– Наверное. – Девушка потерла щеку, довольно теплую, несмотря на зимний ветер. – Это был единственный путь.

– Гм?

Она не хотела показаться капризной, поэтому уравновесила свои слова позой, выражающей надежду.

– Наблюдатели моего ранга почти никогда не встречаются с амарантами. Мы не привлекаем ваш интерес и внимание. Не то чтобы нам запрещали к вам приближаться, просто нет такой возможности. Но мне и не нужно подходить близко, чтобы просто поприветствовать. – Кимико продемонстрировала сигналы уважения, благодарности, а также необычное пожелание густого зимнего меха для тануки. – Мне, конечно, не удается познакомиться, узнать их имена, зато я почти всегда вижу ответную улыбку. И это меня радует.

– В каждом поколении наблюдатели превосходят нас числом, в соотношении сто к одному. – Суузу нащупал ее руку. – К тому же большинство амарантов предпочитают жизнь под защитой анклавов, в тишине уединения.

– Амарантов на всех не хватает. – Акиру, казалось, это смутило. – Получается, я настоящий везунчик, да?

– Иметь лучшим другом феникса? – Кимико слегка пожала руку Суузу. – Мне до этого как до Луны. У меня лучший друг – дерево.

Глава 14
Местные легенды

Убедившись, что поблизости никого нет, Кимико со всех ног бросилась к лестнице святилища. Она одолела уже две трети (для девочек Миябэ предметом гордости было суметь добраться до самого верха без остановок), когда раздался крик Акиры.

– Подожди! – Акира бестолково махал руками. Придется ей с ним позаниматься. – Суузу что-то рассматривает.

Кимико посмотрела вниз – феникс стоял, застыв как статуя. Вернувшись, она остановилась рядом с Акирой.

– Извини, Суузу, – сказала она обычным, без жестов, голосом. – Наверное, с этого стоило начать.

Жестами успокоив девушку и попросив подождать, феникс обошел вокруг дракона.

Сидящий на ступеньке Акира нервно заерзал, но он понимал, что Суузу их прекрасно слышит, несмотря на расстояние.

– Значит… драконы, да? А этому есть объяснение, какая-то история?

– Конечно! Причем в двух версиях: одна – для широкой публики, другая – для Междумирья.

Суузу оказался рядом с ними так стремительно, что казалось, он появился из воздуха.

– Я хотел бы услышать их. После того, как ты познакомишь меня со своим деревом.

Кимико не могла понять, почему он так серьезен. Она-то в основном шутила. Но, не споря, жестом призвала их подниматься быстро и бесшумно и сама побежала наверх, перепрыгивая через две ступеньки.

Акира совсем запыхался, когда догнал ее, зато глаза блестели.

– Здесь ты живешь?

– Добро пожаловать в святилище Кикусава. – Пригнувшись, Кимико быстро пошла по тропинке, обрамленной огромной живой изгородью из рододендронов, еще не сбросивших листву, кленов с красными ветвями и двойным рядом завернутых в мешковину бесформенных комков, которым летом предстояло превратиться в эффектные гортензии.

– Смотрите, – прошептала она, указывая вверх.

Они увидели, что стоят под невероятно широким навесом – кроной старейшего из всех ныне живущих обитателей города. Впрочем, на это звание оно претендовало лишь до Открытия. Возраст амарантов первого и второго поколений был настолько велик, что кто-то из них вполне мог быть тем, кто посадил это древнее дерево.

Гигант Кикусавы был такой же достопримечательностью Кейши, как и колокольня собора Святой Мидори. Все памятные фотографии семьи Миябэ (да и большинства семей Кикусавы, если уж на то пошло) были сделаны на фоне его ствола. Считалось хорошей приметой отпраздновать торжественное событие под сенью его ветвей, которые как бы участвовали в мероприятии. Дни рождения, выпускные, свадьбы, встречи, фестивали и праздники. Но связь Кимико с этим деревом была куда более личной.

Дерево было ее тайным убежищем. Спрятавшись среди его корней, она воображала, что это одно из легендарных амарантийских деревьев, наделенное разумом, хоть оно и хранило молчание. Она представляла, что ее душа служит ему утешением, а ее слова способны достучаться до заключенной внутри личности. Поэтому девочка пыталась стать самым верным другом дерева, а оно в свою очередь стало поверенным всех ее тайн.

– Ого. Это какое же дерево сумело так вымахать? – спросил Акира.

– Никто не знает наверняка. Ну, по официальной версии, это малоизвестная разновидность камфорного дерева.

– Но это не так? – заинтересовался Акира.

– Нет, – сказал Суузу, пристально глядя на восковые вечнозеленые листья. – Это не так. – Время от времени к нам сюда приходят специалисты из сообщества наблюдателей, берут образцы, делают анализы и устраивают жуткий беспорядок, вороша наши архивы. – Кимико сошла с тропки и провела Акиру и Суузу в укромное место за кроной гиганта, откуда их невозможно было заметить из дома. – Пока они додумались только до гипотезы, что это какой-то гибрид, вроде бы дальний потомок песенных деревьев.

Акира прижал ладонь к коре:

– Почему вы не спросите у амарантов?

– Наблюдатели спрашивали. Много раз. Есть записи, на которых они отвечают всегда одно и то же: «Кусуноки спит».

– И как это надо понимать? – Акира широко раскинул руки и распластался на стволе, но дерево было слишком велико. Вот если бы весь их класс взялся за руки, только тогда его удалось бы обхватить. – Есть кто живой? – спросил он тихонько.

Кимико прислонилась к дереву, скользя взглядом по корням и сучьям, до которых могла дотянуться и по которым частенько лазила. Летом ей нравилось забираться в этот лабиринт ветвей, затенявших весь двор святилища.

Устроившись на хорошо знакомом ей изгибе среди корней, она стала рассказывать.

– В детстве я любила здесь сидеть часами напролет, особенно когда бабушка заставляла меня читать. Мне казалось, что дерево даже помогает разбираться в этой скукотище – в средней школе Кикусавы задавали ужасно много всякой нудятины. Я не особо хорошо училась, но деревья – они терпеливые. Вместе мы как-то справлялись.

Акира сочувственно помычал и опустился на нижнюю ветку.

– У меня было точно так же, только мне помогал Суузу и его наставления.

Кимико не смогла понять, что означала тихая трель Суузу, но поза его говорила о его смущении и самоиронии. Что ж, это имело смысл. Особенно если принять в расчет легкую улыбку Акиры, в которой читались и терпение, и нежность, и «ну вот, опять ты за свое».

Впечатления, которые накопила Кимико за неполную неделю, складывались в картину. Суузу был внимателен и все подмечал, но редко открывал рот. Дельный и организованный, он делал все тихо, видимо не желая навязывать им свои мнения и решения. Поначалу она сочла его пассивным по натуре, однако эта характеристика не вязалась с той загадочной скрытой силой, которую она ясно видела сейчас. В нем была… мощь.

Не пытается ли он разбудить ее дерево?

– Кусиноки – то, что я больше всего люблю дома, но тут есть еще много интересного, – сказала Кимико, выбросив из головы странные мысли. – Взять хотя бы чердак в каменном доме. Или реликварий. И архив, конечно.

После дедушкиной смерти обязанность ухаживать за обширной литературой святилища перешла к Кимико. Она могла не любить чтение, но прекрасно справлялась с организацией библиотеки.

– Что бы вы хотели сейчас посмотреть?

Суузу тряхнул головой:

– Ты говорила о драконах. Расскажи нам их историю, а я за это спою вам песню деревьев.

– Хорошо, только не здесь. – Кимико театрально поежилась. – Пойдемте, я отведу вас в другое укромное место, потеплее.

Кружным путем она привела новых друзей в архив, расположенный в одной из многих стоящих раздельно построек святилища. Ключ был только у нее, что гарантировало им уединение. Войдя, Кимико сбросила сапожки, а куртку и шарф повесила. Одноклассники последовали ее примеру, а она тем временем включила громоздкую электропечку в углу. По многолетнему опыту она знала, что сначала агрегат будет щелкать, завывать и жалобно скулить, но уже вскоре разогреется достаточно, чтобы можно было поставить на конфорку потертый золотистый чайник.

– Библиотека? Вау, книги, похоже, очень старые. – Акира сунул руки в карманы, как бы показывая, что будет смотреть, а не трогать. – А что, в святилищах так много пишут всякого?

– Мы, конечно, ведем записи, но большая часть библиотеки – это не хроники святилища, а собрание фольклора, сказок и легенд. Это традиция семьи Миябэ, и она совершенно уникальна.

По правде говоря, после смерти ее дедушки им много раз предлагали передать книги и свитки святилища Кикусава в библиотеку Академии Ингресс, куда более просторную и современную. Но бабушка раз за разом категорически отвергала эти предложения. Что бы это ни было – сокровищница историй, пыльная горстка реликвий или таинственный клинок, имя которого носило святилище, – все это вверено их заботам и здесь и должно оставаться. В этом была цель их существования.

– Сейчас за них отвечаю я, – поделилась Кимико.

– Сколько ты уже прочитала? – Акира подсел к складному столику в центре комнаты.

– И одной не прочла, зато могу найти любую. Я помогала дедушке заносить в каталог эти книги и папки. – И она спокойно повторила: – Теперь я несу за них ответственность.

– Давно? – поинтересовался Акира.

Она не стала делать вид, будто не понимает:

– Скоро год.

Лицо Суузу смягчилось, а его руки сложились в жесте сочувствия.

Акира, не столь внимательный к подобным вещам, поспешно собезьянничал за своим лучшим другом, добавив тихо:

– Соболезную.

– Спасибо. Все нормально, но… спасибо. – Кимико метнулась к буфету, где устроила целый шоколадный склад, и выложила из сумки с остатками покупок еще два пакета чипсов. – Сейчас вода нагреется, и можем попить чаю.

Акира наморщил нос:

– Кимчи и лук-батун? Ты серьезно?

– Это ограниченная серия, – сказала она, убеждая.

Он покосился на этикетку на другом пакетике:

– Почему тебе нравятся такие странные сочетания?

– Нельзя бежать от неизвестного, – просияв, воскликнула Кимико. – Риск может быть восхитительным. А где взять новые ощущения в месте, созданном ради почитания древних традиций? – Она задумчиво запустила в пакет руку и выудила пару чипсов, покрытых зелеными и лиловыми крапинками. – Может, это вообще окажется единственным приключением в моей жизни.

Акира откусил… и начал хватать воздух ртом.

Суузу долго смотрел на нее испытующим взглядом, но затем с непроницаемым видом принял угощение.

Кимико хихикнула, когда он страдальчески скривился.

– Признаюсь, сардин-брюле я бы тоже ни за что не попробовала во второй раз. Вы любите сладости?

– Только если они не смешаны с рыбным соусом, – проворчал Акира.

– Хоть я и пробую всякие диковинки, но шоколад для меня существует только один! – Кимико разложила шоколадки на столе как знак примирения. – Шоколад Дзюндзи – лучший в мире. Давайте прикончим его вместе. Только прошу, оставьте мне обертки. Я их коллекционирую.

Всей своей позой Суузу демонстрировал предвкушение радости и удовольствия.

– Славный клан Риндо известен широко. Мой брат разделяет твою любовь к их сладостям, но не столь щедро делится ими.

Глаза Кимико округлились.

– Так Дзюндзи – это городской анклав?

Феникс виновато понурился:

– Вероятно… это пока секрет.

– Риндо, значит? – Акира снял с шоколадки обертку с изображением снежинки. – По-моему, я их где-то встречал. Купил сливочные помадки, думал подольститься к сестренке, чтобы она разрешила одному из их ребят прийти к нам на обучение. Чтобы сделала вид, будто сама не хочет с ним заниматься. Они там такие милашки. С полосатыми хвостиками.

– И это, между прочим, было тайной, – моргнув, заметил Суузу.