Улыбнувшись, она погладила живот и посмотрела на небо. Солнце уже встало. Неожиданно с дерева слетел попугай с красно-зеленым оперением и, приземлившись поблизости, секунду смотрел на нее, склонив голову набок, потом расправил крылья и взмыл вверх. Джиа не могла отвести глаз от красивой птицы. Попугай тем временем влетел в гигантскую радугу, начинавшуюся над поляной, и помчался вдоль нее…

Джиа разбудил Ото.

– Я нагрел для вас воды. Вот, в котелке.

– Спасибо.

«Сегодня он выглядит значительно лучше, – подумала Джиа. – Судя по всему, действительно видел во сне свою маму».

Пока умывалась и вытирала лицо, Джиа успела оглядеться: утром все кажется иным, нежели вечером, – и вдруг замерла. На востоке повисла огромная радуга, такая же, какую она видела во сне. Джиа поняла, что должна следовать за ней.

Очень скоро они уже входили в лагерь Куни.

– В следующий раз, когда соберешься куда-нибудь послать своих людей, позаботься, чтобы они знали дорогу. Легче было отправить собаку. А то у нас получилось небольшое приключение, – с улыбкой заметила Джиа, похлопав своего горе-проводника по спине, и оба рассмеялись, хотя Ото и заметно покраснел.

Куни обнял жену, зарывшись лицом в ее рыжие локоны.

– Моя Джиа способна позаботиться о себе.

– Похоже, все мы оказались в сложном положении, – заметила Джиа. – Твои отец и брат ужасно сердиты из-за того, что ты разбойничаешь – даже перестали пускать меня к себе. Они считают, что именно из-за меня ты опять взялся за старое. Мои родители тоже не хотят иметь со мной ничего общего. Если я решила выйти за тебя замуж, то должна была понимать, какими могут быть последствия. Лишь твоя мать попыталась помочь, даже пришла ко мне, но все время плакала – и я расплакалась вместе с ней.

Куни покачал головой:

– А еще говорят, что кровь не вода! Как мог мой отец…

– Быть родственником мятежника уже само по себе преступление, которое может привести к тому, что пострадает вся семья, ты не забыл?

– Пока я еще не стал мятежником.

Джиа внимательно на него посмотрела:

– В самом деле? Тогда что ты планируешь делать с лагерем в горах? Надеюсь, не рассчитываешь, что я готова жить здесь годы в качестве королевы разбойников?

– Я еще об этом не думал, – признался Куни. – Просто пошел по дороге, которая оставалась свободной. Во всяком случае, таким образом я могу защитить тебя от мести империи.

– Ты же знаешь, я не жалуюсь, но тебе следовало бы выбрать другое время, чтобы сделать что-то интересное. – Джиа улыбнулась, притянула к себе голову Куни и шепотом сообщила свой секрет.

– Правда? – Куни рассмеялся и, крепко поцеловав жену, посмотрел на ее живот. – А это уже хорошая новость. Ты должна оставаться в лагере и никуда не выходить.

– Конечно, мне просто необходимо, чтобы ты говорил мне, что делать, как и все эти годы, что мы провели вместе. – Джиа закатила глаза, но ласково погладила его по руке. – Тебе понравилась трава мужества?

– Ты о чем?

По губам Джиа пробежала озорная улыбка.

– Помнишь мешочек с успокаивающей травой, который я тебе дала? Я кое-что туда добавила для мужества. Ты ведь всегда хотел делать что-то интересное, верно?

Куни подумал про тот день на горной тропе, про свое странное поведение при встрече с питоном.

– Ты даже не представляешь, как все удачно получилось.

Джиа поцеловала его в щеку.

– Ты видишь в этом удачу, а я – хорошую подготовку.

– Но тогда, если Ото заблудился, как ты меня нашла?

Джиа рассказала мужу о радуге.

– Несомненно, это был знак богов.

«Опять пророчества, – подумал Куни. – Иногда ты не способен придумать план лучший, чем это сделают за тебя боги, кто бы они ни были».

Легенды о Куни Гару множились с каждым днем.

Примерно через месяц двое последователей Куни привели в лагерь дородного мужчину со связанными за спиной руками.

– Я же говорил вам, что большой босс мой друг! Вы совершаете ошибку, так со мной обращаясь!

– Но что, если ты шпион? – возразил один из стражей.

Всю дорогу мужчина сопротивлялся, а когда они добрались до лагеря, едва дышал. Куни постарался сдержать смех, когда увидел его красное лицо с густой черной бородой, которую украшали, словно утренняя роса на траве, капельки пота. Его мускулистые руки сильно стягивали веревки.

– Неужели Мюн Сакри! – воскликнул Куни. – Своим глазам не верю! Что, в Дзуди так плохо, раз ты решил присоединиться ко мне? Придется сделать тебя капитаном. Эй, развяжите веревки!

Мясник Мюн Сакри и Куни в прошлой жизни часто вместе пили, а потом разгуливали по улицам, пока Куни не устроился работать тюремщиком.

– У тебя здесь все строго, – заметил Сакри, растирая руки, чтобы восстановить циркуляцию крови. – Твоя дурная слава с каждым днем набирает силу. Тебя называют Разбойником Белой Змеи. Но когда я пытался выяснить, где ты, все в горах делали вид, что им ничего не известно.

– Возможно, ты напугал их кулаками размером с медные кастрюли и своей бородой, – пожалуй, ты больше похож на разбойника, чем я!

Сакри пропустил слова Куни мимо ушей.

– Видимо, я задавал слишком много вопросов, поэтому двое твоих людей застали меня врасплох и привели сюда.

Мальчик принес чай, но Сакри отказался, презрительно фыркнув, Куни, рассмеявшись, попросил две кружки эля.

– Я пришел к тебе не просто так, а с официальным предложением, – сказал Сакри. – От мэра.

– Послушай, у мэра могло возникнуть только одно желание: посадить меня в тюрьму, – а это неинтересно.

– Дело в том, что мэру понравилось послание Кримы и Шигина, в котором они предлагают официальным лицам покинуть свои должности. Он рассчитывает, что сможет получить титул, если преподнесет мятежникам Дзуди, и хочет с тобой посоветоваться, потому что ты ближе всех к настоящим повстанцам. Он знает, что мы с тобой дружили, поэтому и послал меня.

– Что тебе не нравится? – удивилась Джиа. – Разве это не та возможность, о которой ты мечтал?

– Но истории, которые обо мне рассказывают, не совсем правдивы, – заметил Куни. – В них многое сильно преувеличено.

Он подумал о смерти Хупэ и других своих людей.

– Разве я рожден быть разбойником или мятежником? Реальный мир отличается от историй с приключениями.

– Немного сомнений в себе не помешает, – сказала Джиа. – Но они не должны быть чрезмерными. Иногда мы живем в соответствии с легендами, которые о нас рассказывают. Посмотри вокруг: сотни людей верят в тебя и следуют за тобой. Они хотят, чтобы ты спас их семьи, а ты сумеешь это сделать только в том случае, если возьмешь власть в Дзуди.

Куни подумал о Муру и его сыне, о пожилой женщине на рынке, которая пыталась защитить сына, о вдовах, чьи мужья и сыновья так и не вернулись, обо всех мужчинах и женщинах, чью жизнь империя уничтожила без малейших колебаний.

– У разбойника, если он будет молиться, всегда остается маленькая надежда на прощение, особенно если за это заплатить, – сказал Куни. – Но если я стану мятежником, обратной дороги не будет.

– Всегда страшно делать что-то интересное, – заметила Джиа. – Спроси у своего сердца, правильно ли делать это.

«Я верю в тот сон, что видела о тебе. Не забывай об этом».

К тому моменту, когда Мюн Сакри, Куни Гару и его отряд добрались до Дзуди, спустились сумерки, и городские ворота были закрыты.

– Откройте! – крикнул Сакри. – Пришел Куни Гару, почетный гость мэра.

– Куни Гару преступник, – ответил со стены стражник. – Мэр приказал запереть ворота.

– Наверное, он передумал, – пожал плечами Куни. – О мятеже хорошо рассуждать, но, когда пришло время принимать окончательное решение, мэр испугался.

Его догадка получила подтверждение, когда из кустов на обочине появились Тан Каруконо и Кого Йелу и присоединились к ним.

– Мэр вышвырнул нас из города, потому что знает, что мы твои друзья, – сказал Кого. – Вчера он услышал, что мятежники побеждают, и пригласил нас на обед, чтобы обсудить, как ему перейти на нашу сторону, но сегодня ему сообщили, что император наконец отнесся к восстанию серьезно и намерен прислать для его подавления имперскую армию, и он принял другое решение. Наш мэр подобен листу, танцующему на ветру.

Куни улыбнулся:

– Боюсь, теперь ему уже поздно еще раз менять решение.

Попросив лук у одного из своих людей, он вытащил из рукава заранее приготовленный шелковый свиток, привязал к стреле и, оттянув тетиву, отправил в Дзуди.

– Теперь нам остается только ждать.

Куни предвидел, что нерешительный мэр может передумать, поэтому заранее послал нескольких своих людей в Дзуди. Остаток дня они провели на улицах, где распространяли слухи о герое Куни Гару, который ведет армию повстанцев, чтобы освободить Дзуди от владычества Ксаны и вернуть город возродившемуся Кокру.

– Никаких налогов, – шепотом передавалось из уст в уста. – Никаких принудительных работ. Семьи больше не будут страдать за преступления одного из их членов.

В своем письме Куни просил горожан поднять восстание и прогнать мэра. Оно заканчивалось обещанием: «Вас поддержит освободительная армия Кокру».

Если можно назвать отряд разбойников армией и забыть, что король Кокру понятия не имел, кто такой Куни Гару, то в письме содержалось некое подобие правды.

И горожане сделали так, как просил Куни. На улицах начались беспорядки, и жители, давно возненавидевшие жестокое правление Ксаны, быстро разобрались с мэром и его чиновниками. Тяжелые ворота распахнулись, и горожане с удивлением увидели Куни Гару и его небольшой отряд разбойников, входивший в Дзуди.

– А где армия Кокру? – спросил один из лидеров восстания.

Куни взобрался на балкон ближайшего дома и, оглядев собравшуюся толпу, заявил:

– Вы армия Кокру! Неужели не видите, какой силой обладаете, когда начинаете действовать без страха? Даже если Кокру живет в сердце одного человека, Ксана будет побеждена!

Банальность, но толпа разразилась аплодисментами, и под радостные крики одобрения Куни Гару стал герцогом Дзуди. Кое-кто говорил, что титулы нельзя получать таким простым способом, но никто не обращал внимания на зануд.

Шел конец одиннадцатого месяца. После того как Хуно Крима и Дзапа Шигин увидели свиток с пророчеством в рыбьем брюхе, прошло три месяца.

Глава 9
Император Эриши

Пан, одиннадцатый месяц третьего года правления Праведной Силы

В Пане всегда вино лилось рекой. Фонтаны в Большом зале для аудиенций дворца выбрасывали вино всех цветов в бассейны, отделанные нефритом, которые соединяли специальные канавки. В результате вина смешивались и в воздух, пропитанный пьянящими ароматами, поднималась пена.

Кастелян Горан Пира предложил юному императору придать бассейнам форму морей, а частям пола, остававшимся сухими, – островов Дара.

Разве это не чудесно – смотреть прямо с трона на королевство? Просто опустив глаза, император увидит темные винные моря и насладится зрелищем министров и генералов, перепрыгивающих с одного острова на другой, перед тем как дать совет своему государю или прийти к нему с рапортом.

Юный император радостно хлопнул в ладоши. Кастелян Пира – точнее, верховный авгур Пира, которого скромность побудила сохранить прежний титул, что, по его словам, позволяло ему чувствовать себя ближе к императору, – постоянно доставлял ему удовольствие своими замечательными идеями! Император Эриши тратил многие часы на вычерчивание диаграмм и управление рабочими, пока они укладывали золотые кирпичи на полу Большого зала для аудиенций, чтобы установить на каждом острове самые важные географические элементы: красный коралл для туфового конуса, олицетворяющего гору Кана; белый коралл для горы Рапа, покрытой ледниками; перламутр для гладких склонов горы Киджи, инкрустированных гигантскими сапфирами, изображавшими озеро Аризузо, и изумрудами для озера Дако. Кульминацией был миниатюрный сад деревьев бонсай, за которыми тщательно ухаживали, – они символизировали огромные дубы Римы. Императору нравилось представлять себя великаном, шагающим по земле и решающим вопросы жизни и смерти на этом маленьком макете своих владений.