Сижу в кабинете директора «Мосфильма» и, наступив себе на горло, униженно прошу товарища выполнить взятые обязательства. Ненавижу подобные ситуации. Хотя и в моём времени договора спокойно нарушались, но здесь – будто ушат холодной воды вылили. У нас французы скоро уезжают, а съёмки фактически остановились.

Ничего не предвещало беды, и на последнюю неделю у нас была запланирована работа в мосфильмовском павильоне «инфрамаски». Есть такая киношная технология – «блуждающая маска», так вот – в Союзе свой аналог. Если кратко, то это возможность, позволяющая совмещать актёров и другие объекты с произвольным фоном. Для этого требуется специальное оборудование. И в нормальном виде оно есть только на главной киностудии страны. К моему удивлению, советские киношники вообще были чуть ли не лидерами в этом направлении. Особенно отличился оператор Борис Громов, который в своё время изобрёл даже несколько способов подобных съёмок.

Но сейчас не про технологию. Она меня волнует по остаточному принципу. Нам откровенно ставят палки в колёса. Бедный Клушанцев, бросив все дела, две недели занимался подготовкой. Привёз макеты самолётов и прочие экспонаты. И тут вдруг за два дня до начала мне объявляют, что съёмки придётся перенести. Мол, павильон понадобится мосфильмовскому режиссёру. У них тоже график и планы, а мы подождём. Как же меня это взбесило. Ведь оппоненты прекрасно знают, что Демонжо прилетает на ограниченный срок.

Что прикажете делать? Опять бежать жаловаться Фурцевой? Глупо подключать тяжёлую артиллерию по любому поводу. Значит, надо договариваться. Плохо, что не смог помочь даже Бритиков. Путём долгих телефонных переговоров, когда меня откровенно футболили, удалось записаться на приём к большому начальнику.

– Алексей Анатольевич, не надо разговаривать со мной в подобном тоне. Это наш павильон, и мы решаем, как его использовать. Вам всё объяснили, но вы никак не можете успокоиться. И вообще, я мало связан с производственным процессом. Для этого есть мой заместитель, который через три дня возвращается из командировки. С ним всё и обсудите.

Сурин чуть ли не презрительно сморщил лицо и откинулся на спинку кресла. Ага, так я ему и поверил. И чего такого в моём тоне? Может, я должен упасть перед ним ниц и слёзно молить предоставить павильон? Есть такая черта у местных начальников. Слишком далеки они от народа, да и от линии партии постепенно отклоняются. Но я не гордый, для дела перетерплю любое отношение. Хотя нагнули меня капитально и на ровном месте. Ничего, надо только сделать правильные выводы.

В общем, после долгой игры словами, перешли к сути. Мосфильмовские режиссёры воспылали излишней страстью к некоторым нашим камерам, в первую очередь для воздушной съёмки. Были ещё какие-то приблуды, но это уже к Клушанцеву. Оказывается, на него выходили с предложением помочь в работе, но он отказался. И это вполне нормально. Мы сейчас просто живём своим проектом, и нет времени на остальное. Товарищам это не понравилось. А ещё их перевозбудило наличие у ТО цветной плёнки в неограниченном количестве. Это их мнение. Я-то прекрасно знаю, куда девать очень дефицитный продукт.

Плёнку я отказался отдавать наотрез. И документальные фильмы мы будем снимать именно в цвете, что никак не мог понять директор. Ведь в Союзе чуть ли не большинство фильмов снимается чёрно-белыми, и всех это устраивает. А я решил тратить столь ценный девайс на документальщину. Камерами же придётся поделиться. Не знаю, как будет оформляться материальная ответственность, переговорю с Капланом. Товарищи воспользовались ситуацией и нагло залезли в наши фонды. Хуже всего, что придётся делиться Клушанцевым. Хорошо, что хоть не потребовали предоставить им всё сразу. Будем согласовывать графики съёмок. Интересно, что подумал бы ди Лаурентис, узнав про столь наглый наезд? Хотя, у них там есть мафия, и итальянца сложно удивить разного рода рэкетом.

Выхожу на улицу, вдыхаю прохладный осенний воздух и поднимаю воротник пальто. Тоже проблема. Пора озаботиться гардеробом и купить более удобные вещи. А то порядком надоели все эти шарфы, меховые шапки и излишне тяжёлые пальто. Обувь – отдельная тема, и тоже требует обновления. Блата в лице Зои уже нет, поэтому потрачу часть сертификатов на «Берёзку». Мне наконец-то поступили выплаты за фильм, который на удивление тепло встретила европейская публика. Не знаю, сколько заработает «Госкино» – плевать. В любом случае, деньги государство потратит на какую-нибудь дурь. Лучше бы фонды киностудий обновили. Не хочу о грустном. Хотя моё состояние совсем недавно было близко к бешенству.

Иду по Мосфильмовской немного взвинченный, но начинаю постепенно успокаиваться. Смотрю на спешащих домой людей, и даже немного взгрустнулось. Им есть куда идти, где людей ждут близкие. У меня же, кроме рабочих отношений, здесь никого нет. Да и с жильём пока проблема. Субботние встречи с рыжиками дают небольшую отдушину, но затем снова приходит тоска. Как бы мне не забухать в подобном состоянии.

А ноги машинально несут меня к кафе, где мы ещё совсем недавно сидели с одной прагматичной студенткой. Хотя оно должно быть уже закрыто. Вдруг слышу девичий голос.

– Отпусти! И вообще, прекрати меня преследовать. Я всё давно тебе сказала.

Смотрю, как молодой парень хватает за руку вырывающуюся девушку. А голос-то я сразу узнал. Хотя в мешковатом пальто и большой сумкой через плечо незаметна её отличная фигура.

– Тебя же попросили отпустить и исчезнуть, – стараюсь говорить спокойно.

Самого же просто переполняет азарт и желание подраться. Минорное настроение куда-то сразу пропало. Зато хочется сунуть кому-то в морду. И это не обращая внимания на красотку, которою я сейчас спасу от рук хулигана. Прямо два в одном. Может, жизнь налаживается? Хулиган меня не разочаровал, и весьма грубо объяснил, куда я могу идти. Ещё и первый полез в драку.

Драться на гололёде и в моей нынешней одежде – то ещё сомнительное удовольствие. Но оказавшегося весьма хлипким парня я повалил на землю одним хорошим ударом. Подняться он не смог, так как для страховки получил ногой в живот. Довольный до невозможности, поворачиваюсь к девушке. Вот только не заметил я восторга в прекрасных зелёных глазах. Более того, события полетели совершенно по иному сценарию. Бац! Я получаю тяжёлой сумкой в лицо. Кирпичи у неё там, что ли? Бац! Бац! Отскакиваю от разошедшейся валькирии.

– Серёжа, с тобой всё хорошо? – девушка бросилась поднимать хулигана и заквохтала над ним, как наседка.

Меня ещё раз обожгли гневным взглядом. Красотка удостоверилась, что пристававший к ней парень в порядке, и выпалила гневную тираду.

– Зачем вы напали на несчастного человека? Я разобралась бы как-нибудь без вас. И вообще, чтобы я больше не видела вашей наглой морды. Поэт недоделанный, – девушка хотела сказать что-то ещё, но перевела внимание на стонущего Серёжу.

Смотрю вслед уходящей паре. Вот скажите мне, что у баб в голове? Он на неё напал, замахнулся на меня. Но вдруг хулиган превратился в принца, а я стою как оплёванный, и смотрю им вслед. Не везёт мне здесь с бабами. Положительно – сегодня надо напиться, а то крыша поедет. Но какая же она красивая!

Глава 2

– Дорогие товарищи, хочу ещё раз объяснить ситуацию с вашими письмами. Нам очень приятно, что передача пользуется огромной популярностью. Это оказалось для нас приятной неожиданностью. Но в данный момент мы просто физически не в состоянии ответить на все ваши письма. Коллектив в свободное время обрабатывает часть корреспонденции и отвечает на понравившиеся вопросы. Также мы, по возможности, озвучиваем ваши вопросы в эфире. Только прочитать все письма и телеграммы просто нереально.

У меня сегодня последний эфир на радио. Решил не перекладывать всё на Лаврову и отработать самому. Заодно объяснил причину ухода и свои дальнейшие планы. Ещё нужно окончательно убедиться, что моя креатура потянет программу.

Прямой эфир в течение полутора часов – достаточно сильная нагрузка. По крайней мере, меня она эмоционально выхолащивает. Понятно, что часть материала у нас информационного характера и ребята просто читают новости кинематографа. Но приходится и поработать, особенно в последние двадцать минут, когда у нас прямое общение со слушателями. С учётом того, что наша публика более образованна и интеллектуально развита, то частенько надо напрягать извилины.

К тому же народ начал жаловаться, что мы не отвечаем на их вопросы. Но обработать вал писем, который начался сразу после второго эфира, стало физически невозможно. Капитонова вообще взвыла. У неё корреспонденция приходит самыми настоящими мешками. С другой стороны, это отлично, что местная публика так погружена в кино и музыку. Только нанимать специально людей для ответа на письма – форменная глупость. Пока выкручиваемся, как можем.

Сегодняшний эфир веду совместно с Лавровой. Человек она понимающий, и не тянет одеяло на себя. Просто иногда вставляет свои реплики. Но на пару вопросов ответила очень уверенно и развёрнуто. Думал, что уже всё, и передача плавно подойдёт к концу. Ответим ещё на пару дежурных вопросов, и я переверну эту страницу своей жизни. Всё-таки быть ведущим – это не моё. Мне нравится поговорить о кинематографе или музыке, но желательно в узком кругу. Работа на огромную аудиторию, да ещё и в прямом эфире, когда можно ляпнуть что-то идеологически неверное, стала для меня обузой. Я привык, что труд должен приносить удовольствие. Здесь же ощущаешь себя как сапёр, который может совершить только одну ошибку. Местным гораздо проще – это их естественная среда обитания. Я же постоянно ловлю себя на мысли, что чужд этому миру. Потому и решил, что мне надо как можно дальше держаться от публичных выступлений.

Тем временем дежурный редактор делает нам знак, что есть ещё звонок от слушателя. Сосредотачиваюсь, как перед прыжком, в прямом эфире нельзя расслабляться. Заодно молюсь, чтобы не позвонили двое из наших постоянных слушателей. Не повезло.

– Здравствуйте, товарищи ведущие. Это Алевтина Котова из Н-ского дворца культуры. Я уже звонила вам на прошлой неделе. Товарищ Мещерский, у меня очередной вопрос. В интервью «Советской Культуре» вы упомянули про «новое направление» советского кинематографа. Только коснулись этого вскользь. Можете пояснить более детально, чем поэтико-живописное направление отличается от поэтико-документального? Почему фильм «Иваново детство» вы отнесли к первой категории, а например, «Заставу Ильича» ко второй?

Чувствую, что у меня начало дёргаться левое веко. Ещё и Лаврова смотрит на меня, а её глаза откровенно смеются. Ну-ну. Вот поработает хотя бы месяц, и я посмотрю, как она будет смеяться. Особенно когда ей зададут свои стандартные вопросы Алевтина Котова из дома культуры и её брат по разуму – пенсионер из Москвы, товарищ Анатолий Сидоров. Наша передача более лёгкого и развлекательного характера, чем «Кинопанорама». И общение с большинством зрителей, в массе своей, тоже ненапряжённое. Но всегда найдётся пара зануд, которые должны поумничать. Думаю, каждый в своей жизни встречал подобных персонажей. А меня достают целых двое. Ещё, мне кажется, что им доставляет удовольствие пытать ведущих вопросами, интересными только им одним. Эти двое ещё и редакцию письмами заваливают. Может, людям просто делать нечего, или это черта характера? Вот потому я бегу с радио, дабы как-нибудь им не нахамить.

Но делать нечего. Пришлось напрягать мозги и детально отвечать слушательнице. Я ещё и «заставу» плохо помню. Благо, времени до конца эфира осталось мало и мне удалось выкрутиться. Редактор даёт команду, и я с наслаждением снимаю наушники. Включается музыкальная заставка, и мы уступаем место новостникам. Лаврова уже откровенно смеётся, глядя на мой вид.

– Смейтесь, Татьяна, – произношу с максимальной ехидцей в голосе, – Это была только одна из наших въедливых слушательниц. Их как минимум двое, а может, больше. Представьте себе подобные вопросы. Чем новая волна отличается от авторского кино или нуара? И ведь зададут вопрос с максимальной подковыркой. Так что я, на вашем месте, срочно бы занялся матчастью.