В девятом классе моя продуманная до мелочей жизнь начала разваливаться. Летом Ритка вместе с семьей уехала жить в Германию, оставив меня без новых поставок одежды и обуви. Я резко вытянулась, и школьная форма стала мне мала.

Рома за лето тоже изменился. Вытянулся и возмужал. Новенький телефон, новый рюкзак, новый планшет, стильная одежда, да и сам он выглядел недурно, поэтому нет ничего странного, что девчонки начали липнуть к нему как банные листы.

И меня это злило. Хотелось поддевать его еще больше, хотелось обратить на себя внимание, а иногда я даже ловила себя на мысли, что думаю о том, как подойду к воркующим у стеночки голубкам и оттяну очередную девицу от него за косы.

Я всегда отшивала парней, которые крутились около меня, никто не был мне интересен, да и мне было не до свиданий. Вот только когда где-то на радаре появлялся Ромка, отчего-то всегда начинала флиртовать со старшеклассниками и хихикать как дурочка, искоса поглядывая на парня и пытаясь уловить его реакцию.

Сейчас я понимаю, что он мне нравился, безумно нравился, и то все была лишь ревность и желание обратить на себя внимание, а тогда Ника, которая была подростком и только-только начинала ловить на себе заинтересованные взгляды противоположного пола, даже подумать не могла ни о какой симпатии к этому идиоту. Тогда я принимала любовь за всепоглощающую ненависть и никак не могла разобраться в своих чувствах.

До Восьмого марта.

Когда Витек по секрету рассказал мне, что на Классном часе, на котором остались только мальчики, Нина Семеновна к Восьмому марту распределила всех попарно так, что Роме досталась я. От этой новости сердце в груди пропустило удар и от радости забилось еще сильней.

Я любила праздники в школе. На Новый год можно было получить целую коробку всяких сладостей, а на Восьмое марта какую-то девчачью безделушку от мальчиков.

Я с нетерпением ждала начала марта и то радовалась, то переживала за то, что Рома, как всегда, выкинет какую-то фигню либо вообще откажется дарить мне подарок. Но в тот день, когда он вошел с белой коробкой, обвязанной красным бантом, я едва смогла усидеть на месте и скрыть радостную улыбку от всех.

Я знала, что в нашем классе Вика и Жанна были безумно влюблены в Рому, и в душе праздновала победу над ними, замечая, с какой завистью и интересом они смотрят на подарок в моих руках.

Но Рома был бы не Рома, если бы не учудил чего-нибудь. Мне понадобилась вся моя многолетняя выдержка, всё моё актерское мастерство, чтобы не заплакать и не показать, как мне больно и обидно от его поступка.

В спешке всунула коробку вместе с лягушкой в ранец и не могла дождаться окончания уроков, чтобы сбежать и дать волю слезам.

Я смотрела на счастливые лица одноклассниц и старалась не показать ни одной эмоции. «Я ледышка, бесчувственная ледышка», – повторяла про себя, словно мантру, и, как только прозвенел звонок, сорвалась с места и убежала в парк.

Тот день я помню ярче всех, впервые за долгое время мы с Ромой не пытались убить друг друга, а молча сидели в кофейне и поедали сладости, от одного вида которых слюнки текли.

Я тайком посматривала на него, любуясь модной стрижкой и большими, слегка раскосыми лисьими глазами. Он медленно пил чай, а мне вдруг в голову пришла дикая мысль: понравилось бы мне целоваться с ним или нет?

Женя из десятого класса как-то попытался меня поцеловать, но я успела оттолкнуть его и спаслась бегством. А вот Рома… Рома был мне приятен, несмотря на то, как я ненавидела его. У него были на удивление пухлые губы, словно у девчонки, а еще длинные музыкальные пальцы.

Я быстро отвернулась от него, вернув все свое внимание сладостям, и отругала себя за дурацкие мысли.

Это было странно – вот так сидеть с ним за одним столиком, еще и не в школе, и вместо того, чтобы попытаться уколоть его очередной шпилькой, обмениваться короткими, ничего не значащими фразами и наслаждаться вкусными тортиками.

От внезапной щедрости парня и от своей жадности я так наелась сладкого, что всю ночь меня мучили боли в животе. Пялилась в потолок, кривясь от очередного спазма, но счастливо улыбалась, сжимая в руках прекрасную подвеску на тоненькой цепочке, пытаясь придумать, где бы ее спрятать, чтобы мать не смогла найти и заложить в ломбарде.

И, возможно, после этого дня все могло поменяться, мы могли бы попробовать стать друзьями, но я не смогла удержаться и подкинула ему чертову лягушку, поэтому наше противостояние продолжилось, только теперь я смотрела на него совершенно по-другому. Подолгу пялилась, когда никто не видел, и грустила, когда он внезапно болел и не приходил в школу.

Идея уйти после девятого класса была отличным решением всех моих проблем, особенно учитывая тот факт, что директор настаивал на встрече с моей мамой. В колледже более лояльно относились к пропускам, и самое главное – там было общежитие!

Перспектива съехать из того гадюшника, в котором я жила, и не видеть пьяное лицо матери манила все больше и больше, и в конце концов я забрала документы из школы и очутилась на пороге колледжа.

Конкурс в тот год был небольшой, а мои достижения в спорте впечатляли, поэтому меня с радостью приняли на бюджет. И с тех пор моя жизнь круто перевернулась. В лучшую сторону.

У меня была небольшая стипендия, уютная комната, которую я делила еще с двумя девочками, и возможность подрабатывать уборщицей в салоне красоты в двух кварталах от общежития.

Единственное, что не давало покоя, – парень с последней парты, который остался где-то там, в школе, и который украл мое сердце. Без него жизнь была скучной и бесцветной, и в конце осени я не выдержала – вместо занятий села в троллейбус и вышла прямо перед зданием школы.

Спряталась за деревом так, чтобы хорошо было видно ворота, и долго пялилась в сторону двора, сгорая от нетерпения увидеть знакомое лицо. Он появился на большой перемене. За ручку с какой-то незнакомой девочкой. Они улыбались друг другу, а у меня в груди так больно кольнуло, что захотелось оказаться в своей комнате под одеялом и расплакаться.

Я не могла отвести взгляд от парочки. Казалось, за те полгода, что я не видела Рому, он изменился еще больше. Снова другая прическа, в этот раз короткий ёжик, снова новая одежда, которую в прошлом году на нем не видела, и синяк под глазом, который было видно даже на таком расстоянии.

Я перевела взгляд на незнакомку, замечая ее изящную шубку, кожаные перчатки и красивые сапожки на каблучке. Опустила взгляд на свои розовые сапоги, все те же, которые уже третий год со мной, развернулась и быстрым шагом двинулась в сторону остановки, обещая себе, что больше никогда в жизни не приближусь к этому месту и не вспомню о черноволосом парне по имени Рома.

И через какое-то время мне таки удалось выбросить его из головы. Его образ полностью растворился в моей памяти, а на смену любовным подростковым страданиям пришли другие проблемы. Взрослые проблемы.

И, возможно, я никогда в жизни так и не вспомнила бы о Роме, если бы не одна-единственная фраза, всколыхнувшая так много в моих воспоминаниях:

– Ромашка? – только он называл меня так, зная, как меня бесит это прозвище.

Я всматривалась в черты незнакомца, который стоял передо мной, пытаясь найти хоть что-то общее с тем пятнадцатилетним парнем, каким я видела его в последний раз, и водоворот эмоций поглотил меня.

Злость, ненависть, симпатия, радость, непонимание и стыд… Стыд за то, в каком месте и при каких обстоятельствах мы встретились. И я надеялась, что это была последняя наша встреча, потому что не понимала, как посмотреть ему в глаза в следующий раз. Ледяная королева, звезда школы, чемпионка страны по художественной гимнастике теперь всего лишь официантка в стриптиз-клубе, которая ко всему прочему иногда танцует у шеста.

Глава 4

Рома

– Соловьев! – Я обернулся на голос и увидел Жеку, который курил у ворот академии. – Где пропадал?

– Лечился, – хмыкнул, дотрагиваясь до носа, который все еще слегка побаливал, и в очередной раз за эту неделю вспомнил о Ромашкиной. – А что, было что-то важное?

– Разве что новенькие. Трое пришли после колледжа, и одна с заочки перевелась, но ты опоздал, все девчонки уже забиты. И мне самая сладкая досталась.

– Не сомневаюсь. – Посматриваю на телефон в надежде обнаружить заветное сообщение, но Тоха не спешит порадовать меня отремонтированным байком.

– Три минуты до звонка, и первой парой у нас Антоновна. – Он тушит окурок и бросает его в урну, а я разочарованно стону, потому что только живодеры могли поставить Антонину Антоновну в понедельник первой парой.

Мы быстрым шагом направляемся в корпус для правоведов, и Женя, как всегда, трещит без умолку, рассказывая о девочках, о соревнованиях и еще о какой-то фигне, но в этот раз я слушаю его вполуха, мои мысли все еще летают вокруг блондинки из стриптиз-клуба.

Вчера я даже решился вернуться туда, чтобы убедиться, что она мне не померещилась, но на полпути развернул тачку и поехал домой.

Ника всего лишь призрак прошлого, теперь мы чужие люди и у каждого из нас своя жизнь, мне должно быть наплевать на причины, которые заставили ее пойти на работу в такое место, но забыть о ней в этот раз было гораздо сложнее, чем пять лет назад.

Я открываю дверь в аудиторию, радуясь, что Антоновной все ещё нет, она терпеть не может опоздавших, делаю несколько шагов в сторону ряда у окна и замираю, не веря своим глазам.

Я словно попадаю в прошлое, даже моргаю несколько раз, чтобы убедиться, что это не сон.

Ромашкина сидит на первой парте и пялится на меня своими огромными удивлёнными глазами. Может ли быть столько совпадений за такой короткий срок?

Кажется, она тоже совершенно не ожидала встретить меня здесь. Нет, это точно чей-то глупый розыгрыш! Или сон!

Я пробегаюсь взглядом по девушке: приталенное чёрное платье в горошек, волосы, собранные в хвост, татуировка на плече, декольте, из которого виднеются полные упругие груди. Опускаю взгляд ниже на ее стройные ноги и чувствую, как сердце начинает колотить, словно сумасшедшее.

Вероника похожа на куклу. Изящная, идеальная, соблазнительная – и какого-то черта находится в одной аудитории со мной. Кажется, я забываю, как дышать, и несколько минут как идиот стою посреди аудитории, пытаясь осознать происходящее и взять себя в руки.

– Привет, Ник, у тебя же не занято? – Женя подходит к девушке, закрывая мне на неё обзор, и я непроизвольно сжимаю кулаки, не понимая, что именно меня так злит.

Прохожу мимо парочки, делая вид, что не знаком с девушкой, и замечаю, как напряглась Вероника при моем приближении. Словно я маньяк какой-то и в любое время могу воткнуть ей в спину нож. Хотя да, могу, слишком уж много я знаю о ней и слишком многое нас связывало в прошлом.

Занимаю последнюю парту и еле сдерживаю улыбку. Дежавю какое-то, честное слово.

Все как раньше, только с разницей в пять лет.

Преподаватель диктует лекцию, объясняет что-то монотонным голосом, а я пялюсь на затылок Ромашки, и от вида ее открытой шеи, соблазнительного изгиба тела и того, как время от времени она грызёт колпачок ручки, поворачиваясь ко мне боком, в штанах моментально становится тесно.

Женя наклоняется к девушке совсем близко и шепчет что-то на ухо, а у меня просыпается желание встать и оттянуть его от нее. Схватить Ромашкину за руку и утащить подальше от всех этих взглядов, направленных в ее сторону.

Знает ли она, в какую красотку превратилась и как действует на мужчин?

Внезапно ко мне пришла мысль, что у неё может быть парень, и от этого предположения голову напрочь сорвало. Представил, как какой-то незнакомец сжимает руками ее талию, обнимает и целует в пухлые соблазнительные губы, и отчего-то разозлился. Это я ещё даже не представлял, как он задирает подол ее платья и пробирается пальцами под трусики.

Отрываю кусок листа из тетради и черкаю несколько слов, прямо как в былые добрые времена.