– Да ваше величество, – отдал я ей письмо, – как я уже говорил, граф чрезвычайно амбициозный человек. Думаю, что нам обязательно нужно этим воспользоваться, формально оставшись при этом в стороне. Мы выскажем ему свою поддержку на выборах, он станет королем и признает независимость Курляндского герцогства. А потом он пойдет освобождать Поморье, оккупированное пруссаками. Один он, конечно, не сможет им противостоять, но мы можем тайно помочь ему оружием и боеприпасами, а также отправить к нему инкогнито командующим армией графа Суворова, который, в том мире умудрялся бить любого численно превосходящего противника. И если все получится и Потоцкий, с нашей помощью, вернет себе Поморье, а может и заберет всю Восточную Пруссию, то мы взамен заберем у него земли восточнее Западной Двины и Березины. В итоге получим на западной границе союзное государство и ослабим Берлин, который должен был закончиться, как великое государство, уже по итогам Семилетней войны, а также заложим между Польшей и Пруссией вечный камень раздора!

– Хорошо Иван Николаевич, – ответила Екатерина, обдумав мое предложение, – действуйте. Напишите графу Потоцкому письмо, чтобы он понял, что это именно вы, и договоритесь с ним о встрече на границе, например в районе Смоленска. При личной встрече все и обговорите. А я пока вызову Суворова в столицу и отпишу Репнину чтобы не вмешивался. Вы хотели задать какой-то вопрос?

– Да ваше величество, вы чрезвычайно проницательны. Мой заместитель Ростислав Альбертович Чернов сообщает в письме, что освоение дикого поля идет чрезвычайно активно, началась добыча угля, город Донецк растет, но на данный момент не хватает оборотных средств, тысяч пятьдесят рублей!

– Знаю о ваших успехах, Григорий Александрович писал мне. Ваши дела на пользу государства стоят столько, что пятьдесят тысяч сущие копейки супротив этого. Возьмете у Ивана Перфильевича из моей личной казны, это вам премия за Галицию. Кстати, что там с вашими поисками золота? – неожиданно спросила Екатерина.

– Виноват ваше величество, вызов на Совет был столь неожиданным, что совсем вылетело из головы, – удивился я ее памяти, – вчера, вместе с Григорием Александровичем прибыл Емельян Пугачев и привез около пуда золотого песка, намытого в уральских реках. Какое качество у золота я не знаю, не разбираюсь в этом. Сдадим в казначейство, там оценят. Но самое главное, что золото в реках есть, а значит нужно организовывать эту работу и идти дальше, на Алтай, на Енисей и Витим!

– Порадовали Иван Николаевич, порадовали. Князь Вяземский займется этим! – завершила разговор Екатерина.

Поняв, что аудиенция закончена, я решил поинтересоваться про Софию:

– Ваше величество, разрешите еще один вопрос, а где сейчас ваша очаровательная кузина?

– Как где, – удивилась Екатерина, – убыла к себе в аббатство!

– Вот как, а я хотел обсудить с ней некоторые вопросы по Швеции! – расстроенно ляпнул я первое пришедшее в голову.

– Принцесса должна быть вне подозрений, она и так пробыла здесь непозволительно долго, да и от таких молодцев, как вы, девиц надо держать подальше, а то понаделаете глупостей. Только не говорите граф, что не замышляли ничего такого. Знаю я вас молодежь! – погрозила мне пальчиком императрица.

Глава 4

Одновременно расстроенный, что не удалось увидеть причину своих переживаний, и обрадованный, что не пришлось объясняться и можно спокойно делать свои дела, я вышел из Тронного зала и направился к Елагину. Потемкина нигде не было, но судя по тому, что Григория Орлова задвинули, а Потемкин оказался в числе членов Совета, да еще и Екатерина поменяла свою позицию по крепостному праву, теперь у них точно все срослось, как надо! Конечно, глупо было бы рассчитывать, что она возьмет и сразу отменит крепостное право. Ведь одаривание землями и крепостными было основной формой поощрения дворян. Но и то, что она совершила своим указом, было похоже на переворот. Все же наши беседы с Потемкиным не пропали даром.

У Елагина я получил пятьдесят тысяч ассигнациями и написал Потоцкому письмо, в котором упомянул про его приглашение в Станислав и предложил встретиться для обсуждения того, о чем он мечтал, через три недели на границе в районе Смоленска, оставив его Ивану Перфильевичу для отправки. Разрешение императрицы на использование дворца в Москве было получено еще раньше, значит можно было начинать подготовку группы.

Вернувшись в особняк Потемкина, я застал просто идиллическую картину. Добрый сидел облепленный старшими детьми Марии и аккуратно качая на руках почти годовалого Наполеончика внимательно слушал Марию, которая делала домашние дела и что-то увлеченно рассказывала. А что, подумал я, это был бы неплохой вариант, не будет же красивая молодая женщина теперь одна до конца своих дней. Я, конечно, материально позабочусь обо всех, но и личное счастье тоже не последнее дело.

Вырвав Доброго из семейной идиллии и позвав Пугачева, мы прошли в кабинет, чтобы определиться с планом действий, но перед этим я кратко проинформировал соратников о судьбоносном совещании:

– Слушайте сюда мужики, сегодня императрица провела совещание, которое перетряхнет всю жизнь в империи, – заставил я напрячься собеседников, – да не очкуйте, надеюсь в хорошем смысле этого слова. Вышел высочайший указ о сокращении барщины до трех дней, запрете продажи крестьян без земли, запрете телесных наказаний и много там еще других послаблений. Вот видишь Емельян Иванович, не пропала даром наша работа. Я же говорил, добьёмся улучшения жизни простых людей без войны и бунта!

– Слава тебе господи! – перекрестился Пугачев, – Услышал наши молитвы. И правда тебя бог послал к нам Иван Николаевич!

– Да, новости хорошие командир! – тоже перекрестился Добрый, – А ну, как помещики начнут воду мутить? Им ведь это не в жилу будет!

– Ну, думаю Екатерина им быстро рога пообломает, а мы поможем, если надо будет. Ладно, давайте к делу, – сменил я тему разговора, – Я сейчас пишу письмо Гному с указанием собрать группу и в полной выкладке срочно отправить в Москву, а Ефрема, Архипа с детьми и кухарку Марфу отправить в Питер с вещами. Вы забираете деньги для Гнома и через неделю выезжаете в Москву. Вот разрешение на использование дворца для тренировок и поручение командиру полка оказать нам полное содействие, – отдал я Доброму бумаги, полученные у Елагина, – в Москве готовите дворец для тренировок и встречаете группу. После их прибытия, отправляете две тройки с деньгами к Гному. Пять тысяч оставите на премии бойцам и приступаете к тренировкам. Как получаете от меня сигнал, выдвигаетесь в Питер, а я пока с поляками разберусь!

***

Двенадцатого января 1771 года, встретив в пути Рождество и Новый год, мы вместе с отдохнувшим в краткосрочном отпуске Вейсманом были на русско-польской границе в пограничном селе Гусино, недалеко от Смоленска, а еще через пять дней там появился Потоцкий, развернувший большой лагерь и пригласивший нас на переговоры в свой шатер.

– Желаю здравствовать господа, располагайтесь! – предложил нам присесть Потоцкий.

– Вам того же граф, – ответил я, присаживаясь в походное кресло, – с господином Вейсманом вы уже знакомы, а я имею честь представиться вам повторно, граф Иван Николаевич Кетлер-Крымский!

Потоцкий присутствовал на переговорах один, но я не стал отправлять Вейсмана. Он парень толковый и мне без такого помощника в будущем никуда. Вот и пусть опыта набирается.

– Кетлер, Кетлер, – проговорил вслух Потоцкий, пытаясь что-то вспомнить, – Если мне не изменяет память династия Кетлеров правила в Курляндии, но она же прервалась!

Я молчал, ожидая уточняющего вопроса и не желая первым начинать доказывать свою правоту.

Поняв свою ошибку, Потоцкий сдал немного назад:

– Прошу меня извинить граф, что на мгновение усомнился в ваших словах. Очень уж неожиданно все это. Уверен, что у вас есть все основания называться Кетлером!

– С кем не бывает граф. Зато я могу вас поздравить, у вас прекрасная память. Как раз по этому вопросу у меня есть к вам предложение от ее величества императрицы Екатерины Второй! – я протянул ему верительную грамоту, подписанную императрицей.

– Я вас внимательно слушаю! – ответил он, прочтя грамоту.

– Учитывая, что у вас сейчас самая боеспособная армия в Польше, шансы стать королем у вас есть, но небольшие. Поддержка русского государя в этом деле гарантированно склонит чашу весов в вашу пользу. Вы в ответ освободите Курляндское герцогство от вассальной клятвы и признаете его независимым государством! – сделал я паузу, давая Потоцкому проявить свои аналитические способности.

– А вы граф станете герцогом Курляндским, браво! – похлопал он в ладоши, – Учитывая, что я ваш должник за Галицию, это самое меньшее, чем я могу вас отблагодарить. У нас есть поговорка «Potrzebny jak dziura w moście», что в переводе на русский означает «Нужен как дыра в мосту». Очень эти слова подходят для Курляндии!

– Браво будущему королю Польши! – похлопал я в ответ, – Но это только цветочки, как говорят на Руси, а ягодки то повкуснее будут. Вы ведь пойдете возвращать Поморье?

– Конечно граф, без контроля над побережьем мы всегда будем во власти пруссаков! – ударил он кулаком по ладони.

– Хорошо, предложение ее величества таково. Мы помогаем вам оружием и огненным припасом, а также направляем вам инкогнито графа Суворова, с которым вы имели честь встречаться. Не буду говорить откуда у меня такая уверенность, но я гарантирую, что он разобьет армию Фридриха. Думаю, что будучи королем вы сможете собрать для него армию и обеспечить в ней дисциплину. После того, как вы передвинете границу на западе и заберете себе Восточную Пруссию, мы передвинем границу на востоке. Польша уступит России земли с преимущественно православным населением восточнее линии Динабург, Бобруйск, Житомир. По моему прекрасное предложение! – развел я руки.

– А как же князь Репнин, он так и будет присутствовать на заседаниях сейма и диктовать волю императрицы Екатерины? – спросил расслаблено откинувшись в кресле, видимо, уже принявший решение Потоцкий.

– Зачем нам это будет нужно? – начал я рассуждать вслух, – Если на западной границе у нас будет дружественное государство с сильной королевской властью, в котором не притесняют православных?

Потоцкий позвонил в колокольчик и через мгновение появился человек, принесший бумагу и чернила. Закончив написание документа, он накапал сургуча и приложил к нему большую металлическую печать:

– Вот признание вас герцогом Курляндии и освобождение от вассальной клятвы, осталось только дату нужную поставить! – передал он мне документ заверенный королевской печатью, – Если я стану королем, я свою часть договора выполнил, если нет, то это останется просто бумажкой!

– Благодарю граф, вы сэкономили мне уйму времени своим воистину королевским решением! – передал я бумагу Вейсману.

– А теперь предлагаю немного промочить горло. Думаю господа, сегодня нам есть за что выпить! – опять позвонил в колокольчик Потоцкий.

В столицу мы вернулись в конце января. Екатерина, как и я, оказалась весьма довольна результатом переговоров и тут же отправила князю Репнину поручение о поддержке Потоцкого на выборах короля Польши. Дело оставалось за малым, претворить наши планы в жизнь.

***

– Здравствуйте Александр Васильевич! – поздоровался я с Суворовым, прибывшим в столицу в середине февраля, стоя в приемной перед кабинетом императрицы.

– Здравствуйте Иван Николаевич! – ответил он на приветствие и хитро прищурив правый глаз спросил, – Чую я, что без вас в этом вызове к государыне матушке не обошлось. Никак новую каверзу для супостата удумали?

– В корень зрите Александр Васильевич! – усмехнулся я и пошел к открывшейся двери кабинета Екатерины.

Поприветствовав императрицу, мы встали недалеко от стола, за которым она работала с документами.

– Александр Васильевич, у меня для вас поручение, которое может показаться вам немного неожиданным, – начала разговор Екатерина, – вы прекрасно били конфедератов, но теперь вам будет необходимо превратить разрозненные отряды поляков в войско и дать бой Фридриху. Как думаете, получится?

– Думаю ваше величество, что получится! – почти не раздумывая ответил Суворов, – Поодиночке поляки воины справные, особливо в кавалерии, только им всегда дисциплины не достает. Ежели кто сможет гордыню их прижать к ногтю, то тогда побьем хоть пруссака, хоть шведа!

– Вот и отлично, а с их гордыней новый король разберется, – встала из-за стола императрица, – вы, кажется, знакомы с графом Потоцким. Вот он и станет скоро королем польским. Иван Николаевич, у вас будет, что добавить?