Полк РСЗО из трех дивизионов с 18-ю установками в каждом, саперно-инженерный полк, батальон связи, отдельный разведывательный батальон, отдельный автобат, отдельная разведывательная эскадрилья и отдельный комендантский батальон. По составу вроде определился. Если что, позже можно будет дополнить, а пока надо решить, где будем размещать мехкорпуса, и начать строительство в этих местах военных городков.

По собственному опыту помню, как порой на месте новой дислокации не было ни кола ни двора. Все равно формирование начнется не раньше осени, за это время можно хотя бы бараки нормальные построить, чтобы в них можно было зимой жить. Почему бараки? Так ведь если строить капитальные строения, то только в глубине страны, ведь на носу война. Корпуса понадобятся в первую очередь в Белоруссии и на Украине, а строить там сейчас капитальные строения – это просто выкидывать деньги и материалы на ветер, все равно они в ходе войны будут уничтожены. А пару лет можно прожить и в щитовом бараке, если он качественно построен, без щелей и дыр. Украина с Белоруссией, конечно, не Африка, но и не крайний Север, и бараки на сто процентов лучше обычных палаток и землянок.

Сначала хотел разместить Первый мехкорпус под Москвой, так сказать, под рукой, для контроля, но, немного подумав, отказался от этой идеи. Да, с одной стороны, он рядом, вот только потом его все равно надо будет передислоцировать, поэтому решил сразу размещать их в местах последующей дислокации и изменил расположение первого мехкорпуса на Витебск.

Второй мехкорпус хотел разместить в Могилеве, третий – в Чернигове и четвертый – в Житомире. И не в глубине страны, и не на самой границе, тем более с учетом того, что через год к нам присоединятся Западные Украина и Белоруссия. Да и относительно предстоящей войны у меня были свои задумки, и по ним нахождение корпусов в приграничной зоне совсем не предполагалось. Они должны были нанести встречные удары по прорвавшимся немецким частям, причем касаемо Белоруссии у меня был свой план. Главное, необходимо было добиться его одобрения Сталиным в свое время, а с этим могли возникнуть трудности.

Радовало одно: точно не будет бесполезных метаний, когда наши мехкорпуса мотались туда и обратно под непрерывными бомбежками, теряя технику, и, несмотря на подавляющее преимущество в танках, потеряли большинство из них в первые несколько недель войны. Чего только стоило танковое сражение под Дубно, лишь немногим уступавшее Курской битве. Оно произошло 25–29 июня в районе Дубно – Луцк – Броды, где наша армия имела многократное преимущество в танках^[20].

Вот только в итоге сражение было проиграно, в немалой степени потому что наши удары наносились разрозненно, а части зачастую получали противоречивые приказы, тылы отстали, начались проблемы с топливом и боеприпасами, и все это под непрекращающимися бомбежками. А ведь если бы удары были нанесены одновременно, по данным разведки и имели воздушное прикрытие, то тогда бы наши войска имели все шансы разгромить противника. Вот только получилось все наоборот. Кроме того, свою роль сыграло и отсутствие опыта, когда наши легкие танки, составляющие основную массу бронетехники, перли в лоб на подготовившихся к обороне немцев, а для Т-26 и БТ немецкие 37-миллиметровые противотанковые пушки были смертельно опасны, так как с легкостью пробивали их тонкую броню^[21].

Таким образом, немцы жгли наши танки без особых проблем благодаря несогласованности действий и дурости нашего командования.

После того как подробно все расписал от состава до места размещения, позвонил Шапошникову и отправил ему со своим ординарцем пакет со всеми расчетами. Спустя пару дней получил ответ: Генштаб принял мои расчеты без возражений. Учитывая, что тут в первую очередь необходимо ориентироваться на поставку техники, решили не гнать лошадей и сначала подготовить военные городки.

Зная, скольких людей необходимо обеспечить жильем, выделили необходимое количество строителей и материалов, и к середине октября все было построено. Только после этого начали прибывать люди. Сначала были сформированы штаб мехкорпуса и комендантский батальон для охраны штаба и военного городка. При планировании места размещения учитывали необходимость в полигонах для отработки езды и проведения боевых стрельб, а потому располагали военные городки на достаточном удалении от выбранных городов, но в пределах легкой досягаемости железной дороги. В начале ноября стали прибывать первые бойцы для механизированных дивизий, а с декабря пошли поставки первой техники.

К 7 ноября заработали все четыре американских автомобильных завода, похоже, специально подогнали к этой дате, и первые поставки новой колесной бронетехники пошли исключительно в формируемые мехкорпуса. С производством гусеничных бронетранспортеров вышел небольшой затык, тем не менее пока хоть и в небольших количествах, но они стали поступать в войска и тоже исключительно в мехкорпуса. В декабре наконец пошли танки, Сталинградский и Харьковский заводы производили средние танки, а Кировский завод – тяжелые, при этом Ленинградский завод имени Ворошилова перешел полностью на выпуск легкой гусеничной техники и легких танков Т-50.

В разведывательную эскадрилью решили взять проектируемые Поликарповым И-180, как только они будут приняты на вооружение, а пока для обучения пилотов использовать И-16, которые заменят сразу, как только появятся новые истребители. В основном, пока бойцы мехкорпуса занимались тактикой и огневой подготовкой, строевая была в минимуме. По мере поступления техники начинали осваивать и ее. Танкисты получили батальон старых Т-26 и БТ, на которых они и отрабатывали ведение танкового боя, учась тактике. Как только стали поступать новые танки, то в них в основном занимались с незаведенным двигателем, нарабатывая автоматизм действий и привыкая к ним, и лишь раз в неделю выезжали на рядом расположенный полигон для боевых стрельб. К сожалению, приходилось максимально беречь моторесурс новой техники, а потому использовали для наработки опыта старые танки.

Приятной новостью стало сообщение, что в Поволжье нашли нефть и сейчас планируют организовать там ее добычу и переработку. Геолог нашел-таки нефть по моим словам, правда, результат он получил только в середине октября.

Также этой осенью у меня родился сын, назвали Алексеем. А в остальном, похоже, все шло так, как и положено, в соответствии с историей. Сначала в марте произошел аншлюс Австрии, а в конце сентября состоялся Мюнхенский сговор, в результате которого Германия присоединила к себе Судетскую область Чехословакии под предлогом, что там живут одни немцы. Затем к разделу Чехословакии присоединились и Польша с Венгрией. Поляки получили Тешинскую область, а венгры – новые территории на юге Словакии и Подкарпатской Руси. На очереди был наш конфликт с японцами на Дальнем Востоке, а затем – война с финнами, а у немцев – война с поляками. А из приятных новостей – было начато строительство немцами двух автомобильных заводов у нас, в Киеве и Харькове.

Одновременно со всеми этими заботами пришлось переписывать устав танковых войск. Хоть я и не был танкистом в той жизни, но читать устав приходилось, вот и подгонял его под нынешние условия. Проще всего было с уставом для механизированных дивизий, я просто взял устав для мотострелков и адаптировал его к местным условиям, обойдясь минимумом изменений. Также влез и к разведывательной эскадрилье, настояв на переход с трех самолетов в звене на два. К сожалению, во всей авиации внести изменения не смогу, но у себя сделал, а там, глядишь, может, и авиационное начальство поступит так же намного раньше, хотя, учитывая, что там творилось, это еще вопрос^[22].

В сам устав лезть не стал, а то еще наломаю дров, все же я не летчик, а потому и не стал ничего менять, кроме перехода со звена на пару.

Еще в декабре порадовали ракетчики, вернее разработчики ракетного оружия, они сделали наконец нормально работающие пусковые, которые установили на два типа шасси. Первое – на тяжелый трехосный шеститонный грузовик. Он имел легкобронированную кабину с бронезаслонками, которые опускались на стекла во время залпа установки. Вторым шасси стало гусеничное, на базе Т-50, где вместо башни установили пусковой блок. В отличие от колесного, этот вариант имел поворотный пусковой блок.

Вот так и прошел 1938 год. Даже если меня сейчас уберут, то по крайней мере у нас уже есть отличная для этого времени техника, да и заводов стало больше, во всяком случае автомобильных, а это тоже не мало значит, учитывая предстоящую войну.

Новый год мы праздновали в узком семейном кругу, а в следующем году события понеслись вскачь. Разумеется, сначала был конфликт на Халхин-Голе, и хоть я непосредственно в нем задействован не был, но частично поучаствовать пришлось.

К началу конфликта 1-й и 2-й мехкорпуса были полностью сформированы и проходили интенсивное обучение, за которым я следил лично. Этот конфликт был превосходным местом для прохождения боевой практики только что сформированных мехкорпусов. Правда, пришлось немного изменить состав вооружения: средним и тяжелым танкам, а также штурмовым самоходкам там делать было нечего. Кроме того, что незачем было светить их раньше времени, так и японские танки были на уровне наших Т-26 и БТ, даже наш новый Т-50 превосходил их в бронировании. За это время было выпущено около трех сотен Т-50, и, зная о предстоящем конфликте, я смог их придержать от отправки в войска. А сейчас танкисты обоих мехкорпусов получали их для участия в начавшемся конфликте.

Вот с колесной бронетехникой все было в норме: четыре завода вышли на полную мощность и вполне обеспечивали нужды армии в колесных бронетранспортерах. В этом конфликте, хотя командование мехкорпусов и допускало ошибки, проявили они тем не менее себя очень хорошо, а также и техника показала себя с самой лучшей стороны. В степях Монголии было где развернуться, и бойцы мехкорпуса наносили неожиданные и молниеносные удары по японцам. А что вы хотели? Ехать на машине – это вам не пешком идти, поэтому бойцы могли быстро перемещаться по степи, оказываясь то тут, то там.

Отлично показали себя здесь самоходки поддержки пехоты СУ-76, она же «Голожопый Фердинанд». Легкая броня вполне защищала от винтовочного и пулеметного огня, а достаточно мощное 76-миллиметровое орудие позволяло с легкостью бороться как с немногочисленными японскими танками, так и с японской пехотой, попутно подавляя полевые огневые точки, поскольку мощность снаряда это вполне позволяла. Вполне проходимые для колесной техники монгольские степи позволяли делать глубокие рейды. Когда на японцев, не имевших противотанковых средств или имевших их в минимальном количестве, накатывалась волна бронированных машин, которым не страшна ружейная стрельба, при этом вооруженных пулеметами, в том числе и крупнокалиберными, то им оставалось или погибнуть, или сдаться.

В результате среди новых Т-50 безвозвратных потерь практически не было, если не считать шесть сгоревших танков из двухсот. А вот бронетранспортерам повезло не так сильно. Их броню кроме любого орудия мог пробить и крупнокалиберный пулемет, потому потери среди них были достаточно большими, из семи сотен машин были уничтожены более сотни, и еще почти три сотни машин получили повреждения различной степени тяжести, но все они были ремонтопригодны. В целом же вся новая техника показала себя с самой лучшей стороны, хотя, конечно, были и огрехи, которые тщательно протоколировались для их последующего устранения в новых машинах. Вся техника так и осталась на Дальнем Востоке, а в мехкорпуса поступала новая, к концу года они получили все, что должны были, и их вооружение достигло штата.

2 августа 1939 года, Кремль, Москва