Я перевела взгляд на фусума и поморщилась. На меня мрачно и даже презрительно взирала огромная, толстая жаба, держащая в одной лапке тяван^[40], а другой взбивающая в нем с помощью тясэна^[41] – бамбукового венчика – чай.

– Зная, как я люблю маття, ты не запомнила что-то про эту картинку?

– Такой не было, – простонала Минори.

– Не раскисай, – бросила я. – Думай!

На первом ребусе отгадка была зашифрована с помощью чтений иероглифов слов, обозначающих объекты изображения. Что было нарисовано здесь? Жаба, венчик, пиала, чай – гама, тясэн, тяван, тя.

Гама, тясэн, тяван, тя. Тясэн, гама, тя, тяван. Тя, тяван, гама, тясэн. Тяван, тясэн, тя, гама…

– Тягама! – воскликнула я, и теперь уже Минори бросила на меня удивленный взгляд.

Однако уже через секунду она поняла и быстро вывела на листе: 茶釜^[42].

– Так, это было несложно, – подвела итог я. – На картинке было мало элементов. Но не расслабляйся.

– Думаешь, это не всё?.. – сморщив нос, спросила Минори.

Ответом ей стали короткая мелодия и новый чернильный танец на фусума.

Теперь линии сложились в изображение мужчины в кимоно, который с помощью катаны разрубил на две части котел.

– Они уменьшили нам время, – прошипела Минори.

Я бросила взгляд на песочные часы: теперь уже было очевидно, что песка в них стало гораздо меньше, чем в первый и даже во второй раз.

– Давай рассуждать, – задумчиво нахмурившись, произнесла Минори. – На картинке мужчина, катана^[43], котел. Еще, может быть, кимоно. Отоко или дан, катана, кама, кимоно. Катана, кама, отоко, дан, кимоно. Кимоно, кама, отоко, катана…

– Не сходится. – Я закрыла глаза, пытаясь не поддаваться панике. – Минори, есть идеи?

– Не знаю, мне ничего не приходит на ум! Может, синий? У него кимоно синее. Это ао. Ао, отоко, дан, кимоно, кама. Кама, ао, катана. Ао и дан, отоко, ао, кама… Сочетаний таких слогов не существует!

Песчинки падали вниз одна за другой, так что в верхней половине часов песка осталось не больше чем на пару миллиметров. И только эти миллиметры отделяли нас от проигрыша. В первую очередь меня.

Я прикрыла глаза, а затем снова внимательно посмотрела на хандзи-э.

Мужчина с катаной в руках разрубает напополам котел. Это была очень странная картинка. Могла ли катана быть настолько острой и крепкой, чтобы разрубить котел? Тогда, может, таким образом подчеркивалось качество оружия? Крепкий, острый, сильный, мощный, смертоносный, отточенный… Нет, все не подходило. Но зачем кому-то вообще было разрубать котел? От эмоций? Мужчина на рисунке выглядел довольно сердитым. Злость, ярость, обида, гнев… Нет, все было не то. Мы что-то делали не так, раз все не сходилось.

Делали…

Может, внимание должно было быть привлечено к действию мужчины? Он разрубал котел на две части. Нет, не то. Разрезал?

Резать.

Кири и кама. Нет. Кама и кири.

Камакири!^[44] Неаккуратно, кривыми линиями, оставив несколько капель на бумаге, я вывела чернилами на васи: «богомол».

Одновременно с тем, как последний слог катаканы отпечатался на листе, верхняя половина песочных часов опустела, а Минори, закашлявшись, наконец задышала.

Я и сама судорожно выдохнула, а затем невольно принюхалась. И ощутила запахи чернил и древесины.

Снова заиграла мелодия, теперь уже показавшаяся мне ужасно резкой и неприятной. Меня охватило беспокойство, что эта игра будет продолжаться и продолжаться, пока мы не проиграем…

Но на этот раз музыка не стихла. Она продолжила играть, а в фонарях на полу загорелся огонь, осветив комнату приятным мягким светом.

Фусума раздвинулись, и музыка наконец смолкла. Еще мгновение мы стояли, но затем я решительно зашагала в следующую комнату. Она была абсолютно пустой, только в центре стоял чайный столик, заставленный едой.

Минори с опаской заглянула в комнату и, увидев наш приз, радостно забежала внутрь.

– Мы сделали это, Хината! Мы снова выиграли! – Прокрутившись вокруг себя на одной ноге, Минори схватила меня за предплечья. – Спасибо тебе! Без тебя я бы точно не справилась.

Я натянула улыбку и аккуратно высвободилась из ее хватки.

– Нам надо куда-то все это сложить, – сказала я, повернувшись к столу. – Тут еды не на один раз.

– Эх, у нас ни сумки, ни пакета. – Минори поджала губы.

Я стянула с себя темно-синюю толстовку, оставшись в черной майке. И сразу почувствовала себя некомфортно. Подавив ненужные чувства, я подошла к столу и стала аккуратно укладывать еду в толстовку, завязав ее узлом и обхватив обеими руками.

– Надо найти, где мы проведем эту ночь. Необходимо безопасное… относительно безопасное место. И желательно не попасться сейчас никому на глаза.

– Почему?

Я многозначительно посмотрела на свою ношу.

– А-а-а… – протянула Минори, и в ее глазах появились огоньки тревоги.

– Думаю, не все здесь добывают еду только с помощью азартных игр, – добавила я.

Минори нервно оглянулась, словно ожидала, что кто-то прямо сейчас ворвется в комнату и отберет наш выигрыш.

– Пойдем. Думаю, можно спрятаться в каком-то из конбини или кафе. Потом узнаем, заперты ли квартиры в домах. В них может быть комфортнее. Правда, верхние этажи не выглядят надежно…

– Но пока еще ничего не упало, – произнесла Минори, оглядываясь. Мы уже вышли на улицу.

– Пока, – отозвалась я.

Мы поспешно направились в глубь одной из улиц, и Минори то и дело вырывалась вперед на своих длинных ногах и с пустыми руками. Когда она поняла, что я не могу идти так же быстро, тут же потянулась к импровизированному мешку с продуктами.

– Давай теперь мне, – произнесла она смущенно.

Я отдала ей свою ношу, и мы зашагали дальше.

Мы не знали, куда идем, потеряли место, откуда пришли, и, конечно, не узнавали ничего вокруг, хотя подобные, но не настолько запущенные районы можно было увидеть и в Токио, и в других городах.

Остановились мы только тогда, когда почувствовали себя более или менее в безопасности, отдалившись от места проведения кайдана и азартных игр. Все это время мы прислушивались к шагам и голосам, но ничего не слышали, словно никого и не было в этом жутком городе.

– Давай сюда. – Я открыла перед Минори дверь в заброшенную пекарню. У входа стояла треснутая письменная доска с разводами от мела, а на больших окнах угадывалось полустертое изображение стилизованной буханки хлеба и пирожного. Вывеска была расколота пополам.

Помещение оказалось небольшим: вдоль одной стены расположилась пустая пыльная витрина с кассовым аппаратом, а остальное место занимали столы со стульями и диванчиками. Внутри пекарня выглядела не лучше, чем снаружи: столы и стулья были покрыты трещинами, краска облупилась, ткань диванчиков истерлась, а обои, где они еще не слезли, покрыты пятнами от сырости.

Минори кинула быстрый взгляд на витрину, а потом, положив толстовку с нашим выигрышем на стол, обессиленно рухнула на диван.

– Как хорошо, что здесь пусто, а не как в супермаркете… А то сидеть рядом с десертами, которые не можешь съесть, было бы тяжело, – тоскливо протянула она.

Я пожала плечами и села на стул, который показался мне достаточно крепким.

– Так, что тут у нас… – Минори воодушевилась, поняв, похоже, что могла теперь утолить голод, и ее переживания отступили на задний план. – Здесь четыре бутылки воды, две порции онигири^[45], две небольшие коробочки бэнто, коробка сухой лапши и упаковка кислого фруктового мармелада. Хм… – Минори задумалась. – Если делить на двоих, то это же максимум один день нормальной еды… – В голосе прозвучало разочарование.

– Ты же как раз на диете, – заметила я, за что заработала гневный взгляд.

– Еду надо экономить, – завершила свою мысль Минори. – Что будешь?

– Передай бэнто, пожалуйста, – попросила я, и подруга протянула мне коробку, а вторую забрала себе.

Ели мы молча, погруженные в свои мысли. Минори быстро расправилась со своей порцией, я же старалась есть медленно.

– Теперь лучше поспать, – протянула Минори, сняла пиджак и туфли и со вздохом легла на диванчик. Ее рост не позволял вытянуть ноги, и Минори пришлось лечь на бок, подтянув колени к груди.

Я согласно кивнула и перебралась на другой диван. Положив толстовку под голову, закрыла глаза. Сон, как назло, не шел. Перед глазами все еще стояла картина кайдана, в котором мы чудом выжили. Ну или не чудом, а благодаря тому, что я вовремя разгадала шифр. Казалось, я вновь чувствовала, как острые когти неизвестного существа хватают меня за ногу, пытаясь утянуть во мрак…

По спине пробежали мурашки, когда я представила, что было бы, если бы Кадзуо мне не помог. Он был подозрительным, но я не могла не признать тот факт, что сначала он спас меня во время кайдана, а потом дал нам с Минори подсказку насчет еды.

Только вот Саито из-за него погиб. От этого помощь Кадзуо казалось какой-то половинчатой. Или ему нравилось решать, кого спасти, а кому дать умереть?..

Я, поморщившись, перевернулась на другой бок. Почему в голову лезли подобные мысли? Лучше просто забыть про Кадзуо, мне же, по правде говоря, не было до этого парня и его поступков никакого дела… Гораздо больше меня волновала наша с Минори безопасность, ведь на самом деле, как бы тяжело ни было это признавать, нам грозила смерть… Уже через три дня. А я даже не знала, как выбраться из этого места, как вернуться домой, а это значило, что еще какое-то время мы проведем в этом странном городе…

И все то время, пока мы будем искать выход, наши с Минори семьи наверняка будут теряться в догадках. Пойдут в полицию, будут нас искать, переживать… А если пройдет еще больше времени, то закончатся каникулы, и нас потеряют наши знакомые и преподаватели. От таких мыслей меня охватила тревога, а во рту появился горький привкус.

Несмотря на страхи, я быстро уснула, а когда открыла глаза, поняла, что прошла лишь пара часов. Свет за окном стал приглушеннее, и я чувствовала себя более отдохнувшей, хотя голова оставалась тяжелой. В горле пересохло. Привстав, я сделала несколько маленьких глотков воды и увидела, что Минори задумчиво сидит, подобрав под себя ноги.

Заметив, что я проснулась, она посмотрела в сторону выхода:

– Может, прогуляемся?

Я вскинула бровь:

– Хочешь отправиться на экскурсию?

Минори мой мрачный тон проигнорировала. Делала она так достаточно часто.

– Я не могу сидеть на одном месте… – протянула она, беспокойно постукивая пальцами по сиденью, и прикусила губу. – В голову лезут всякие мысли… О доме… Да и скучно… А еще лучше узнать побольше об этом месте.

Я пожала плечами:

– Хорошо. Все равно делать нам больше нечего… А до следующего кайдана больше двух дней.

Минори вскинула голову и, как мне показалось, слегка побледнела.

– Ты думаешь, это правда? – Голос ее стал тише. – Нам придется проходить… кайданы… раз в три дня? Но сколько? До какого момента? Неужели пока мы не…

Минори не договорила и с тяжелым вздохом уронила голову на ладони. Я села рядом и неуверенно положила руку ей на плечо.

– Не знаю, Минори, – негромко проговорила я. – Но мы выясним. Не переживай, мы справимся.

Минори выпрямилась, расправила плечи и кивнула. С гордой осанкой и спокойным лицом она уже больше напоминала привычную себя.

– Пойдем, – сказала она, встав на ноги и подхватив пиджак. – Ай, ноги затекли…

Подождав, пока Минори справится с болью в ногах и обуется, я собрала остатки еды в толстовку и вышла на улицу. Минори пошла вслед за мной. Положение солнца подсказывало, что сейчас около двух-трех часов дня.