Больше такой ошибки я не совершу. Все что творит наша организация, будь это подвиги или преступления, делается ради блага Сербии и ее народа, и никогда и ни за что мы ничего не будем делать ради себя лично; зато принц Александр действовал только ради себя и своей все увеличивающейся власти. Так обойтись с собственным старшим братом и родным дедом, как это сделал он, мог только хищный нелюдь-вурдалак. Нет, мы не будем его убивать, по крайней мере до тех пор, пока он держится в стороне от власти, ибо к внешне беспричинному устранению члена правящей семьи крайне неодобрительно отнесутся не только в Петербурге. Об этом меня предупредили особо. Мы просто откажем ему во вступлении в нашу организацию и, соответственно, не дадим своей поддержки. Но если он сделает хоть один шаг к тому, чтобы завладеть троном, то пусть пеняет на себя. И дело тут даже не в том, что я не хочу закончить дни так, как кончил их в другом мире. Лично я ничего не боюсь, за исключением ледяного бешенства господина Новикова, но уж его-то бояться не стыдно никому… Больше всего я боюсь за саму Сербию. Наша страна очень невелика по сравнению с окружающими ее врагами, и наивысшим благом для нее станет союз с Российской Империей, армия которой способна уничтожить всех наших врагов. Я был на тренировках корпуса морской пехоты и видел, что на поле боя могут творить современные русские чудо-богатыри. Если мы не поссоримся с Болгарией (а для этого следует забыть о Македонии), то сможем получать любую поддержку: и всем необходимым для ведения войны, и целыми обученными подразделениями, которые в насмешку над австрийцами будут называться добровольческими. Бойцовские качества сербов ничуть не хуже, чем у русских, но, как я уже говорил, Сербия – это маленькая страна, и у нас никогда не было сколь-нибудь значимой военной промышленности. И не только военной. В случае войны с Австро-Венгрией и даже с Турцией мы будем катастрофически зависеть от поставок извне всего необходимого, в то время как Австро-Венгрия сама снабжает себя оружием и боеприпасами. Россия обещает обеспечить наши потребности, причем поставляться будет только самое современное и мощное оружие – вроде того, каким сейчас вооружена русская морская пехота. Скорострельные и компактные пулеметы, переносимые солдатами на поле боя минометы, мощная и маневренная полевая артиллерия… Все это мы начнем получать, если перестанем политически заигрывать с другими европейскими державами: Францией и Германией. В любом случае никто, кроме русских, от катастрофы нас спасать не будет. Немцы с превеликим удовольствием поучаствуют в нашем истреблении, а французы постараются сделать на этом парочку гешефтов.

Но даже самое лучшее оружие еще нужно уметь правильно использовать, поэтому господин Новиков согласился принять у себя в корпусе на ротационной основе двадцать сербских офицеров в чинах до капитана включительно для стажировки их на командных должностях уровня «взвод-рота-батальон». И одним из этих офицеров будет подпоручник (подпоручик) Георгий Карагеоргиевич. Если кто и сможет укротить его буйный нрав и огранить алмаз до состояния бриллианта, так это господин Новиков. Война, к которой мы готовимся, вспыхнет далеко не завтра, и к тому времени молодые сербские офицеры, получившие специальную подготовку, дорастут до командиров полков и батальонов, а в нашем масштабе это немало. Тот же Георгий, по уверениям русских офицеров, сможет собрать вокруг себя бригаду таких же диких удальцов, которые выпьют у австрийцев не одно ведро крови.

При этом русские сильны не только своей армией. Я побывал в Петропавловской крепости и имел беседы со всеми ее руководителями. Русской имперской безопасности дело есть буквально до всего, если, конечно, это «все» имеет хоть какое-то отношение к усилению или ослаблению государства. А уж иностранные дела входят в число причин, прямо влияющих на усиление и ослабление государственной безопасности, в безусловном порядке. В этом вояже меня сопровождает один из тайных руководителей России и пришелец из будущего, полковник имперской безопасности Баев, в своей организации возглавляющий Загранразведку. Как мне сказали, он довольно часто выезжает решать проблемы на месте, а не только руководит подчиненными из собственного кабинета. Подготовка визита в Сербию брата русской императрицы оказалась достаточно ответственным мероприятием для того, чтобы отвлечь этого человека от чисто кабинетной работы.

По пути, чтобы время не пропадало зря, мы ведем с господином Баевым весьма поучительные для меня беседы. У этого человека значительный опыт по обе стороны времени, а еще ему известно будущее нашей несчастной Родины, которое наверняка сбудется, если мы не предпримем каких-нибудь экстраординарных мер. А это будущее означает новые страдания для нашего и так уже измученного народа. Оказывается, мало собрать под свою руку земли населенные южными славянами, – помимо этого, необходимо уничтожить нежелательные тенденции, ведущие общество к расколу. А ведь мы сами немало сделали для грядущих сербских страданий, либо не признавая существования других южнославянских народов и считая их испорченными сербами, либо продвигая вперед идею великосербского превосходства. Именно от таких идей, как от вбитых клиньев, по обществу начинают змеиться трещины, которые в итоге и привели к краху государства, построенного в полном соответствии с нашими первоначальными замыслами. Мне горько это признавать, но у меня нет другого выбора. Идея сделать принца Михаила нашим правителем – это шанс вырваться из ловушки, заданной рамками сербского самосознания. Только человек со стороны, не обуреваемый нашими комплексами и фантомными болями, способен разорвать порочный круг наших национальных страданий – ведь сколько времени существует сербский народ, столько он и страдает.

Но не знаю, поймут мои аргументы товарищи по тайной организации или подвергнут жестокому остракизму. Ведь мы, сербы, люди гордые и все стараемся делать сами, сами, сами. Но, как говорит полковник Баев, если мы хотим разорвать круг страданий, пришло время прекратить эту художественную самодеятельность и делать все четко «по науке». Во-первых – основное наше внимание следует нацелить на то, чтобы собрать под руку Белграда территории, населенные сербским народом – неважно, в какой, австрийской или турецкой, провинции эти земли сейчас находятся. Административное деление присоединяемых земель должно меняться таким образом, чтобы из территорий, населенных сербами, образовалось мощное национальное ядро будущего объединенного государства южных славян. Без этого приступать к его строительству просто бессмысленно.

– Все сербы должны жить в Сербии, – под стук колес говорит мне эмиссар русских из будущего, – равно как и все болгары – в Болгарии…

И в этот момент мимо окон вагона проскочил освещенный газовыми фонарями перрон небольшой станции, с надпись на фасаде «Oswiecim». Господин Баев вздохнул и, прервав предшествующие речи, сказал:

– Драгутин, а знаете, мимо какого места мы сейчас проехали? Ни хрена вы, оказывается, не знаете…

И мой собеседник начал рассказывать об этом Освенциме такие ужасы, что у меня на голове дыбом встали немногочисленные волосы. И ведь, слушая его, я понимал, что он ни капельки не обманывает и не преувеличивает. Нам ли, сербам, не знать, какие мысли бродят в головах у наших соседей по Европе, особенно у австрийцев. Просто до сей поры людоедство не в моде, но если кто-то спустит этих людей с цепи и скажет, что совесть – это просто атавизм, то мало не покажется никому. Ну нет – мы, сербы, тоже иногда творим такое, что те же русские только крутят пальцем у виска: как то убийство короля Александра Обреновича, за которое мне в Петербурге не попенял только ленивый. Но мы делаем такие вещи от вспыльчивости, отчасти от отчаяния, ведь папеньку этого Александра мы уже однажды абдтиктировали^[8], выставив из страны за многие преступления, а он все равно вернулся, чтобы править руками еще более развращенного сына. Зато у германцев жестокости в порядке вещей. Они совершают их с холодным умом, иногда приговаривая к уничтожению целые народы, как североамериканцы приговорили к уничтожению своих индейцев.

– Неужели вы позволите, чтобы такой ужас повторился вновь? – спросил я у полковника Баева, когда тот закончил свой рассказ.

Его ответ потряс меня до глубины души.

– Мы для того и пришли в этот мир, чтобы воспрепятствовать повторению этого кошмара, сказал он. – Но мы не всемогущи и не способны остановить это зло в одиночку. Каждый должен для себя сам понимать, с нами он или против нас, воюет на стороне добра, или ради того, чтобы в мире воцарилось зло.

Вот тут я был с господином Баевым согласен на все сто процентов: если нам удастся объединить всех сербов в одно государство, то это будет добро, а если империя Франца-Иосифа продолжит существовать и творить свои непотребства – то зло. Карфаген (то есть Вена с Будапештом) должен быть разрушен, а Белград должен стать больше и краше. Если мы окончательно не сокрушим империю Габсбургов и не разделим ее территории между Российской Империей и будущей Великой Югославией, то так и останемся маленьким, изолированным от братушек-русских, народом. Но когда я высказал эту идею полковнику Баеву, тот только покачал головой и сказал:

– Территория Венгрии – включи ее в состав хоть России, хоть Югославии – не усилит, а только ослабит эти государства – так же, как сейчас Венгрия ослабляет империю Габсбургов. Венгры не только будут рваться на «свободу» с отчаянием обреченных, – они будут плодить вокруг себя множество трещин в прежде едином государственном механизме. Первоначально это была единая Австрия, потом, после мятежа в Венгрии, она стала Австро-Венгрией, но это возмущает третью по численности славянскую компоненту империи, в частности, хорватов и чехов – и вот уже идут разговоры о том, что Двуединую Империю следует сделать Триединой.

– Да, – сказал я, – такой момент имеется. И больше всех воду в этом направлении мутит наследник старого венского вампира эрцгерцог Франц Фердинанд… Наверное, хочет получить немного дешевой популярности?

– А вот Франца Фердинанда не трогайте, – резко оборвал меня Баев, – если не хотите неприятностей, то передайте всем своим, чтобы не смели прорабатывать в его отношении планы ликвидации, а еще лучше взять этого человека под охрану, чтобы с ним ненароком чего не случилось.

– Но почему? – воскликнул я. – Только ли потому, что в вашем прошлом несвоевременное убийство этого человека нашими людьми обрушило хрупкий мир и вызвало грандиозную войну, к которой не был готов никто?

– А вы уверены, что это были ваши люди? – задал неожиданный вопрос господин Баев. – Нет, бесспорно то, что это были сербы, и их же сделали виновниками развязывания войны. Но вот где принималось решение о том, что Франц Фердинанд должен умереть, и почему Франц-Иосиф колебался целый месяц, прежде чем объявить Сербии войну за любимого племянника? Ведь одиннадцатью годами ранее, когда вы затыкали саблями австрийскую марионетку Александра Обреновича, никто войну вам так и не объявил! Мало было отдать приказ и убрать ненужного политика чужими руками, следовало еще приложить множество дипломатических усилий для того, чтобы в результате его смерти Австро-Венгрия напала на Сербию, а Германия объявила войну России. Британский посол в Берлине разве что из кожи не выскакивал, доказывая германскому кайзеру и его канцлеру, что Великобритания останется в этом конфликте нейтральной.

– Насколько мне известно, упомянутая вами Великобритания к войне оказалась тоже не готова, – сказал я.