Акира раскачивался взад и вперед на пятках.

– У тебя есть имя?

– Кимико Миябэ. – Спохватившись, она протянула ладони. – Как ты думаешь, мы сможем поладить, Суузу Фарруст?

– Ты не оскорбляешь моих глаз, как не оскорбляешь и моих чувств. – На ее ладони легли руки феникса, горячие и сухие. – По правде говоря, я тебя не заметил.

– Суузу! – Акира шлепнул друга по руке и прошипел: – Она девочка! И наблюдатель. Даже я знаю, что это вроде как грубо.

Акира беспокоится о ее женских чувствах? Впервые какой-то парень пытался заступиться за нее, защитить ее честь. Это вряд ли было так уж необходимо, и все же довольно мило.

На лице Суузу отразилось недоумение, его ярко-оранжевые глаза расширились. И впервые стало заметно, что он еще очень молод.

– Извинись перед Кими, – скрестив руки на груди, негромко процедил Акира.

Явно нервничая все сильнее, феникс отвернулся, приняв позу сожаления:

– Я проявил легкомыслие. Пожалуйста, прости меня за мои слова. Они были излишне резкими.

– Все нормально. – Кимико даже удалось слегка улыбнуться. – У меня довольно низкий рейтинг, поэтому амаранты часто не замечают моего присутствия, когда вокруг есть более яркие души.

– В самом деле? – Акира взглянул на Суузу, ища подтверждения. – Вот так это работает?

Взгляд феникса стал острее, а Кимико намеренно замедлила дыхание и приняла расслабленную позу. Доверие. Потому что она мало что могла предложить еще. В первый год обучения в Академии Ингресс она проходила курс заботы, но ее душа была не из тех, которые притягивают и вызывают интерес. К ней ни разу не обращались за помощью в этом деле. Но наблюдателям низкого ранга предлагалось изучить границы своих возможностей, чтобы потом они могли безопасно работать в этих пределах. В кампусе никто из высших амарантов не обследовал Кимико, так что она сама знакомилась с Собратьями, которых в Ингрессе было немало. У этих старых зверей, освобожденных от прежних обязанностей, скрипели суставы и угасало зрение. Зато ум у них был ясным и острым, их бессловесное руководство научило Кимико самоконтролю.

Наконец Суузу заговорил:

– Не самая яркая душа в этой комнате, но определенно самая яркая в нашей группе.

Акира моргнул, а затем рассмеялся:

– Ну вот, Кими! Ты – наш единственный и неповторимый наблюдатель.

Феникс указал на их стол:

– Я приму Кимико Миябэ ради тебя.

– Ради меня? – Акира уже шел через комнату. – Почему это ради меня?

– Тебе нужна информация, которой обладает наблюдатель.

– А ты не обладаешь?

Суузу выдвинул стул для своего друга:

– Если у меня будут вопросы, я их задам.

– Знаешь, Кими – это не просто справочное бюро. – Акира махнул ей рукой, подзывая, и усадил на свой стул. – Мы теперь друзья.

Феникс молча занял свое место.

Хотя он не произнес ни слова, Акира нахмурился.

– Ой, да брось. Я же не предлагаю тебе взять ее к себе в «гнездо» или что-то в таком роде.

Кимико знала – из учебников, – что завоевать доверие амарантов из птичьих кланов непросто. Она и не собиралась торопить Суузу, а вот Акира был куда менее сдержанным. Он уже называл ее Кими.

– Мы тройка. – Акира покосился на учителя, прежде чем перевернуть стул задом наперед и оседлать его. – Ты слышал, что говорил Хисока-сенсей? Мы должны подавать хороший пример всему миру.

Суузу вздохнул.

– Мы ведь говорили об этом. – Акира замахал рукой. – Мы с тобой по-прежнему соседи по комнате – товарищи по «гнезду». И от появления новых друзей для нас с тобой ничего не изменится.

О, а вот это интересно.

– Ты считаешь Акиру своим товарищем по «гнезду»? – спросила Кимико.

– Он мой. – Суузу понизил голос. – Он понимает это как узы братства.

Заинтригованная, Кимико повернулась к мальчику:

– Хадзимэ-кун, ты знаком с тонкостями такого обещания? Это большая честь: оно дается только по зрелом размышлении и от него нельзя отказаться.

– Ничего не имею против, – хмыкнул Акира. – Мне нравится знать, что он всегда будет рядом. Я, знаешь, сирота. Так что для меня очень важно, чтобы было на кого положиться. А Суузу всегда будет рядом со мной.

Впервые Кимико, кажется, поняла, почему в мире все еще нужны наблюдатели. Потому что – надо же – даже двое таких близких и верных друзей, полностью преданных друг другу, могут упустить нюансы смыслов. Повернувшись к Суузу, она выдала вперемешку несколько сигналов – замешательство, сочувствие, извинения и готовность выступить посредником. Она и сама с трудом понимала, что имеет в виду, но Суузу, похоже, понял.

– Достаточно, наблюдатель. Достаточно.

И тут Кимико решила, что ей нравится этот юный феникс. Он подарил человеческому мальчику нечто редкое и драгоценное. Пусть Акира и не все понимал, но он был полон готовности остаться другом Суузу на всю жизнь. Со временем, получив здесь, в Нью-Саге, новые познания, Акира, возможно, сумеет выйти за пределы фантазий и допущений… в сферу истинного понимания.

– Партнеры? – Кимико протянула им руки через стол.

– Друзья, – поправил Акира, сомкнув пальцы вокруг ее запястья, и потянулся к Суузу.

Феникс завершил соединение, и, хотя он не произнес ни слова, Кимико ощутила его осторожное прикосновение к своей душе. Легкое и дружелюбное. Нежная близость наполнила ее трепетом предстоящего открытия. И все же было что-то в этой мимолетной связи неуловимо знакомое. Если бы она только могла вспомнить почему.

Глава 7
Паническая атака

Вообще-то Тэмма подал заявку на участие в программе интеграции только из-за того, что отец настоял. Ради компании. Ради будущего. Предполагалось, что Нью-Сага станет для его младшего сына хорошим местом, где мальчик сможет познакомиться с совершенно новым поколением влиятельных семей. Вот только Тэмме не казалось, что амарантам так уж важны экономика и доли рынка слияний.

Письмо о том, что Тэмма принят, отца порадовало, но он не вдумывался в суть происходящего и только сыпал словами вроде «элитный», «эксклюзивно», «непревзойденный», «беспрецедентно». Зачисление в выпускной класс добавит блеска биографии Тэммы Субару. И никого не волновало, что Тэмма-то теперь вынужден блуждать в одиночестве по коридорам этой странной, очень странной школы.

Хотя здесь было и много привычного – школьная форма, шкафчики для обуви, лестничные клетки, плакаты разных клубов и домашние задания. Тэмма догадывался, что устроители приложили большие старания, чтобы обыкновенные люди чувствовали себя в привычной обстановке.

Должно быть, сейчас с ним происходит что-то захватывающее. Разве он сам не мечтал о знакомстве с волком? Так почему же сердце так колотится, а по коже бегут мурашки? Почему ладони вспотели и нервы как натянутые струны?

Нечеловеческие расы. Тэмма, как все дети, был в восторге от новостей об Открытии три года назад… уже почти четыре. Он тогда был в последнем классе средней школы. Впечатлительный. Идеалист. И уж точно идиот.

Тогда его совершенно не пугали фотографии, репортажи, документальное видео. Но видеть тех на экране – это совсем не то же самое, что находиться с ними рядом. Они были очень красивы, но разве не об этом говорится во всех историях? Об опасности, кроющейся под прекрасной наружностью? И еще Тэмма знал, что те, внешне похожие на людей, на самом деле животные. В каком-то смысле.

Может, перевестись, пока не поздно?

На протяжении всех школьных лет Тэмма оставался неуклюжим и сутулым долговязым очкариком. Внимание, которое он привлекал своим высоким ростом, его смущало, и он испытал что-то сродни облегчению, поняв, что большая часть учеников-амарантов даже выше его. Но было нелегко смотреть в нечеловеческие глаза, их необычность вызывала тревогу.

Те приветствовали его вежливыми кивками и миролюбивыми, спокойными улыбками.

Такие изящные. Даже грациозные.

И все-таки, пока он поднимался по лестнице, его беспокойство все нарастало. От волнения он обостренно воспринимал любые признаки опасности. У многих амарантов имелись заметные клыки или когти, а кое-кто сохранил и другие звериные черты. Как хвосты у волков. И Тэмма был уверен: он заметил пару оленьих рогов, исчезнувших за углом.

Возможно, ему стоит пристроиться к наблюдателю. Они-то должны уметь сдерживать тех, обеспечивать безопасность людей и все такое. Начав высматривать в толпе этих так называемых охранителей человечества, Тэмма быстро осознал, что в коридорах их, оказывается, ничуть не меньше.

И тогда наконец включился разум.

Равные части. Разделены поровну. Равные по силам?

Люди вдвое превосходили тех числом.

Тэмма успокоился настолько, что стал рассматривать номера классов, но старался больше не встречаться взглядом с этими странными глазами. Это сработало, и все шло нормально, пока классная руководительница 3 «С» не объявила, что их будут делить на команды по трое.

Вдруг общее настроение изменилось, те принялись бродить по комнате. Тэмма готов был поклясться, что кто-то из них принюхивался, и почувствовал внезапную, непреодолимую потребность бежать отсюда прочь. Паника нарастала, бурлила у Тэммы в кишках, и дело шло к тому, что в самом начале учебного года он либо грохнется в обморок, либо его стошнит.

Но тут кто-то остановился у его стола. Тэмма застыл – голова опущена, кулаки на коленях, глаза сверлят столешницу, – когда чья-то когтистая рука подняла стоявший напротив стул и подвинула к нему. Слишком близко!

Некто сел рядом и заговорил:

– Теперь, когда я здесь, остальные будут держаться подальше.

Голос мужской. Тэмма покосился украдкой и тяжело сглотнул. Рядом с ним, плечом к плечу, оказался тот – почти одного роста с ним самим. Загорелая кожа и рыжевато-каштановые волосы, часть которых была собрана в косу. Тот отвернулся, а густые волны волос, обрамляющих лицо, скрыли его выражение. Но Тэмма отлично видел его руки. Они расслабленно покоились на столе, и когти были, вероятно, в самом деле такими острыми, какими казались.

При виде их у Тэммы участилось дыхание.

– Мне кажется, тебя нервирует наше присутствие, – негромко сказал тот. – Наверное, это похоже на то, как мы сами реагируем на наблюдателей. Они буквально запускают в нас инстинкт опасности, и хочется убежать.

Тэмма боялся, что не сможет справиться с голосом. Что это, неужели он застонал?

– Ты в безопасности, – уверил его сосед. – Здесь никто и никогда не причинит тебе вреда.

Он был прав. Разумеется, он был прав. Но Тэмма чувствовал себя загнанным в угол.

– Я могу помочь. Ты знаешь что-нибудь о чарах?

Тэмма покачал головой.

– Если хочешь, я могу создать простую защиту.

Тот говорил медленно, словно обращался к испуганному ребенку. Но у Тэммы не было сил сопротивляться его опеке. Слишком непонятно все было. Он рискнул задержать на том взгляд, ловя каждое слово.

– Я неплохо разбираюсь в защитных барьерах, и я думаю, что тебе может помочь один из них. – И тот, не поднимая глаз, повернулся так, чтобы Тэмма увидел его лицо. – Можешь дать мне листок бумаги?

Тэмма потянулся за своей сумкой. Руки дрожали, но все же он сумел нащупать тетрадку.

– Положи бумагу на стол. И… могу ли я также одолжить инструмент для письма?

Тот поднял руки не раньше, чем Тэмма положил рядом с тетрадью механический карандаш. Неторопливо и аккуратно он сложил страницу и оторвал широкую полосу.

– Значит, ты ничего не знаешь о чарах?

– Н-нет.

– Я слышал, люди называют такие вещи магией. – Тот быстро набросал на бумаге узор, детальный и изящный. Затем приложил к его центру палец. – Может, так оно и есть.

Воздух как будто задрожал, а потом… стало легче. Тэмма не замечал шума, пока тот не стих, словно внезапно замолчали цикады в летний день. Он ошеломленно оглядел комнату.