Но такое положение – это не только честь, но и большая ответственность. Каждая старшая жена в этом племени играет большую общественную роль, помогая своему мужу в том, в чем она разбирается лучше всего. Леди Ляля – адъютант своего супруга и его правая рука. Как я уже говорила, она очень умна. Леди Алуанна является первым помощником Сергия ап Петра на корабле и старшей над всеми матросками, независимо от того, к какой семье они принадлежат. Леди Фэра, как сказал наш друг Виктор, заведует яслями для малышей. Так как все женщины в племени Огня заняты общественным трудом, то детей, уже отнятых от груди, каждое утро относят в специальное место, где под руководством леди Фэры с ними занимаются специально подобранные девушки. Леди Марина, с которой я только что вежливо раскланялась (не узнать ее по описанию было невозможно), заведует местом общего приготовления пищи, а еще выполняет обязанности главного лекаря. Леди Люсия, которая вместе со своим мужем осталась там, на Берегу Нерожденных Душ, считается вторым лекарем, сопровождающим князя в его походах. Леди Лизавета заведует швейной мастерской, а леди Ольга руководит ткачихами. Мне тоже предстоит решить, чем я займусь, став женой князя Сергия ап Петра, но прежде мне нужен совет отца Бонифация.

В растерянности я оглянулась по сторонам, но капеллан клана Рохан при посредстве нашего друга Виктора был занят разговором с Сергием ап Петром и другими здешними лордами. А леди Фэра все зовет меня проследовать за ней, и мне неудобно заставлять ее ждать. Я разрываюсь между двумя своими побуждениями и, наконец, решаюсь. Подозвав к себе Шайлих, я прошу передать отцу Бонифацию мою просьбу о встрече при первой же возможности, как только он станет свободен от истинно мужских дел, поскольку я очень нуждаюсь в его совете.

– Мама, – растерянно спросила моя дочь, – неужели ты все-таки решила выйти замуж за этого князя Сергия ап Петра? А как же мы с Эмрисом? Я все же надеюсь, что он излечится от этой своей дури и снова станет моим любимым старшим братом.

– Ваше положение, – ответила я, – не изменится ни при каких обстоятельствах. Ты помнишь, что говорил наш друг Виктор по поводу местных обычаев? По местным законам вы уже совсем взрослые. Кстати, самому Виктору столько же лет, сколько и Эмрису, но ты сравни своего брата со своим женихом, который уже совсем взрослый муж, пользующийся всемерным доверием своего князя и…

– … имеющий целых трех жен, – подхватила Шайлих, – а Эмрис со своей дурной головой не может отвечать даже сам за себя. Я об этом знаю, мама, но ведь речь шла не о нас, а о тебе…

– Вот именно что обо мне, – ответила я. – Это мне предстоит решать, выйти мне замуж еще один раз или хранить траур по вашему отцу до конца своих дней. Я не раба вам, дети мои, и ничем вам не обязана, а посему намерена решить, принимать мне предложение (которое, может быть, и не воспоследует) или же нет.

Тогда же, первая пристань у Большого Дома, коч «Отважный».

Сергей Петрович Грубин, духовный лидер, вождь и учитель племени Огня.

Первое экспресс-совещание по самым животрепещущим вопросам нашей действительности я открыл прямо на борту «Отважного», ибо встречать нас прибыл, как говорится, весь бомонд, включая деда Антона. Наш директор кирпичного завода и главный металлург вместе с супругой, против всякого ожидания, прибыл не вместе с Андреем на УАЗе, а на одноосной одноколке с тентом из крапивной ткани, в которую была запряжена кобыла по кличке Маруся, отловленная нами прошлой зимой во время Большой охоты. Внешне агрегат немного напоминал колесницы древних египтян и всяких там ассирийцев, только был развернут наоборот, ибо его пассажиры не стояли на площадке за ограждением, а с удобством сидели в креслах, демонтированных с французского автобуса.

Помимо всего прочего, из самого факта существования этого агрегата можно было сделать вывод, что Валере все же удалось решить на местном оборудовании задачу производства цельных гнутых ободьев для деревянных колес со спицами. Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это не так: обода колес на бричке деда Антона оказались не цельногнутыми, а косяковыми^[10]. Такое колесо, конечно, проще в изготовлении, но оно тяжелее цельногнутого и не такое прочное. Однако, как говорится, дорога ложка к обеду, а «изобретение» сборного колеса (точнее, способа производства этого девайса из местных материалов) – большой шаг в развитии местной цивилизации. Цельноспиловые колеса тачек – это все же ужасный примитив. Я дал себе слово чуть позже поговорить с Валерой и разобраться с использованной им конструкцией.

Итак, с прибытием деда Антона и Витальевны Совет Вождей в узком составе оказался в сборе и можно было приступать к раздаче подарков, тем более что моих товарищей и так уже изрядно заинтриговало присутствие на нашем корабле людей явно не первобытного вида. Известие о том, что в конечной точке маршрута нас ожидала группа британских кельтов седьмого века, бежавших от набега немирных саксов и в итоге прибежавшая к нашему началу начал, заставило коллег-вождей определенным образом напрячься, а личность отца Бонифация, представленного собственной персоной, и вовсе привела их в состояние вопросительного недоумения. Мол, а зачем этот персонаж вообще нужен в нашей песочнице? И хоть никто не нарушал никаких правил приличия, не ругался и не размахивал руками, мне пришлось успокоить начинающиеся волнения заявлением, что никакого слома сложившейся идеологической системы не будет.

– Отче не фанатик, – сказал я, – и понимает, что мы сейчас находимся во временах гораздо более древних, чем официальная христианская дата^[11] сотворения мира. Поэтому большая часть христианского Писания, за исключением Книги Бытия, утратила свою силу, так как описанные там события еще не произошли, а Писание Шестого Дня Творения еще предстоит создать. Может получиться классическая ситуация, в которой обычно оказываются добрые люди, приносящие просвещение в темные человеческие массы и забывающие, что помимо просвещения требуются еще и твердые нравственные основы, а также вера в то, что жизнь имеет смысл, выходящий за рамки удовлетворения первичных потребностей тела. Отец Бонифаций сказал, что человек без веры превращается сначала в зверя, потом в беса, и я с ним согласен. Двоих, точнее, троих, таких бесов в человеческом обличье нам уже пришлось истребить из состава своего общества, и я не хочу, чтобы в таких бесов превратились наши потомки.

– Так что же, – спросил дед Антон, – все, что мы делали, получается зря?

– Да нет, не зря, – ответил я, – мы все делали правильно, но недорабатывали по части духовного развития. Я давал нашим девочкам все что мог – и своими проповедями-притчами, и личным примером, но думаю, что этого было недостаточно и, как бы это сказать, фрагментарно и факультативно. Я же все-таки не специалист-миссионер, а любитель. Выше головы не прыгну. Нашему племени, – точнее, народу, – необходимо целостное мировоззрение, которые полностью объясняли бы существующую картину мира и побуждало бы общество и дальше двигаться по пути технического и духовного развития, невзирая на нашу неизбежную кончину.

Виктор Легран, который как мог переводил мои слова на латынь, вдруг поднял руку, призывая ко вниманию. Отец Бонифаций заговорил – и его слова оказались воистину важными.

– Когда на землю прийти Христос, – перевел Виктор, – человек был поражен множество духовный недуг, который мы называть грех. Алчность, честолюбие, гордыня, зависть, свирепство и похоть терзать его душу, не давать достичь, как это будет по-русски, перфексион…

– Совершенство, – подсказала Витальевна.

С тех пор как стало понятно, что новоприбывший священник не собирается внедрять тут средневековый взгляд на гигиену как на препятствие к спасению души, она успокоилась и слушала эту импровизированную проповедь с величайшим вниманием.

– О да, – сказал Виктор Легран, – совершенство. Христос прийти лечить тот грех, но получиться плохо, потому что болезнь быть очень старый. Тут такой не быть. Грех еще нет. Есть голод, который делать человек людоед или разбойник. Клан Волк не брать еда больше, чем может есть, а если сам охота хорош, он грабить нет. Племя Огня голод нет, алчность нет, честолюбие нет, гордыня нет, зависть нет, свирепство нет, и похоть тоже нет. Когда месье Андре убивать враг, он не делать это ради сам смерть, и не делать это самый страшный способ, а когда ваш голый мужчин и женщин купаться в реке там нет похоть, месье Бонифаций специально смотреть. Он видеть – никто не хотеть чужой жена. Красиво есть, любовь есть, похоть – нет!

– Хорошо, Виктор, – сказал Андрей, – мы тебя поняли. Теперь спроси у этого падре Бонифация: у него есть какие-нибудь конкретные предложения или только благие пожелания?

– Да, есть, – перевел Виктор, – он хотеть смотреть наше племя, чтобы пытаться понять. Все понять, как мы жить, во что верить и что сделать так, чтобы грех тут не появляться. Ведь если начать бороться с грех, который нет, так он обязательно и появится. Когда он понять, то говорить с вам, и мы все решить, быть или не быть.

– Очень хорошо, – сказал Андрей, – спасибо за перевод, Виктор. У кого есть какие мнения?

– Тут кое-кто заметил, – сказала Витальевна, – что когда с нами нет Петровича, из церемоний и всего прочего исчезает какой-то неуловимый объединяющий нас дух. Ты уж извини, Андрей, но из тебя исполняющий обязанности шамана примерно как из меня прима-балерина. Так что я только за. Душа – достаточно тонкая материя для того, чтобы ей занимались профессионалы. Мы же все по происхождению христиане, даже кодекс строителей коммунизма берет начало в десяти заповедях, и единственное, что нас в нем не устраивает – фанатизм некоторых деятелей, желающих быть святее самого Творца.

Мы с дедом Антоном переглянулись и кивнули, и тогда Андрей сказал:

– Предлагаю общим решением совета вождей одобрить такой подход и возложить ответственность за данные действия на товарища Грубина. Сроку падре Бонифацию – ровно до осеннего равноденствия, ибо к тому времени, когда осенью начнется ход лосося, надо будет уже начать проповедь. Или не начинать; но это зависит от того, как сложатся обстоятельства.

Мы подумали и дружно подняли руки, после чего вопрос был решен. Демократия же, ептить, причем с эпитетом «военная».

Но на этом разговор не закончился, ибо весь изюм был впереди. Когда компания уже собралась расходиться, (то есть разъезжаться) по рабочим местам, я попросил их всех задержаться еще немного и торжественно возгласил: «Черный ящик в студию!». Ну чисто Якубович, когда он дает победителю выбор между миллионом рублей и котом в мешке. А ящики и тащить никуда не надо. Еще когда мы были на подходе, их извлекли из трюма и аккуратно складировали под полубаком, для пущей незаметности задрапировав брезентом. И вот появляются Вауле-Валя и Орите-Оля и сдергивают эту драпировку, обнажая покрашенные оливково-зеленой краской ящики типа «от мала до велика», с натугой берут один из них и тащат под ноги всей честной компании. Отвинчиваются заранее отпущенные и смазанные барашковые гайки, снимается крышка – и глазам Совета Вождей предстают пять помповых дробовиков в армейском исполнении времен первой мировой войны. Но на этом шоу не заканчивается. Мои жены тащат еще один ящик, в котором обнаруживаются пять винтовок Спрингфилда образца третьего дробь шестого (под патрон с остроконечной пулей) года. За ним вытаскивают ящик с двумя пулеметами Льюиса и ящик с разобранным станковым пулеметом Браунинга (прихватил для полноты картины). Следом появляются два ящика поменьше: один с автоматическими пистолетами, другой с револьверами Кольта (впрочем, под один и тот же патрон). И в самом конце публике демонстрируют ящик с американскими гранатами, внешне похожими на лимонки, и ящики с патронами всех трех типов. Внутри каждого ящика один из двух цинков был заранее вскрыт для демонстрации публике смертоносного содержимого. Ну прямо какая-то оружейная выставка на выезде…

Товарищ старший прапорщик запаса, главный бенефициар всего этого мероприятия, сначала непонимающе смотрит на представленное его очам богатство, потом, коротко и емко выразив свои эмоции, при всеобщем молчании спрашивает низким голосом:

– Откуда все это, Петрович?