Но общались они исключительно на «вы», даже спустя 40 лет. Какие времена и нравы! В то время, когда все покупали «Мерседесы» и прочий дорогой хлам, отец Сандро покупал камень. Сын удивлялся: «Зачем он тебе?» – а отец отвечал: «Положу в саду и буду поливать вместе с цветами. Если намочить поверхность мрамора или порфира, проступит его насыщенный природный оттенок».

Порфир – сложнейший в полировке материал, очень твердый. Та глыба, на которой Сандро расставляет тарелки, три дня шлифовалась его отцом полвека назад, и поверхность до сих пор сверкает.

«Когда-то на нем ели императоры, а теперь мы», – смеется мраморщик.

Но есть и другие обеденные традиции. Однажды в мастерскую заглянула невиданной красоты модель из Казахстана по имени Алена. Девушка только что приехала в Италию и, по словам Сандро, не умела готовить и не разбиралась в местной кухне (вероятно, мастер так думает про любого незнакомого иностранца). Алена стала заглядывать к нему в гости, и они подружились. Позже она вышла замуж за друга Сандро, у них появились дети, и теперь семья живет неподалеку. Каждый день Алена появляется точно в обеденное время.

«Если нет Алены, я не готовлю, так и знайте», – твердо заявляет Сандро. Над камином даже появилась мраморная табличка – «No Alona, no food». Без Алены трапезы не будет. Она научилась готовить блюда римской кухни и даже критикует его каждый раз! Сандро театрально ворчит, что порции он готовит внушительные, а она при этом остается «худой, как жердь».

Я вздыхаю. Есть и не толстеть – воистину божий дар.

Пока мы разговаривали, Алена и правда возникла на пороге – высокая тонкая фигурка с большими глазами и темными волосами, собранными в высокий хвост. Гремя пустыми подносами, оставшимися после обеда, она пробежала в подсобку, потом поспешно попрощалась и исчезла на улице.

Муж и сын модели присоединяются к обеду по субботам, когда нет работы у одного и школы у другого.

На мраморном дверном косяке линейка засечек с именем «Андреа» – это сын Алены. Малышу во дворике была отведена персональная скамейка с мраморной табличкой (как же иначе) «это место Андреа». У входной двери – ежегодный прогресс роста. Сейчас это уже высокий подросток, но Сандро смеется, что оставил место с запасом для будущих отметок.

Персональные истории жителей Маргутты вплетаются в быт лавки, как будто это не магазин, а клуб старых друзей. Их будни текут в привычном ритме, пока за углом бурлит совсем другой Рим – парадный, туристический, с витринами бутиков и шумной толпой прохожих. Оказавшись в лавке мраморщика, чувствуешь себя немного «третьим лишним», как будто вторгся в чужой дом без спроса. Но это даже приятно. Здесь хочется задержаться подольше, как в уютной гостиной, послушать семейные истории, рассказанные хозяином.

По мере того, как мы разговариваем (вернее, говорит только Сандро, я за час вставила не более двух фраз), речь мраморщика все больше скатывается в романеско, римский диалект. Интонации плавные и тягучие, как густой вяжущий на вкус мед, звуки шипящие и расслабленные.

У римлян врожденный талант dolce far niente (сладкое ничегонеделание). Современный житель итальянской столицы так же далек по крови от античных предков, как Луна от Земли. Но имперский менталитет навсегда встроен генетически в любого, кто родился в Риме. Romano de Roma (римлянин из Рима) – это звучит гордо, хоть и масло масляное.

Сандро говорит: «Настоящий римлянин – шумный и доставучий. Он много болтает, поддевает и неловко шутит. Но если он что-то делает, то от всего сердца. Romano è de core!»

На кухне маэстро руководствуется тем же принципом. Лучшее блюдо то, где есть щепотка любви.

«Готовить нужно, как наши бабушки», – утверждает он. «Местная кухня держится всего лишь на десятке простых рецептов. Но без души их не приготовить».

После посещения лавки Сандро у меня еще долго сохранялось приятное послевкусие.

Обрывки историй местных жителей под ритмичное постукивание молотка, запах мраморной пыли, доморощенная философия с налетом ностальгии.

И я задумалась: почему многие выбирают привезти из Рима «пластиковые» воспоминания? И обклеивать холодильник китайскими магнитами без смысла и содержания.

Благодаря Сандро и ремесленникам его поколения, которых в городе осталось совсем немного, можно увезти с собой кусочек подлинного Рима. С любой надписью по вашему желанию, нанесенной вручную.

Разыскивать подобные места в большом туристическом городе – как будто игра в археолога. Требует терпения, ведь нужно долго перекапывать метры пустой почвы, расчищать кисточкой песок, но в награду можно обнаружить фрагмент яркой росписи.

Вы тоже можете стать таким исследователем. Пусть вас ведет любопытство: заглядывайте в мастерские реставраторов, перекиньтесь парой слов с консьержами исторических особняков (они уж точно собирают все сплетни и легенды – работа такая).

Главное – не стесняться, уметь слушать, улыбаться и быть благодарными. Пусть десять раз скажут, что, если вы не рождены в Риме, вам этого не понять. Но если очень захотеть, то стоит попробовать хотя бы прикоснуться к этой магии.

5. Фонтан искусств

Немного поодаль на виа Маргутта к стене пристроен фонтан по размеру чуть выше человеческого роста.

Вода и кремовый пористый камень травертин – это классическое для Рима сочетание. Фонтанами тут никого не удивишь, они встречаются почти на каждой улице или площади. Барочные громады из белого известняка, чугунные питьевые колонки-«носачи», в которых поток не останавливается даже зимой (снег здесь небывалая редкость). «Носачами» (nasone) их прозвали за изогнутую трубу, похожую на крючковатый нос.

Римлян не заставишь экономить воду. В их понимании она как воздух, никогда не заканчивается.

Их избаловали античные предки, строившие сложные инженерные системы акведуков (водопроводов). Воды хватало и на огромные термальные комплексы, способные вместить пару тысяч посетителей одновременно, и на водные стадионы, где проводили морские бои (навмахии). И, конечно, вода поступала в частные дворцы и публичные фонтаны.

После разрушения акведуков в Средние века ситуация с водой в Риме значительно ухудшилась, и ее стали набирать прямо из реки. Из-за низкого качества воды страдало в том числе здоровье горожан.

Папы, правящие Римом, постарались решить проблему и восстановили некоторые из древних водопроводов. Вода снова стала для столицы одновременно и необходимостью, и предметом гордости: роскошный фонтан всегда был способом угодить народу и заявить о себе. Поэтому в постройке фонтанов охотно участвовали известные мастера, а папы и аристократы вкладывали средства.

Важно отметить, что в Риме вода во многих фонтанах питьевая (если нет таблички, предупреждающей об обратном). В жаркие летние дни она остается ледяной, что очень удобно и для местных жителей, и для туристов, наполняющих бутылки, чтобы взять их с собой для продолжения прогулки.

Городская администрация даже выпустила приложение для смартфонов Acea Waidy Wow (ссылка на него читается по QR-коду на любой питьевой колонке). На карте города и региона Лацио отмечены все питьевые фонтаны – и артистические (памятник культурного наследия), и «носачи». Только в Риме их более 3000!

Когда в начале XX века встал вопрос, как подчеркнуть особенность каждого района города, сомнений не было – конечно же, поставить фонтан.

Для этого объявили городской конкурс, который выиграл архитектор Пьетро Ломбарди. Ему предстояло подобрать для основных римских кварталов (rione) узнаваемые символы. Чтобы по одному взгляду на них можно было понять, в каком вы сейчас районе.

Про некоторые из этих символов я еще расскажу вам во время нашего «путешествия».

На улице виа Маргутта располагалось большинство студий архитекторов, скульпторов, художников, режиссеров и литераторов, и бюро Пьетро Ломбарди не являлось исключением. Поэтому здесь же находится первый из проектов Ломбарди – «Фонтан искусств», или «Фонтан артистов» (Fontana degli Artisti или dell’Arte).

В его оформлении архитектор постарался показать все грани профессии: два сдвинутых мольберта, ведро с кисточками и молотком, циркуль и две театральные маски трагедии и комедии, которые еще и намекают на творческую жизнь, полную контрастов.

Вода в этом фонтане тоже не простая. Она течет из единственного уцелевшего древнеримского акведука Аква Вирго (Acqua Vergine). Того же, что снабжает самый знаменитый фонтан города – Треви.

6. Кофе под статуями

Via Del Babuino – левое «лезвие» уличного «трезубца», променад для неспешных прогулок вдоль витрин бутиков. Но стоит пройти дальше, и между ними появляется церковь S. Atanasio dei Greci с огромными окнами и одноэтажной постройкой рядом.

С любопытством вглядываясь в ее распахнутые двери, некоторые туристы фотографируют с улицы силуэты стоящих внутри статуй.

Римляне ведут себя смелее – заходят, сворачивают налево к стойке в зале и спрашивают привычный un caffé (кофе эспрессо).

Внешний вид здания одновременно завораживает и сбивает с толку. Окна во всю стену, вывеска из пурпурного бархата с бахромой по краям, как из бабушкиного шкафа, – все это напоминает музей или антикварную лавку. Но снаружи расставлены столики, между которыми проталкиваются официанты.

Интуиция не обманывает: это странный гибрид кафе и музея.

Два века назад здесь была студия известнейшего скульптора-неоклассика Антонио Кановы. Может быть, вам встречались изображения его трогательных статуй из белоснежного мрамора. В них читается идеальная утонченность античной классики, но в позах присутствует эмоциональная живость, несвойственная произведениям этой эпохи.

Амур, распахнувший крылья и склонившийся в поцелуе в объятиях Психеи, – эта группа есть в Лувре и Эрмитаже. Или уверенная в своей красоте, облокотившаяся на спинку кушетки Паолина Бонапарт в образе Венеры-победительницы из галереи Боргезе в Риме. Это все шедевры Кановы.

На рубеже XVIII–XIX веков он был ошеломительно популярен и даже заслужил прозвище «Новый Фидий». Поклонники сравнивали его успех с Микеланджело и Бернини. Императрица Екатерина II пригласила Канову стать придворным скульптором в Петербурге, но скульптор вежливо отказался. Чтобы не расстраивать государыню, он разрешил ее посланнику князю Юсупову купить вторую авторскую копию «Амура и Психеи». Сейчас она хранится в Эрмитаже. А именитый мастер остался в Риме, где у него были несколько студий в районе piazza del Popolo и море заказов от аристократов, политиков и коллекционеров. Удовлетворить все запросы он не успевал, но хранил в мастерской модели знаменитых скульптур, с которых мог в случае повышенного спроса сделать копии или поручить создание помощникам.

Например, самому талантливому из них – Адамо Тадолини. Канова ему настолько доверял, что не только передавал заказы, но и считал наследником своего мастерства. Поэтому по завещанию Кановы в 1818 году именно Тадолини досталась его боттега на via Del Babuino.

Адамо Тадолини основал собственную династию скульпторов. Четыре мастера семьи Тадолини – Адамо, Сципион, Джулио и Энрико – жили и творили в стенах мастерской до 1967 года.

Их работы разлетелись по всему земному шару: памятники королям, генералам, святым и папам. В Риме они представлены в соборе Св. Петра в Ватикане и Латеранской базилике.

А сегодня рядом с их гипсовыми репликами варят отличный капучино.

Заходя в кафе, оказываешься у ног гигантского гипсового коня. В помещении много разных комнат, и у каждой есть свое название: зал «Анатомии» с лепными ногами, руками, крыльями и бюстами, залы скульпторов Джулио, Адамо, Сципиона, Энрико Тадолини, зал Антонио Канова, зал Паолины.

В одном из помещений, среди газетных вырезок и старых фотографий, в рамках на стене вклинился необычный музейный экспонат – слепок торса красавицы Паолины Бонапарт, сестры Наполеона и супруги князя Камилло Боргезе – с очень необычной историей.

В подарок мужу Паолина заказала Канове – самому модному и востребованному мастеру своего времени – свою статую в виде богини любви Венеры.