Каро посмотрела на Вейгерта, который неуверенно, но все же защищал ее. Его глаза на изрезанном морщинами лице были добрыми. Хотя он так же сильно, как Джулиан и Уоткинс, хотел использовать ее умения для этого проекта, он не пытался давить на нее или подкупать чем-то. Сейчас он впервые назвал ее по имени – Кэролайн.

– Благодарю вас, – сказала она Вейгерту и вышла из комнаты вслед за доктором Ласкином.

11

Ближе к вечеру Вейгерт и Джулиан сидели перед Уоткинсом на садовой скамейке во дворе Первого крыла. Уоткинс спал почти весь день, и Вейгерт решил, что вид у него гораздо лучше, чем утром. Возможно, он начал наконец-то выздоравливать от привязавшейся инфекции. Медсестра Франклин хорошо укутала его в одеяла и привезла в кресле на колесах во двор, где пахло океаном и на траве лежали длинные тени. Вейгерт был рад, что не пришлось опять идти в тесную, невыносимо нагретую спальню, где его неизменно настигала клаустрофобия.

– Рад, что вам стало лучше, Сэм, – сказал Джулиан. – Жаль только, что у нас появилась другая проблема. Вернее, даже две.

Уоткинс поморщился:

– С моей племянницей? Если она уезжает…

– Да, одна из проблем связана с нею. Она не покидает нас, хотя, судя по всему, до сих пор не решила, как ей поступить, хотя, между нами, я уверен, что другого выхода, кроме как остаться здесь, у нее просто нет. Но вчера она вышла погулять в одиночку, села под девичью сливу, и…

Уоткинс выдал длинный ряд ругательств, завершившийся простым словом:

– Сильно?

– Ласкин говорит, что она не сможет оперировать по меньшей мере неделю. Камилла выливает на нее столько лаймового сока, что можно пустить крейсер в плавание, но без этого никак не обойтись. Но ведь это еще не все. Ральфу Игану придется уехать раньше, чем он планировал, чтобы не упустить досрочно открывшуюся вакансию в лос-анджелесской больнице. Он пробудет здесь всего две недели. То есть уедет почти сразу же после того, как Ласкин разрешит Каро работать.

– А не сможет она оперировать в одиночку? – спросил Вейгерт.

– Без ассистента? Нет. Джордж, пусть даже это не очень сложная операция, но все же на мозге. Она не пойдет на это, и правильно сделает. Нам необходимо пересмотреть график операций.

Вейгерт принялся загибать пальцы. Первой по плану шла сестра Джулиана, потом Эйден и еще один из помощников Джулиана и лишь потом сам Вейгерт.

– Нам обоим по семьдесят шесть лет, – уныло сказал на этот счет Сэм. – Вдруг в наших старческих мозгах обнаружится что-то такое, чего не показывает МРТ. Пусть Кэролайн сначала набьет руку на ком-нибудь покрепче.

– Я уже сообщил Лоррейн, чтобы она перенесла вылет, и, вероятно, успею попросить об этом большинство медсестер, но Барбара и Молли уже летят в Майами, так что им придется некоторое время прохлаждаться тут, на базе, вместе с нами. Проклятье! Ведь остается еще одна проблема – кто будет ассистировать Каро? Родственников-хирургов у меня больше нет.

– У меня, возможно, есть еще один нейрохирург, который согласился бы приехать сюда.

Джулиан насторожился:

– У вас? И кто же это? Почему вы считаете, что он согласится, и почему мы должны ему доверять?

– Я уже веду с ним предварительные переговоры. А конкретно отвечу позже, когда все узнаю наверняка.

Сумерки понемногу сгущались, под навесом галереи зажглись лампы. Сэм поднял руку, чтобы покрепче обернуть плечи одеялом, и Вейгерт увидел, что она трясется.

– Что еще?

Джулиан начал рассказывать о каких-то делах. Вейгерт не слушал его. Он вспоминал Сэма таким, каким тот был когда-то и каким мог бы стать, хотя бы ненадолго, в других ветвях вселенной.

– Пора возвращаться в дом, доктор, – сказала сестра Франклин. Вейгерт не слышал, как она подошла.

Сэм не стал спорить. Когда его кресло уже покатилось к комнате, он оглянулся и проскрипел:

– Я передумал. Посмотрите насчет этого хирурга в интернете. И скажите ваше мнение. – Последовала пауза, во время которой Сэм собирался с силами, а сильные, обнаженные до плеч руки сестры Франклин толкали кресло с его почти невесомым телом по стриженой траве. – Его зовут Тревор Мартин Абруццо.

* * *

– По крайней мере, Джордж, у вас будет много времени, чтобы просветить Каро по поводу своей теории, – сказал Джулиан. – Но, боюсь, не сегодня. Зуд просто измучил ее.

– Я подберу ей материалы для чтения, – с надеждой сказал Вейгерт и добавил: – Бедная девочка.

– Не сказал бы, что она такая уж девочка. А вы, Джордж, решили взять ее под крыло?

Вейгерт промолчал. Это уже была та степень фамильярности, которую он не одобрял. Он и с Уоткинсом подружился в те давние времена, не в последнюю очередь из-за того, что Сэму не было присуще распространенное у американцев бесцеремонное любопытство к чувствам и мыслям окружающих.

– Не волнуйся, мой милый, – сказала Роуз у него в голове. – Но, по правде говоря, она действительно не девочка.

Вернувшись к себе в комнату, Вейгерт нашел в «Гугле» доктора Абруццо. Полезная штука этот самый «Гугл». Если бы он существовал в то время, когда они с Сэмом были студентами, насколько меньше можно было бы сидеть в Бодлианской библиотеке.

Упоминаний Абруццо оказалось на удивление много. Вейгерт читал их некоторое время, а потом сделал нечто такое, чего не позволял себе с тех давних пор, когда они с Роуз держали собак – кинг-чарльз-спаниэлей: он негромко, протяжно свистнул.

12

Каро еще раз позвонила Эллен. Сестра опять не ответила – очень странно для этого времени суток. Неужели Эллен умчалась с Анжеликой в «Неотложную помощь»? Такое случалось довольно часто, а других причин, по которым Эллен могла бы отсутствовать дома, в голову не приходило. В магазины она ходила крайне редко. Няньки или сиделки обходились очень дорого, и поэтому Эллен заказывала продукты с доставкой, а Каро каждый месяц оплачивала купленную еду, обычно добывая деньги сложными манипуляциями с множеством кредитных карт.

Камилла снабдила ее лаймовым соком, которым нужно было как можно чаще обтираться, а Лайл Ласкин выдал стероидные препараты и снотворное. Каро знала, что большинство транквилизаторов действуют на нее очень сильно, но приняла четверть таблетки, и хоть и крепко спала всю минувшую ночь, впала в продолжительную прерывистую дремоту. Проснулась она, когда за окном уже стемнело. Зуд возобновился. Недовольно морщась, она рассматривала свое отражение в зеркале. Кожа вокруг одного глаза покраснела и воспалилась, но сам глаз, кажется, был здоров. Каро намазала соком все зудящие места и изогнулась, стараясь дотянуться до спины, когда в дверь кто-то постучал. Она приоткрыла дверь на дюйм. Джулиан.

– Уходите, – потребовала Каро. – Я похожа на прокаженного. Избитого до синяков прокаженного.

– Вы отлично выглядите, – ответил Джулиан, который, конечно же, не мог видеть ее сквозь дверь. – Я принес вам кое-что почитать.

Она приоткрыла дверь еще на пару дюймов. Джулиан держал в руках высокую стопку ярких канцелярских папок – голубая, красная, зеленая, желтая, фиолетовая, – которая походила на внезапно открывшуюся коробку разноцветных мелков для детского творчества.

– Если все это по физике, то я отказываюсь.

– Как раз по вашей специальности. В основном. Еще я принес вам лекарство от зуда.

Каро стремительно оделась и впустила его. Джулиан внимательно осмотрел ее лицо.

– Не так уж плохо. Я после знакомства с девичьей сливой выглядел куда хуже.

– Врете, – сказала Каро.

– Вру, – легко согласился он. – Но насчет этих папок – чистая правда. В голубой – материалы по теории Джорджа в таком подробном изложении, что, наверное, понять это сможет только математик или физик, хотя, как я понимаю, он подготовил специально для вас нечто вроде резюме. В красной – все схемы и описание хода операции по установке мне импланта. Тоже в мельчайших и скучнейших деталях. Зеленая папка – это мои зрительные впечатления; там вас могут заинтересовать хотя бы возможности картографирования. В желтой папке – медицинская и психологическая подготовка пациента номер два, моей сестры Лоррейн. В фиолетовой – формы информированного согласия, договоры о неразглашении и все прочие юридические документы, защищающие всех экспериментаторов, включая вас, от любых судебных исков со стороны кого бы то ни было, где бы то ни было и когда бы то ни было. Подозреваю, что вы впредь защищены от всего на свете, вплоть до штрафов за неправильную парковку. Мы с Джорджем готовы ответить на любые ваши вопросы, хотя сомневаюсь, что вы станете их задавать, пока будете похожи на пирата, потерявшего наглазную повязку. Вы хорошо видите?

– В общем, да. Но где ваше лекарство? Ни Камилла, ни доктор Ласкин не обещали мне ничего сверх того, что уже выдали.

– Это не их, а мое лекарство. – Джулиан положил стопку папок на стол и вынул из кармана серебряную, с кожаной отделкой, фляжку. – Односолодовое виски «Ардбег» двадцатитрехлетней выдержки. Как вы наверняка знаете, виски относится к числу центральных депрессантов нервной системы.

– Сейчас мне категорически нельзя принимать алкоголь.

– Какое пуританство! Ладно, виски подождет. В таком случае позвольте предложить вам кое-что другое: извинение. Утром я повел себя очень нетактично. Мне не следовало упоминать вашего брата. Прошу простить меня за это.

Каро кивнула, не зная, что и сказать. Вероятно, она слишком резко отреагировала на его реплику. Смерть Итана, естественно, обсуждали в СМИ, а вот ее губительные для семьи последствия – нет. Но об этой части истории Джулиан не упоминал, да и не мог ничего о ней знать. Или мог?

– Давайте оставим виски на другой день, – сказала она. – А сейчас я полистаю бумаги, которые вы мне принесли.

– Отличная идея. Не хотите пообедать? Я попрошу Джеймса принести вам еду.

– Благодарю вас.

Как только он ушел, Каро решила еще раз попробовать связаться с Эллен, но телефон сам зазвонил у нее в руке.

– Эллен! Я весь день пытаюсь до тебя… Что? Эллен, ты плачешь, я ничего не могу разобрать. Успокойся. Что-то с Анжеликой?

– Нет! С Кайлой!

Кайла! По спине Каро пробежали ледяные мурашки.

– Что случилось с Кайлой?

– Ее забрали!

– Кто? – По мере того как Эллен кричала все громче и надрывнее, голос Каро становился еще спокойнее, но спокойствие это поддерживалось только мощным усилием воли. – Кто ее забрал?

– Служба детской опеки! Они забрали ее у меня! Она пропала!

– Стоп! Расскажи все по порядку. С самого начала.

Элен издала странный сдавленный звук, пытаясь овладеть собой. Каро стиснула телефон с такой силой, что у нее побелели костяшки пальцев.

– Кайле, наверно, в школе стало плохо. У нас было очень тяжелое утро… из-за Анжелики… ты же знаешь, как с ней бывает…

Каро знала.

– Дальше.

– Кайла все твердила, что задержится из школы, а у Анжелики начались судороги, а потом рвота, и в конце концов я накричала на Кайлу. А в школе учительница спросила ее, что случилось, а Кайла, судя по всему, расплакалась и сказала, что дома ужасно, пахнет дерьмом, и мама не накормила ее завтраком, и сестру вырвало прямо ей на рюкзак. А потом ко мне явилась Служба опеки! Через два дня слушания, а пока Кайлу сунули в какую-то приемную семью и сказали, что это «для ее же безопасности»! Как будто я когда-нибудь… Я весь день пыталась добиться помощи от патронажной службы или от Общества юридической помощи или хоть от кого-нибудь, но все говорят, что у них завал и им не до меня… О, Каро, я же так стараюсь быть хорошей матерью! У меня просто не получается делать все одновременно!

– Ты замечательная мать! Послушай, Эллен, я во всем разберусь. А ты сиди тихо, пока я тебе не позвоню.

– А что ты можешь сделать? Я не собираюсь взваливать это на тебя. У тебя достаточно своих забот. Та интернетовская говнобуря насчет доктора Беккера еще не улеглась…

– Эллен, просто сиди тихо! Анжелика спит?

– Да.