– В твоих глазах наверняка. Но так вышло, что сейчас я единственный, кто может тебя защитить. Все, кого кинул твой отец, будут рады свести с ним счеты через тебя.

– Мне не нужна твоя защита. Вот… – Опустив заледеневшую руку в карман, я вытаскиваю несколько купюр и кладу их на журнальный столик. – С процентами возвращаю то, что дал мне в день нашего знакомства. Я больше ничего тебе не должна.

Эти деньги – половина моих скромных сбережений, но сейчас мне плевать. Выживу как-нибудь. Хуже, чем сейчас, в любом случае уже не будет.

– Забери. – Голос Севера звенит металлом. – Хватит дурить.

– Я тебе больше ничего не должна, – упрямо повторяю я, закидывая на плечо сумку. – Попробуешь меня тронуть – я закричу.

– Послушай меня, дурочка… – Стремительно шагнув вперед, Север хватает меня за плечи. – Отец твой умыл руки, понимаешь? Ты теперь сама по себе. Оставайся здесь. Я за тобой присмотрю.

Его прикосновения провоцируют новый приступ боли. Сжавшись, я мотаю головой и пячусь назад.

– Я все равно уйду. Рядом с тобой невозможно…

Пусть и задержкой, но Север меня отпускает. Легче дышать, увы, не становится. Когда я вылетаю из номера, грудь раздирает так сильно, что в пору завыть. Закончилась не только моя старая жизнь, но и едва начавшаяся новая.

По пути к лифту раздается телефонный звонок. На экране мигает номер папы.

Сдавив рот мокрой от слез рукой, я принимаю вызов.

– Почему не берешь трубки? – грубо рокочет динамик. – И чем ты, блядь, думала, прыгая в койку хер пойми с кем? Что я тебе всю жизнь вдалбливал? Никому нельзя доверять! Ты хоть понимаешь, что наделала?

До крови закусив губу, я наблюдаю, как двери металлической кабины разъезжаются, и, не дождавшись моей реакции, равнодушно закрываются. Слезы свободно стекают по лицу, заливая ворот футболки. Почему они все такие жестокие? Даже папа.

– Извини, сейчас я не могу разговаривать, – глухо выговариваю я и сбрасываю вызов.