольно грубая – просто серые блоки рядами, как виртуальное лего, – но уже узнаваемая. Пропорции обувной коробки сохранены, и все полки на месте. Я добавил систему координат, и теперь программа сама может найти тринадцатую полку в третьем ряду. Виртуальный свет из виртуальных окон прочерчивает в виртуальном магазине резкие тени. Если вас это впечатляет, вам явно больше тридцатника.

Я три ночи потратил на пробы и ошибки, но вот я уже пишу длинные строчки кода, учась по ходу пьесы. Приятно найти себе занятие: на экране моего ноута медленно вращается довольно убедительная многогранная модель магазина Пенумбры. Я не бывал так счастлив с распада «Нового бейгла». Из динамиков ноута звучит новый альбом энергичной местной группы под названием «Лунный суицид», и я готовлюсь загрузить базу данных в…

Звякает колокольчик, и я выключаю звук. «Лунный суицид» смолкает. Подняв взгляд, я вижу незнакомое лицо. Обычно я с ходу понимаю, кто передо мной – член самого странного книжного клуба в мире или просто не спится человеку, вот и зашел поглазеть. Но на этот раз мое чутье заглохло.

Незнакомец невысокий, но крепкий, какого-то непроходимо неразличимого среднего возраста. Костюм сизый, воротничок белой рубашки расстегнут. Все это было бы совершенно нормально, если бы не его лицо: призрачная бледность, черная щетина и глаза как острия карандашей. А под мышкой у него сверток, аккуратно обернутый коричневой бумагой.

Его взгляд сразу же устремляется к низким ближним стеллажам, а не к Суперстарам, так что, может, это все же обычный посетитель. Может, пришел из соседнего заведения.

– Вам помочь? – спрашиваю я.

– Что это? Ну что это такое? – говорит он, брызжа слюной и сверля взглядом низкие стеллажи.

– Да, знаю, довольно скромно, – признаю я.

Я уже собираюсь обратить внимание посетителя на удивительные жемчужины скромного ассортимента Пенумбры, но незнакомец не дает мне и слова сказать.

– Ты шутишь? Скромно? – Он швыряет сверток на прилавок – бум! – и шагает к полке «Научной фантастики и фэнтези». – Зачем это здесь? – Он показывает мне наш единственный экземпляр «Автостопом по галактике». – А это? Это шутка какая-то? – Он предъявляет «Чужака в стране чужой».

Я не знаю, что сказать, потому что не понимаю, что происходит.

С этими двумя книгами посетитель возвращается к прилавку. И бацает их на столешницу.

– Ты кто вообще такой? – Его темные глаза вызывающе сверкают.

– Я тут за главного. – Я стараюсь произнести это как можно спокойнее. – Будете брать или как?

Он раздувает ноздри.

– Ты тут не главный. Даже не новичок.

А вот это обидно. Да, я проработал всего чуть больше месяца, но это все-таки не бином Ньютона…

– И ты вообще не в курсе, кто тут на самом деле главный, да? – не унимается он. – Пенумбра не сказал?

Я молчу. Это явно не простой посетитель.

– Да, – фыркает он. – Похоже, не сказал. Так вот, уже больше года назад мы велели твоему боссу избавиться от этого мусора. – Для убедительности он с каждым словом постукивает по Дугласу Адамсу. Последняя пуговица на манжетах у него тоже расстегнута. – И уже не в первый раз.

– Слушайте, я вообще не понимаю, о чем вы говорите. – (Я буду спокоен. Буду вести себя прилично.) – Серьезно, вы это покупаете?

К моему удивлению, посетитель достает из кармана брюк мятую двадцатку.

– А как же, – говорит он, швыряя купюру на прилавок. Ненавижу, когда так делают. – Мне нужно доказательство неповиновения Пенумбры.

Повисает пауза. Его темные глаза сверкают.

– У твоего босса неприятности.

Неужели из-за штучной продажи научной фантастики? И за что чувак так ненавидит Дугласа Адамса?

– А это что? – резко говорит покупатель, показывая на «Макбук».

На экране медленно вращается модель магазина.

– Не ваше дело. – Я отворачиваю экран.

– Не мое дело?! – рявкает он. – Да ты хоть знаешь… Не знаешь. – Незнакомец закатывает глаза, словно за всю историю Вселенной еще никого так кошмарно не обслуживали. Но, встряхнув головой, он берет себя в руки. – Слушай внимательно. Это очень важно.

Двумя пальцами он толкает свой сверток через прилавок. Сверток широкий, плоский и знакомый. Уставившись на меня, этот человек продолжает:

– Тут у вас, конечно, полнейший бардак, но я хочу быть уверен, что на тебя можно положиться и ты передашь это Пенумбре. И отдай лично в руки. А не ставь на полку. Не оставляй лежать и дожидаться его. Передай лично в руки.

– О’кей, – говорю я. – Ладно. Без проблем.

Посетитель кивает:

– Хорошо. Спасибо. – Он сгребает свои покупки и толчком открывает дверь. На выходе оборачивается. – И передай боссу привет от Корвины.

Утром, едва Пенумбра переступает порог, я все ему выкладываю – тараторю и путаюсь, типа «Да что с этим чуваком, что за Корвина, что в этом свертке, и, блин, что с ним такое…».

– Успокойся, мальчик мой. – Пенумбра повышает голос и поднимает длинные руки, унимая меня. – Тихо. Не торопись.

– Вот. – Я показываю на сверток, как на дохлятину. Может, там правда труп какого-нибудь зверька или хотя бы кости, уложенные аккуратной пентаграммкой.

– Ага, – довольно выдыхает Пенумбра. И, обхватив сверток длинными пальцами, легко поднимает его с прилавка. – Вот это чудесно.

Разумеется, это не коробка с костями. Я прекрасно знаю, что там, – я понял, как только бледнолицый посетитель вошел в магазин, – но это знание пугает меня со страшной силой: из него следует, что происходящее здесь – не просто причуда одного старика.

Пенумбра снимает коричневую бумагу. А там книга.

– На наших полках пополнение, – объявляет он. – Festina lente.

Книжка тонкая, но очень красивая. В сверкающем сером переплете – какой-то крапчатый материал, мерцающий на свету, как серебро. А на черном корешке жемчужными буквами написано: «Эрдос». У Суперстаров пополнение.

– Новые очень давно не появлялись, – поясняет Пенумбра. – Это надо отпраздновать. Жди здесь, мальчик мой.

Он уходит в подсобное помещение за стеллажами. Я слышу шаги на лестнице, которая ведет в его кабинет. С этой стороны на двери написано: «Не входить», и заглядывать туда я не отваживался. Пенумбра возвращается с двумя пенопластовыми стаканчиками один в другом и полупустой бутылкой скотча. На этикетке написано: «Фицджеральдз», и на вид она немногим моложе Пенумбры. Он наливает по полдюйма золота в каждый стаканчик, один вручает мне.

– А теперь, – просит он, – опиши его. Посетителя. Зачитай из книги учета.

– Я ничего не записал, – признаюсь я.

Я, собственно, вообще ничего не делал. Всю ночь мерил шагами магазин, стараясь держаться подальше от прилавка: я боялся дотронуться до свертка, посмотреть на него и даже много о нем думать.

– Но это обязательно надо зафиксировать в книге учета, мальчик мой. Давай, пиши и рассказывай. Я хочу знать.

Я рассказываю и параллельно записываю. Мне даже становится лучше, словно все это безумие переходит из моих вен на страницу через черное острие ручки.

– В магазин зашел какой-то бесцеремонный козел…

– Э… Возможно, лучше так не писать, – беспечно говорит Пенумбра. – Напиши, что он напоминал… курьера на срочном задании.

Ну хорошо.

– В магазин зашел курьер по имени Корвина, которому поручили срочное задание, и…

– Нет-нет, – перебивает Пенумбра. Он закрывает глаза и пощипывает себя за переносицу. – Стой. Давай я сперва объясню. Посетитель был очень бледный, глаза как у ласки, сорок один год, плотное телосложение, неудачная борода, костюм из тонкой шерсти, однобортный, пуговицы на манжетах застегиваются, черные кожаные туфли с заостренными носами… так?

Абсолютно верно. На туфли я внимания не обратил, но Пенумбра точен во всем.

– Да, ну конечно. Это был Эрик, и его дар – настоящее сокровище. – Пенумбра крутит скотч в стаканчике. – Хотя роль свою он играет с чрезмерным энтузиазмом. Это он от Корвины набрался.

– Так кто этот Корвина? – Как-то неловко, но я произношу: – Он передает привет.

– А как же. – Пенумбра закатывает глаза. – Эрик от него в восторге. Как и многие из молодежи. – Ответа на мой вопрос он избегает. Помолчав, поднимает глаза на меня. – У нас тут не просто книжный магазин, но я не сомневаюсь, что ты это уже понял. У нас еще и своего рода библиотека, в мире таких много. Есть в Лондоне, Париже, в общем счете дюжина. Несмотря на внешние различия, предназначение у них одно, и все их курирует Корвина.

– Выходит, он ваш босс.

Услышав это, Пенумбра мрачнеет:

– Я предпочитаю называть его нашим покровителем. – Он делает крошечные паузы между словами. От моего внимания не ускользает «нашим», и я улыбаюсь. – Но подозреваю, сам Корвина будет полностью согласен с твоей характеристикой.

Я пересказываю, что Эрик говорил о книгах на ближних стеллажах и о неповиновении Пенумбры.

– Да-да, – вздыхает тот. – Мы это уже проходили. Это глупость. Прелесть библиотек в том, что они все разные. У Костера в Берлине музыка, у Грибоедова в Санкт-Петербурге большой самовар. А у нас в Сан-Франциско самый разительный контраст.

– То есть?

– Ну как же – у нас есть книги, которые кому-то действительно может захотеться прочесть!

Пенумбра гогочет, сверкая зубами. Я смеюсь вместе с ним.

– Значит, ничего страшного?

Пенумбра пожимает плечами.

– Зависит, – говорит он, – от того, насколько серьезно воспринимать старого закоснелого надсмотрщика, уверенного, что все везде и всегда должно быть одинаково. – После паузы он добавляет: – Я лично всерьез его не воспринимаю вообще.

– А он сюда заходит?

– Никогда, – резко отвечает Пенумбра, качая головой. – Он уже давно не бывал в Сан-Франциско… больше десяти лет. Нет, он занят другими делами. И слава богу. – Пенумбра вскидывает руки и гонит меня от прилавка. – Все, иди домой. Ты сегодня стал свидетелем редкого явления, значение которого не способен оценить. Просто радуйся. И пей свой скотч, мальчик мой! Пей!

Закинув сумку на плечо, я осушаю стакан в два глотка.

– Тост в честь Эвелин Эрдос, – возвещает Пенумбра. Держа сверкающую серую книжку перед собой, он как будто бы к ней и обращается: – Добро пожаловать, подруга, рад, что добралась. Молодец!

Прототип

На следующий вечер я, как и всегда, вхожу в магазин и машу рукой Оливеру Гроуну. Я хочу спросить его про Эрика, но не могу подобрать слова. Мы с ним не обсуждаем своеобразие магазина в лоб. В итоге я начинаю так:

– Оливер, у меня вопрос. Бывают вот нормальные клиенты, да?

– Не так много.

– Ну да. И есть такие, которые берут книги по карточке.

– Типа Мориса Тиндала.

– Да. – Я не знал, что он Морис. – А у тебя бывало, чтобы кто-нибудь приносил новую книгу?

Он задумывается. И затем просто отвечает:

– Не-а.

Как только он уходит, у меня в голове начинают роиться новые теории. Может, Оливер тоже замешан. Может, он шпион Корвины. Тихий наблюдатель. Отлично. Или, может, он участник более глубинного заговора. Может, я узнал лишь самую малость. Я знаю, что есть другие такие же магазины – библиотеки? – хотя все еще не понимаю, какие «такие». И зачем нужны Суперстары.

Я пролистываю книгу учета с начала до конца в поисках хоть какой-то зацепки, какого-нибудь сообщения из прошлого типа: «Берегись, милый человек, гнева Корвины». Но ничего подобного нет. Мои предшественники, как и я, следовали инструкциям, и все.

Простыми словами они излагали факты, описывая посетителей. Некоторых я уже знаю: Тиндала, Лапин и прочих. Другие для меня загадка – клиенты, которые приходят только днем или давно вообще перестали появляться. Судя по датам на страницах, в этом журнале собраны данные за пять с лишним лет. И записей пока только до середины. Я буду вести его еще пять лет? Послушно записывать годами, не понимая, о чем речь?

Мой мозг растечется в лужу, если я буду так сидеть всю ночь. Надо отвлечься. На что-то большое и сложное. Я открываю ноутбук и продолжаю работу над моделью магазина.