Привлекла не тем, что с неё открывался изумительный вид на раскинувшуюся на восход заводь, в которой царили крокодилы. Не тем, что в восходящем солнце мелкая рябь речных волн буквально завораживала ту часть меня, что была Одыром. А сугубо с прагматической точки зрения привлекла. Многие века в реку падали деревья, сучья, ветки. Это происходит на любой реке, по берегам которой растет лес. И не важно, в джунглях эта река протекает, в субтропиках или в тундре. Деревья стареют и падают или их валит ветер, иногда ураганы или землетрясения. Это закономерность – когда дерево падет в воду. Так же, согласно законам природы, это дерево после падения в реку будет сносить течением. Полуостров оказался самой настоящей ловушкой для такой древесины. Веками течение наносило на его восточный берег упавшие стволы и ветки. И в итоге образовался самый настоящий завал гигантских размеров. Дров тут было, мягко говоря, много. Стволы тут копились столетиями, многие высохли до состояния трухи, но было много и тех, что заморились и стали твердыми как камень. Природный древесный склад. Правда тут за рекой нескончаемый запас дров в виде африканской сельвы, но сухое дерево прямо под рукой – это было неплохое подспорье.

Если бы на холме была еще и пещера, то идеальнее места было бы не найти. Впрочем, и то, что никаких пещер не обнаружилось, не сильно испортило моё впечатление от осмотра. Все же почти квадратный километр недоступного для хищников открытого пространства, это точно немало. А крышу над головой сделать можно, были бы руки и голова на плечах.

Облазил весь холм, но кроме многочисленных нор «сусликов» больше ничего примечательного не нашел. По окончанию осмотра побрел смотреть, как справляются мои подопечные с теми заданиям, что я им выделил. Сразу пришлось отвесить пару тумаков, не сильных, а скорее профилактических, и немного покричать на Бры, она была старшая по яслям. Сделал я это потому, что дети копошились почти у самого обрыва. Пришлось брать руководство в свои руки и переносить всех детей ближе к кустарнику, там они не сломают шею, упав с песчаного откоса.

Затем посмотрел, как идет сортировка еды. И тихо ужаснулся. Нет, Одыр был прав, люди в это время умели плести корзины. Только вот эти корзины, да, конечно, они и правда были сплетены и даже чем-то, правда сильно отдаленно, корзины и напоминали. Но, это был такой примитивизм, с такими щелями и дырами, что… Что сортировка продолжаться могла до ночи. Так как из этих корзин все вываливалось, а не смея меня ослушаться, женщины поднимали рассыпанное и вновь складывали в дырявые корзины. А так как НЕ дырявых корзин вообще не было, то даже плотно проложенные по днищу и стенкам листья не всегда спасали положение.

Взяв в руки одну из корзин и приглядевшись, как их делают женщины, в раздражении бросил этот «шедевр» на землю, подобрал одно из лежащих в общей куче каменных рубил и направился к кустарнику. И пусть я плел корзины в глубоком детстве, под присмотром бабушки, но кое-что запомнил! Если быть честным, я сделал своими руками всего одну корзину до этого момента. Дед у меня был заядлым грибником и с помощью бабули, которая меня научила плести, я сплел на день рождения ему сей необходимый грибникам предмет.

Одно я не учел. Тогда, в том времени, у меня был и железный топор, и стальной нож, сейчас же все это заменяло грубое каменное рубило. Оно представляло собой речную гальку размером с кулак, которую раскололи, чтобы получить острую кромку, а потом еще немного обработали, сделав несколько мелких сколов, чтобы получить подобие лезвия. То, что я видел в музее палеонтологии, в который любил ходить, когда мне было лет четырнадцать, все те каменные орудия были как космические челноки в сравнении с деревянной телегой, по сравнению с тем, что я держал сейчас в руках. Так что банальная заготовка веток на корзину и изготовление лыка, заняло у меня больше трех часов времени! Конечно, по уму надо было потом приготовить эти прутья, замочить их, выпарить. Но на первое время и сырых заготовок хватит. Корзинка из них не прослужит десятки лет, но мне такой срок сейчас и без надобности.

Собрал вокруг себя тех, кто заведовал припасами. Долго объяснял, что я от них хочу. И мне удалось добиться понимания, не прибегая ни к крику, ни к тумакам – это был несомненный прогресс, даже несмотря на то, что большинство объяснений я выражал жестами. За три часа я заготовил достаточно прутьев, чтобы включить в процесс обучения всех четверых работниц. Сперва попытался объяснять, что я делаю и почему делаю именно так. Но быстро понял, что вместо того, чтобы пытаться донести до древних смысл: «сперва берем длинные и толстые прутья, так как они нужны для каркаса, который будет служить центром приложения…» и т. д. Когда нет и половины нужных слов, да и понимания нет в глазах слушательниц. Так что я быстро перешел на простое: «делай в точности, что и я». И процесс пошел! Да еще как! Эти женщины привыкли и умели работать руками, это не домохозяйки двадцать первого века! Да, они могли не понимать многого, но вот в точности повторить действие, с этим они справлялись великолепно. Через два часа племя имело целых пять почти современного вида корзин, только без ручек. Конечно, несмотря на все таланты древних, корзина, сделанная моими руками, сильно отличалась по качеству от поделок женщин, но, по сути, они справились! Надо будет, конечно, закрепить полученный результат, научить их самих и заготавливать лозу, и потом её обрабатывать. Но сам факт, что что-то из мира моего времени я сейчас держу руках, придало мне веру, что все может получиться!

За эти столь длинные сутки, меня не раз посещала мысль о том, что надо толкать технологический прогресс. Но даже в этих, весьма умозрительных и сказочных перспективах я не думал, что первым опытом прогрессорства станут плетеные корзины! А ведь одни они – уже огромный позитив в развитии цивилизации. Нет, не сами корзины, а то, что можно, например, на их основе соорудить заплечный короб! А это значительно увеличит переносимый человеком груз. Всего-то надо форму плетения поменять да кожаные ремни приделать!

Сверкая радостной, во все зубы, улыбкой, подошел к тем, кто разделывал крокодила. И был изрядно шокирован. Я думал, что на его разделку с помощью каменных скребков потребуется как минимум весь световой день^[6]. А на деле рептилия была уже разделана! Мясо было аккуратно разложено на широких пальмовых листьях. Кишки и прочая требуха свалены отдельно, причем тоже разделены на съедобное, по мнению раздельщиков, и несъедобное. Сейчас все занимались чисткой шкуры, скребками очищая её.

Сильно пожалел, что не участвовал в процессе. Кровь крокодила мне бы пригодилась, в ней много соли, и она могла послужить природным консервантом. Впрочем, тары, способной её хранить, у нас не было, так что потеря невелика! Да и с костями местные жители поступали просто, они их выкидывали. Они не понимали ценности крокодиловой кости! Пришлось отозвать в сторону парней и объяснить им, что я хочу видеть все кости крокодила, от зубов до хрящей кончика хвоста вычищенными до блеска. Даже если эта работа займет день сегодняшний и еще несколько последующих. Зубы, кости и даже хрящи, всему найдется применение! Посмотрел, как женщины скоблят кожу и только довольно поцокал языком, я в этом не понимал совершенно ничего, а Одыру этот процесс был не интересен, но, судя по всему, все шло как надо.

Ладно, судя по проведенному осмотру, все шло своим чередом, и я мог заняться тем, что запланировал рано утром. Для приведения в действие моего замысла было важно, чтобы он сработал с первого раза. Я был полностью уверен в успехе, но вот то, что этот успех придет с первой попытки – нет. Для этого и нужна была подготовка.

Сперва спустился к древесному завалу, несмотря на то что с этой стороны склон холма был более полог, чем другие, тут было так же безопасно, как и на краю воды около порогов. Большие крокодилы редко заплывали в этот опасный лабиринт из нанесенных течением стволов, опасаясь быть зажатыми или раздавленными, если бревна вдруг посыплются. Надо сказать, инстинкты в этом рептилий не подводили, я бы сам не рискнул залезть в центр этого «бурелома».

Но мне не нужно было заходить куда-то вглубь завала. Собрал кучу щепок, наскреб пару ладоней трухи, а также много кривых веток. Разложил все это на солнце. Если не пойдет дождя, а судя по небу, его быть в ближайшее время не должно, то через час или два все это на жарком экваториальном солнце полностью высушится и высохнет.

Поднялся на холм и взял сделанную мной корзину, я в неё запретил складывать еду. Проложил дно и края чем-то похожим на лопухи, что в обилии росли тут. Затем этой корзиной натаскал с южного обрыва достаточно песка, чтобы засыпать им круг в метр диаметром, с толщиной слоя засыпки в десять сантиметров. Потом с берега принес массивных, размером с голову, гладких камней. Пришлось ходить много, но я своего добился, и вскоре почти в центре холма образовалась песчаная круглая площадка, по периметру выложенная камнями. Тех, кто интересовался, чем я занимаюсь, пришлось грубо отгонять, хмуря брови и страшно махая руками. Мне для успеха задуманного нужна была тайна и неожиданность.

Остаток дня провел за необходимыми приготовлениями и контрольным экспериментом. А еще периодически приходилось давать людям какие-то задания, не важно какие, главное, чтобы никто не спал. Мне надо было, чтобы к закату у всех было несколько затуманенное сознание. Когда Солнце уже начало клониться к горизонту, все собрались вместе, чтобы поесть.

И вот этот момент мне понравился особенно! Нет, тут не было стола и стульев, тут никто не готовил еду. Просто люди сидели в кругу, в центре которого стояли корзинки с принесенной еще из джунглей едой. Каждый подходил и брал, что считал нужным и сколько считал нужным. Но я не заметил ни одного, кто запихивал в себя еду насильно, так сказать, про запас. Жадность, этого слова еще даже не придумали. В мире, который я покинул, самое близкое сравнение – это отношение матери и ребенка. Мать никогда не объест свое дите, так и тут соплеменник никогда не съест лишнего, чтобы не голодал член его племени. Нет, дело тут, конечно, не в красивой морали. Все закономерно, те племена, люди в которых поступали иначе, в них часть людей слабела, а часть становилась сильнее, как закономерный результат в различном питании. И как следствие, те племена постепенно вымирали. Это позже в истории, когда появится хоть какой-то избыток еды, станет возможно обогащение, объедание и прочие негативные черты цивилизации.

Но радовало меня не это. Этот нюанс местной жизни я уже давно знал благодаря памяти Одыра. Вот Аша, взяв горсть мелких ягод, съедает половину и протягивает остаток ягод сидящей рядом Ла. Мелочь, обычное дело. А вот и нет! Не мелочь. А… Увидев это и подметив еще ряд похожих деталей, я готов был затанцевать от радости. Потому как Аша и Ла еще вчера были из разных племен.

Тут надо пояснить. Четыре племени часто встречались в своих миграциях друг с другом, раз в месяц такие встречи происходили примерно. И конечно, не в дипломатии или жажде общения был смысл этих встреч. Люди шли за едой и встречались, вот и все. Точнее не все, был еще и сексуальный аспект у этих встреч, но сейчас этот момент не важен. Важно то, что, конечно, при встрече племена, бывает, вместе и ели, устраивая совместный «стол». Так же сидели кругом, еда в центре, и ели. Но никто не делился взятой едой с членами другого племени! Только с соплеменниками так делились. А это значит, что Аша посчитала Ла своей соплеменницей, и та в свою очередь считает так же, раз приняла пищу. О! У меня, как говорят, камень с души свалился! Сколько я за сегодня дум передумал на тему: «как создать из этих напуганных людей новую общность, новое единое племя»? А тут получается, этот процесс объединения уже вовсю идет сам собой. Впрочем, слияние из нескольких племен в одно не было чем-то из ряда вон выходящим в этом времени. Бывало, одно племя слабело, теряя добытчиков, то ли от болезней, то ли от стихии или от хищников и было обречено на вымирание. Чтобы выжить, такое племя вливалось в более сильное. А бывало, что стихия ослабляла сразу несколько племен, и они объединялись. Вот чем ночная бойня не стихийное проявление? Так, что, если подумать, все идет, как и должно идти по разумению древних. И если бы я покопался в памяти Одыра побольше, то наверное и не ломал бы себе голову над проблемой, которой, по сути, нет!