– Мысли насчёт ТО давно меня посещают, – усмехнулся Ясный, – Только под крылышком комбината гораздо спокойнее. Здесь директор за нас горой, да и райком поддерживает – мы же, типа, поднимаем им все показатели по культурно-массовому сектору. Что касается одиночного плавания, то честно – боюсь. Я не такой бесстрашный и пробивной, как ты. Здесь ещё нехорошие разговоры пошли про наш славянский цикл, который звучал в «Руси изначальной». Мол, не стоит пропагандировать некоторые вещи.

– Ну-ка, давай подробнее, – я сразу превратился в сплошной слух.

Если вкратце, то некоторые товарищи из «Госконцерта» и специально приехавший дядечка в сером пиджаке, чья ведомственная принадлежность очевидна, попросили Гену постепенно убрать из репертуара «славянский цикл», который в моей реальности пела группа «Аркона». Говорили много и красиво, но свели все претензии к волне национализма, якобы прокатившегося по стране. Я бы это назвал пробуждением национального самосознания русского народа. После безумного успеха «Руси», в Союзе началась самая настоящая русомания. Выражалось это в увлечениях людей историей, культурой и песнями. Исторические кружки ломились от желающих больше узнать о своих предках. Дети на улицах играли в русичей и поганых хазар, сходясь, стенка на стенку, используя самодельные мечи и щиты.

Более того, подключились и взрослые. Уже в нескольких городах появились группы типа косплейщиков моего времени. Вот только, кроме изготовления оружия и потешных боёв – что сразу насторожило МВД – они вели разговоры о славе рода и деяниях предков. Всё вроде было чинно и благородно, по оружию сразу договаривались с милицией. Люди не дураки, и организовывали все сообщества под крышей ДК или своих предприятий, но идеологическая часть сразу привлекла внимание определённой конторы. А это совсем иной расклад, с учётом того, как номенклатура боится духовного возрождения русского народа. Ведь столько лет из него делали советских людей, параллельно, за счёт ресурсов РСФСР, обустраивали дикарские окраины и прочие нищие взморья бывшей империи.

– Это твоё дело, здесь я не советчик, – отвечаю Гене совершенно искренне, – Только учти, что ты достиг такой величины и влияния в стране, что просто так тебя не заткнёшь. Заодно, попробуй объяснить товарищам, что джин уже выбрался из бутылки. Чем больше они будут пытаться запретить песни или увлечения людей, тем сильнее станет обратная реакция. А затем всё это дело вообще трансформируется во что-то нехорошее, не имеющее никакого отношения к изначальной идее. Нет чтобы возглавить это подлинно народное явление – начать проводить культурно-этнографические экспедиции, организовать по стране концерты старинной русской музыки, взять под контроль работу исторических кружков – да много всего сразу приходит на ум. Но ведь дурачью от власти лишь бы всё запретить, как бы чего не случилось. Ещё и жопой надо шевелить, ответственность на себя брать и головой поработать. Вот этого они как раз не умеют и не любят. Поэтому решение должно остаться за тобой. Это твоя страна, твой народ – и если ты видишь в происходящем позитивное явление, то надо дать отпор мракобесам. В этом случае можешь рассчитывать на мою всестороннюю поддержку. Но и твой отказ подчиниться, я тоже пойму и не буду осуждать.

* * *

По дороге в Москву размышляю о непроходимой тупости советской номенклатуры. Ведь есть старый постулат: «Не можешь победить – возглавь». Против страны много лет ведётся откровенная идеологическая диверсия. Наверняка разведка сразу донесла до кремлёвских небожителей о планах Запада, вернее господина Даллеса^[2].

Что мы имеем в итоге? Вместо грамотной контрпропаганды и работы с населением – сплошная, насквозь лицемерная, агитка. Ответственные товарищи, обычно не разбирающиеся в теме, проводят митинги, собрания и уроки политинформации. Читают по бумажке всякую дурь, хорошенько сдобренную цитатами классиков марксизма-ленинизма, а народ усиленно делает вид, что слушает и внемлет. Далее пламенный оратор – обычно это бездарь из отдела культуры – едет на следующий объект. Народ же в своём кругу ржёт над очередным бредом, и продолжает далее разлагаться западной культурой.

Я один сделал для контрпропаганды больше, чем профильный отдел ЦК с его многочисленными отделами и тысячами сотрудников, вместе взятых. И дело не только в западной культуре, но и в продвижении идеи ЗОЖ. У меня даже грамоты есть от «Минобра» и «Минздрава». Мои плакаты и методички расходятся миллионами, имея бешеную популярность среди простых граждан. Ведь всё ещё не так плохо и даже со взрослыми людьми можно работать. Про молодёжь я вообще молчу. Из нынешнего поколения сами боги велели лепить созидателей и творцов. И они есть, только требуется более тонкий подход. Необходимо увлекать и поддерживать людей разнообразными инициативами.

Тема со «славянством» – просто находка. Даже в самых смелых мечтах я не мог предположить такого отклика от простого народа. Вернее, предпосылки уже были, после фильма о Рюриковичах. Но в «Руси» всё получилось динамично, наглядно и ещё под отличную музыку. Так кто мешает открывать исторические кружки при ДК, организовывать ансамбли и проводить фольклорные фестивали? Надо только дать людям как можно больше самостоятельности и не лезть с идеологией. Ведь можно добиться того, что часть населения отдаст предпочтение отечественной культуре, в том числе музыкальной. И это совершенно добровольно, без всякой агитации.

Надо будет ехать к Фурцевой. Ведь опять партократы извратят идею, и уничтожат хороший народный порыв. Помнится, на заре карьеры Екатерина Алексеевна не чуралась вникать в молодёжные движения и лично встречалась с его лидерами. Человек искренне хотел понять, чего не хватает советской молодёжи и какие действия должна предпринять власть, дабы не навредить.

А жена ещё издевается – мол, Мещерский балабол. Тут разрываешься на части и не знаешь за что хвататься. Вроде всё успокаивается и идёт по плану, как сразу вылезает новая напасть. Вот подгружу её через пару лет частью своих дел, и настанет мой черёд глумиться.

* * *

– В смысле – передвинуть дату, и ещё отдать бумагу? – я не сразу понял, о чём говорит Каплан.

По приезде на Горького я решил не подниматься к себе, а нормально отобедать в столовой при киностудии. Борщ, куриная котлета с пюре, витаминный салат и компот, обошлись мне в шестьдесят две копейки. И надо сказать, что такой едой не зазорно накормить какую-нибудь иностранную делегацию, а то тащим их сразу в «Прагу» или «Арарат». Заодно подобное потребление пищи сближает коллектив. В процессе стояния за раздаточным столом перекинешься парой слов со знакомыми и коллегами, услышишь новости и свежие сплетни. Народ увидит, что режиссёр с мировым именем не чурается обычной столовки и не требует себе особое меню, как давно практикуется в Райкоме и тем более Горкоме. Налицо самый настоящий социализм или демократия, кому как удобнее.

И вот я, весь такой сытый и почти довольный, располагаюсь в любимом кресле, как тут же прибегает наш завхоз. Сначала я подумал, что возникли какие-то накладки, связанные с переездом группы и её размещением в Белоруссии. Но из-за подобных мелочей Каплан давно меня не теребит. Общее совещание у нас через два дня, и вроде никаких проблем не предвидится. Значит, какой-то форс-мажор или опять разные райкомы с прочими партактивами кровь пьют. В принципе я оказался прав, но кровопийцы оказались рангом повыше.

Оказалось, что на нашу типографию замахнулись ни много ни мало, а руководители «Политиздата», это которое «Издательство политической литературы ЦК КПСС». Если кратко, то у товарищей произошла накладка – сломалась лучшая машина, а ещё одна находится на профилактике. А к осени необходимо сдать тираж какой-то жутко важной монографии, приуроченной к пятидесятипятилетию Революции. Люди сначала схватились за голову, поняв, что сроки горят, и такой тираж нужного качества в Союзе нигде не напечатать. Оптимальный вариант – разместить заказ у финнов, но это время и валюта, которую вряд ли выделят. И тут одни умник вспомнил, что некая полубуржуйская организация недавно получила новенький «Heidelberger». Ещё у неё нет недостатка в качественной о бумаге. Ну не откажут же эти проклятые нэпманы главной типографии ЦК? Они же не сумасшедшие.

– Нет! Я даже обсуждать не буду подобное предложение. У нас все тиражи готовы к печати, книги переведены, давно нарисованы иллюстрации и написаны примечания. Всё должно идти по плану, – с трудом сдерживая злость, отвечаю своему заму, – Израилич, ты же прекрасно знаешь мой ответ.

– Каюсь, предполагал подобное! – печально ответил Каплан и умоляюще посмотрел на меня, – Я даже был уверен, что ты принципиально откажешься ехать на переговоры на Миусскую площадь. Поэтому с трудом убедил товарища Полякова приехать к нам. Он прибудет примерно часа через полтора. Алексей, прошу, согласись, или хотя бы не иди на открытый конфликт. Это тот случай, когда нельзя показывать характер. Нас и так основательно прижали с некоторых пор. Мне всё тяжелее договариваться по элементарным вопросам.

– Угу. А ты не думал, что «Прогресс» банально доят, видя, какой у нас уровень обеспечения? Ещё и очередной кооперативный дом строим, на который рты раззявили разные паразиты, – отвечаю заму с усмешкой.

Некоторые высокопоставленные товарищи решили, что наше ТО слишком зажралось, и пора делиться. Несколько квартир пришлось отдать под очень тяжёлым давлением, но мы тогда поимели немало плюшек. Но это приняли за слабость, и начались разного рода крохоборские заходы на предмет поделиться импортными холодильниками, телевизорами и кондиционерами, что изрядно бесит. Вот и сегодняшний товарищ точно ничего не получит. Хотя, я слышал от коллег о нём немало хорошего.

* * *

Зам главы «Политиздата» не стал рассусоливать, а сразу приступил к делу. Естественно, мы сначала поручкались, товарищ попросил кофе и некоторое время, явно с завистью, рассматривал мой кабинет, обставленный в стиле хайтек. А посмотреть был на что! Я тут не стал мелочиться, заказав себе и руководству ТО новую обстановку в Швеции. Пришлось делать небольшую коррекцию и докупать ещё один комплект, так как мадам Капитонова жутко обиделась и чуть не объявила мне войну. С трудом удалось убедить её закопать томагавк. Всё потому, что подобного оформления кабинетов нет даже у товарища Брежнева, вот и гость малость впал в прострацию.

Далее, как ни в чём небывало, Александр Прокофьевич приступил к ознакомлению меня с техническим заданием, будто я его подчинённый. То есть, мы должны предоставить свои мощности с такого-то числа, обеспечить бесперебойное снабжение бумагой и успеть отпечатать тираж к нужному сроку. При этом вопрос расходных материалов и оплаты труда товарищ упомянул вскользь. Мол, затраты на бумагу будут компенсированы, а рабочие получат деньги по расценкам «Политиздата». Естественно, что все переработки будут возмещены в соответствии с действующим законодательством СССР.

От подобной наглости я маленько обомлел. Сначала подумал, что товарищ попробует договориться и обсудит реальные условия. Но он пришёл приказывать, а не обращать внимания на наши сложности. Поэтому я ответил ему, одним словом.

– Это невозможно!

– Что, простите? – некрасивое лицо функционера сморщилось, будто он съел лимон.

Поляков вообще не классический такой партиец с прогнившими мозгами и тремя классами образования. Товарищ закончил филфак МГУ, имеет много научных работ, в том числе «Атеистический словарь» и «Философскую энциклопедию». Но это не отменяет откровенного хамства и неуважения к нашей организации. Так как я демонстративно молчал, то товарищ начал медленно наливаться краской. Его резкие черты лица обострились ещё сильнее, а голос стал максимально сух.

– Вы понимаете, что подобный отказ сродни идеологической диверсии? Можно даже назвать это враждебным действием в отношении Советского Союза! – видя, что его пафосная тирада не возымела действия, собеседник начал нагнетать, – Это дело государственной важности! Речь идёт о произведении, посвящённом годовщине Революции. Партия не простит вам подобного фрондёрства, товарищ Мещерский! Вы и так позволяете себе слишком много, но всему есть свой предел.