Алый еще что-то крикнул, но слова заглушил шум воды. Нилит встала к рулю и принялась грести вместе с Гирабом – молча и все еще настороженно. Они боялись, что в любую минуту послышатся голоса или звон колоколов, но их страхи оказались напрасными.

Быстро стемнело. Хотя вокруг пылали факелы, словно костры огромной армии, тьма отчасти скрыла уродство Белого Ада. Но даже при этом шум – стук молотов, вопли бригадиров, ржание лошадей, крики рабочих – заглушал все остальные звуки.

Нилит обрадовалась, когда они добрались до первой из девяти ступеней, где был слышен только плеск воды и гул машин. Теперь она могла разглядеть механизм лучше, ведь его уже не закрывал водопад. Огромная шестерня была встроена в утес; она покраснела от ржавчины, а вода и свет факелов заставляли ее выглядеть гладкой. По обеим сторонам от шестерни были натянуты пологи и навесы; под ними две армии из нескольких сотен сияющих призраков тянули за рукояти. Их тонкие полосы синих мышц выпирали наружу словно веревки. Их спины были покрыты белыми шрамами.

Когда баржа Гираба подошла поближе, что-то подцепило часть реки и с басовитым стоном подняло ее в воздух вместе с баржой. Под весом груза устройство заверещало, словно жертва убийцы, но устояло. Стальные пластины с лязгом захлопнулись, чтобы удержать воду внутри, и, сильно раскачиваясь, начали подъем. Вылившаяся вода собиралась в лужи; с помощью магии насосов и кузнечных мехов, которыми управляли бригады призраков, ее толкали вверх по узловатой сети из латунных и деревянных труб, чтобы река могла течь дальше. Призраки ползли по дрожащим трубам, словно пауки, или свисали с канатов, словно странные фонари. На баржу они не обращали внимания, занимаясь лишь починкой ржавых сочленений, из которых мутная вода вылетала из труб в виде брызг.

Притяжение земли всегда полезнее тем, кто падает, чем тем, кто поднимается, и поэтому на то, чтобы вылезти из Кел-Дуата, потребовалась целая вечность. Это было просто чудо, что Ашти удалось вообще выбраться из Белого Ада. Все это время Нилит молчала, ожидая, что механизмы с лязгом остановятся и появятся стражники с фонарями и арбалетами. Успокоилась она только на самой первой ступени, когда снова показались стены ущелья.

Как только Нилит подумала, что они сумели ускользнуть без последствий, она увидела шлюз. Кто-то, стоявший у ворот, закричал, пытаясь остановить их, но, увидев позади них корабль с камнем, они не стали стрелять в них из арбалетов. Похоже, что своевременная доставка камня и товаров была важнее сбора пошлин, поэтому ворота распахнулись, и баржа Гираба выскользнула на темную, медленную реку.

Теперь их преследовал только настойчивый стук молотов, который постепенно затих. Чем тише он становился, тем больше восстанавливался речной поток, который подпитывали ручьи – по крайней мере, так говорил Гираб. В конце концов он перестал грести и снова начал рулить, и, судя по его обмякшему силуэту, старый лодочник был очень этому рад.

Нилит откашлялась.

– Консорциум… Это что еще за твари?

– Деловые люди – но не такие, как ваши торы и тал. Им нужно только серебро, – зарычал Гираб. – В пустыне они владеют кучей торговых путей и рудников. Проклятые выскочки, вот кто они такие.

Нилит посмотрела на Фаразара. Призрак занял свое обычное место в носовой части баржи. Он любил сидеть, повернувшись ко всем спиной и сутулясь, словно отвергнутая горгулья.

– Видишь, до чего ты довел империю, мой милый муж? Консорциум. Проблемы, сказали они. Нехватка воды из Никса. Убийства. Солдаты на улицах.

– Я тут ни при чем. Если кто и виноват, так это ты.

– Я пять лет не давала городу разорвать себя на части, пока ты забавлялся на юге, играя роль пьяницы-ссыльного! Это все наша дочь. Забавно, что мне никогда не приходилось использовать твою армию. Она плетет интриги – так, как научил ее ты. Скорее всего, она прямо сейчас пытается вскрыть твое убежище.

Похоже, Фаразар уже долго закипал, и поэтому весь его гнев обрушился на нее.

– Но кто в этом виноват, жена? Я говорил, что оставлять ее одну – это колоссальная тупость с твоей стороны! И, очевидно, я был прав!

Нилит хрустнула пальцами. Она от всей души надеялась, что Сизин просто отправила Безела искать ее. Безел ничего не знал о ее планах. Нилит также надеялась, что Итейн, ее личный призрак, хотя бы немного помешает Сизин плести интриги. Но похоже, что теперь Сизин воспользовалась ее отсутствием и решила сама сыграть роль императрицы. Надежды Нилит разбились, словно ваза о камень.

– Как будто тебя интересует что-нибудь, кроме твоего трона, – зашипела она, шагая к нему. – Ты даже не упоминал про нее, пока не появился сокол. Вряд ли ты вообще думал о Сизин, хотя именно из-за тебя она выросла такой коварной! Если помнишь, Фаразар, мне не доверили воспитывать ее. А вы с твоим отцом воспитали монстра. Твою преемницу.

Фаразар встал и вскинул руки; его сжатые кулаки задрожали.

– Вот почему тебе нужно было смирить свою алчность и остаться там, чтобы следить за ней, управлять ею как подобает! А теперь она издает указы, словно я уже умер. Это смело, жена. Это против Кодекса! Это измена! Теперь я понимаю, что этому ее могла научить только ты. Когда ты меня туда притащишь, от Аракса, возможно, уже ничего не останется!

Нилит достала из кармана медный наконечник стрелы, который вытащила из Аноиша, и сжала его в кулаке. Он оказался достаточно большим, чтобы магия меди подействовала на призрака. Нилит толкнула Фаразара, и он отлетел к фальшборту.

– Как подобает? Думаешь, в этом смысл моей жизни? Забирать записки, которые ты подсунул под дверь? Читать их недовольным придворным? Делать за тебя твою работу? Нет уж, Фаразар, хватит. Если тебе была нужна послушная и молчаливая жена, то ты женился не на той женщине. Ты даже не понимаешь, насколько я сильна.

– Твой долг, Нилит, состоял в том, чтобы родить ребенка и делать, что я прикажу! Первое тебе удалось, но почему вторая задача представляет для тебя такую сложность?

Нилит снова толкнула его. Он снова взмахнул руками.

– Мне надоело, что меня презирают и игнорируют. Я устала читать горы свитков. Устала оглашать дурацкие указы. Каждое утро я просыпалась и видела улицы, залитые свежей кровью. С меня хватит!

Одна нога Фаразара погрузилась в воду. Это ему совсем не понравилось.

– Прочь, грязная девка!

Нилит услышала стук; где-то у нее за спиной приземлился Безел. Она почувствовала, что Гираб, широко раскрыв глаза, смотрит на нее.

– Что я пропустил? – шепнул сокол, но ему никто не ответил.

Прямо рядом с Нилит стремительно текла вода, но она уже ее не боялась. Она наклонилась к Фаразару так, что они чуть не столкнулись носами. Она почувствовала, как его холод растекается по ее щекам.

– Ты до сих пор этого не понял, тупой ублюдок? Именно за свою надменность ты получил от меня ножом в горло – за гордость и раздутое ощущение собственной исключительности, которыми вы, аркийцы, обладаете с самого рождения. Я перерезала глотку империи, потому что ты должен был владеть ею. Ни ты, ни Сизин, ни любой другой из вас не вправе управлять жизнью и, что еще важнее, – смертью. По-твоему, ты лучше этих торговцев камнем, этих повелителей ада? Тех, кто подкручивает усы, пока вокруг гибнут люди? Ты такая же подлая, бездушная тварь, как и они, и когда я с тобой разберусь, ты это поймешь.

– Я так и знал! Я знал, что ты хотела меня проучить! Ты – просто ядовитая, злобная, жадная…

Но Нилит еще не закончила. Вскинув голову, она впилась взглядом в глаза Фаразара.

– А ты – просто раздувшиеся от вина останки никудышнего короля. Ты слаб. Ты слеп. Ты взошел на престол только потому, что убил своего отца. Именно из-за тебя и тебе подобных Дальние Края гниют, и если я ничего не сделаю, то от них ничего не останется.

Толчок.

Всплеск.

Все оказалось настолько просто. Легкость, с которой она это проделала, и ярость, с которой он забился в воде, были настолько приятны, что лицо Нилит расплылось в улыбке. Ее гнев испарился, пока она наблюдала за тем, как Фаразар плывет вслед за ними: магические узы привязывали его к разлагающемуся трупу, который был надежно закреплен на палубе.

Безел наклонил голову и засмеялся – так могли бы трещать сухие листья под сапогом.

Гираб откашлялся.

– Мм… Но ведь он все еще император, да?

– Араксом еще ни разу не правил мертвый император или императрица, – сказал сокол. – А если и правил, то не более пяти минут. Какие-нибудь родичи всегда порабощают их или быстро бросают их тела в Никс без монет. Но пока его тело не поработили или не выбросили, Фаразар – с формальной точки зрения – по-прежнему является императором.

Нилит выпрямилась.

– А я все еще императрица – хотя бы по праву брачных уз. А ведь мы знаем, кто правит в браке – верно же, господа?

Лодочник с умным видом кивнул и посмотрел вдаль, вызывая в памяти какое-то старое воспоминание.

– Жена.

– Отлично.

Нилит улыбнулась лодочнику. Безел еще раз странно рассмеялся, высовывая из клюва язычок.

– Ну что ж, мне самой тоже нужно поразмыслить, – сказала она. – Гираб, река уже течет быстрее?

– Да.

Больше он ничего не сказал, но ей этого было достаточно.

Затем Нилит обратилась к птице, но смотрела она на Аноиша. Конь спал, его ребра медленно поднимались и опускались.

– Безел?

Сокол словно читал ее мысли.

– Пятьсот миль или чуть больше. Нужно выбраться из ущелья и дождаться ясной погоды, тогда ты увидишь, как сияет город.

Гираб кашлянул, и этот звук, к счастью для Нилит, заглушил ее удивленный вздох.

Она рассчитывала, что река будет течь быстрее, а препятствий на пути будет меньше. С лошадью реку не сравнить. Нилит пересчитала дни: чуть более двух недель. Это все, что осталось в ее песочных часах; когда это время истечет, Фаразар бесследно исчезнет в бездне. А ее дочь меж тем плетет интриги в Небесной Игле, следуя примеру своего отца. Нилит возблагодарила мертвых богов за то, что Сизин – и весь остальной Арк, если уж на то пошло – до сих пор считали, что император сидит в своем убежище. За годы пребывания на троне Фаразар сделал хотя бы одно хорошее дело – построил прочное убежище.

– Ты все еще хочешь, чтобы я ответила на твои вопросы, сокол?

– Да, – кивнул Безел.

Нилит невольно дернулась, когда он вдруг полетел прямо за нее и сел на ограждение рядом с ее рукой.

– Сначала ты, императрица.

Нилит повернулась и посмотрела на Фаразара, который все еще барахтался за кормой баржи. Она предположила, что страх утонуть сидел в нем много лет, и отделаться от него совсем не просто.