Тем не менее Молли приглушила радио. Рыжая собака по имени Бетти, дремавшая под столом, перевернулась на другой бок и вздохнула.

– Почему так быстро вернулась? Я думала, у тебя полно работы.

– Ну да. Я ехала помогать папе и по дороге заглянула к Шону починить духовку.

– Гм… Угу… – Молли отвернулась и начала выкладывать буханки с противня на решетку.

– Шон торопился на работу и ушел раньше меня, так что я осталась в доме одна. – Услышав хмыканье матери, Бренна смущенно переступила с ноги на ногу. – А когда собралась уходить… в общем, я увидела леди Гвен.

– Угу… Что?!

Молли уставилась через плечо на Бренну.

– Я ее видела. Сыграла пару нот на пианино, подняла голову, а она стоит в дверях.

– Сильно испугалась?

Бренна со свистом выдохнула. Молли O’Тул – мудрая женщина, благослови ее Господь.

– Чуть дар речи не потеряла. Она прелестна, как и рассказывала старая Мод. И такая грустная, что сердце разрывается.

– Я всю жизнь мечтала ее увидеть. – Молли налила две чашки чаю и поставила на стол. – Так и не привелось.

– Эйдан говорит, что видел ее много раз, и Джуд, когда жила в коттедже. – Немного успокоившись, Бренна села за стол. – Как раз перед этим я спрашивала у Шона. Он никогда ее не видел… чувствовал, что она где-то рядом, но ни разу не видел. И вдруг она появляется передо мной. Как ты думаешь, что это значит?

– Не знаю, дочка. Что ты почувствовала?

– Не считая потрясения? Наверное, жалость. И до сих пор не могу сообразить, что она имела в виду.

Молли вытаращила глаза.

– Леди Гвен с тобой заговорила? Она ни с кем никогда не заговаривала, даже с Мод, уж та бы от меня не утаила. И что же она сказала?

– «Его сердце в песне… Слушай». А когда я опомнилась и хотела переспросить, она уже пропала.

– Раз там живет Шон и ты играла на его пианино, то послание достаточно ясное.

– Я и так всегда слушаю его музыку. Пробыв рядом с ним пять минут, ее поневоле услышишь.

Молли хотела что-то сказать, однако передумала и накрыла ладонью руку дочери. «Моей милой Мэри Бренне, – подумала она, – тяжело понять то, что нельзя разобрать на запчасти, а потом собрать заново».

– Когда придет время, поймешь.

– Так хочется ей помочь, – прошептала Бренна.

– Ты добрая девушка, Мэри Бренна. Как знать, вдруг и правда поможешь.

Глава 2

Шон решил, что к сегодняшней промозглой и ветреной погоде как нельзя лучше подходит густое и насыщенное ирландское жаркое. Он очень любил тихое утреннее время до открытия паба и наслаждался последними минутами спокойствия, нарезая овощи и обжаривая молодую баранину.

Вот-вот явится Эйдан и начнет расспрашивать, сделано ли то, готово ли это. Потом наверху зашевелится Дарси, затопает по полу, и вниз польется музыка, соответствующая ее сегодняшнему настроению.

А пока паб всецело принадлежит ему.

Шон не хотел брать на себя ответственность за семейное дело – пусть Эйдан мучается – и благодарил бога, что родился вторым. Однако паб значил для него очень много – незыблемые семейные традиции, передающиеся из поколения в поколение с тех самых пор, как Шеймус Галлахер с супругой построили паб у Ардморской бухты и распахнули его массивные гостеприимные двери. Здесь встречались с друзьями и соседями, сюда заходили пропустить кружку пива или стаканчик виски, вкусно поесть, послушать хорошую музыку.

Родившись в семье содержателя паба, Шон прекрасно понимал главное в этом деле: каждый, кто заглянет сюда, должен чувствовать себя желанным гостем. С годами «Паб Галлахеров» завоевал репутацию уютного местечка, где всегда можно пообщаться под традиционную ирландскую музыку. Кроме местных музыкантов-любителей Галлахеры приглашали более серьезные группы со всей страны.

Любовь к музыке, столь же неотделимая от него, как голубые глаза и открытая улыбка, передалась Шону через паб и кровь предков. Больше всего на свете он любил возиться на кухне под доносящиеся из-за двери мелодии. Правда, ему частенько приходилось покидать свое убежище и помогать с заказами, да что за беда, если рано или поздно каждый получал то, зачем пришел.

У него крайне редко что-то подгорало или остывало, ведь он гордился своими кулинарными творениями, в которые вкладывал душу.

Когда над кастрюлей поднялся ароматный пар, Шон добавил в загустевший бульон чуточку свежего базилика и розмарина из сада. Идею выращивать зелень он подхватил у Молли О’Тул, которую считал лучшей поварихой в округе.

Майоран пришлось добавить сушеный из банки; конечно, надо выращивать свой и купить, как посоветовала Джуд, фитолампу, ускоряющую рост трав. Доведя до вкуса жаркое, он проверил остальные блюда и начал шинковать капусту на салат коулсло, который делал в огромных количествах.

Наверху послышались шаги, затем донеслась музыка. Узнав Энни Леннокс, Шон одобрил выбор Дарси и начал подпевать, как вдруг в кухню ворвался Эйдан в толстом рыбацком свитере.

Старший брат был пошире в плечах и крепче сложением. В его шевелюре – такого же благородного темного цвета, что барная стойка из каштана, – поблескивали на солнце рыжеватые искры. Несмотря на вытянутое лицо Шона и более светлый оттенок глаз, никто не усомнился бы, что они братья.

– Чего ухмыляешься с утра пораньше? – поинтересовался Эйдан.

– Да так. У тебя такой довольный вид, как у слона после бани.

– А с чего мне быть недовольным?

– И то правда. – Шон налил брату горячего чая. – Как поживает наша Джуд?

– Временами у нее бывает тошнота по утрам, но, похоже, ее это не беспокоит. – Эйдан глотнул чаю и вздохнул. – А мне, по-честному, страшно смотреть, как она бледнеет, едва встав с кровати. Через час все проходит, но для меня это длится целую вечность.

Шон присел за стойку и взял свою кружку.

– Ни за какие деньги не согласился бы родиться женщиной. Отнести ей жаркое немного позже? Или, может, лучше что-то легкое – куриный бульон?

– Думаю, ей нужно что-то питательное, жаркое подойдет. И мы оба будем тебе очень благодарны.

– Мне нетрудно. Блюдо дня – ирландское жаркое. Можешь записать в меню. А на десерт приготовлю сливочный пудинг.

В зале зазвонил телефон, и Эйдан закатил глаза.

– Надеюсь, это не поставщик с очередной проблемой. Портера совсем мало осталось.

«Здорово, что пабом заправляет Эйдан, – подумал Шон, проводив брата взглядом. – Расчеты, планирование, – рассуждал он, прикидывая, сколько рыбы понадобится на день, – не говоря уже о необходимости общаться с людьми: просить, требовать, доказывать. Одно дело разливать пиво за стойкой и слушать истории древнего мистера Райли. А все эти бухгалтерские книги, накладные расходы, налоги – сплошная головная боль».

Шон помешал жаркое в огромной кастрюле, подошел к лестнице и, задрав голову, крикнул, чтобы Дарси пошевеливалась. Он вовсе не злился на сестру, просто они всегда препирались, и его ничуть не обескуражила ответная дерзость.

Вполне довольный началом дня, Шон вышел в зал, чтобы помочь Эйдану снять со столов стулья. К его удивлению, брат неподвижно стоял за стойкой и задумчиво таращился в пустой зал.

– Звонил поставщик? Проблемы?

– Нет, с этим все в порядке. – Эйдан перевел хмурый взгляд на Шона. – Какой-то Маги. Из Нью-Йорка.

– Из Нью-Йорка? Там же еще и пяти утра нет.

– Знаю, однако, судя по голосу, мой собеседник в здравом уме и трезвой памяти. – Эйдан почесал затылок, встряхнулся, поднес к губам чашку с чаем. – Он хочет построить в Ардморе театр.

– В смысле, кинотеатр? – Шон поставил на пол стул и оперся на него.

– Нет. Театр. Музыкальный. А может, драматический. Он сказал, что слышал о «Пабе Галлахеров» как о местном центре ирландской музыки. Хотел узнать мое мнение.

Шон поставил на пол второй стул.

– И что ты ему сказал?

– Ну, пока ничего конкретного, ведь он застал меня врасплох. Я сказал, что подумаю денек-другой. Он обещал перезвонить в конце недели.

– С чего вдруг парню из Нью-Йорка пришло в голову строить здесь музыкальный театр? Не логичнее ли выбрать Дублин, или графство Клэр, или Голуэй?

– Я тоже порядком удивлен. Он особо не распространялся, однако заявил, что его интересует именно Ардмор. Тогда я сказал: «Может, вы не в курсе, у нас тут просто рыбацкая деревня. Конечно, туристы приезжают ради пляжей, а некоторые хотят посмотреть собор Святого Деклана, фотографируют и все такое, да только народ сюда особо не ломится». – Пожав плечами, Эйдан подошел помочь Шону. – Тогда он рассмеялся и заявил, что прекрасно осведомлен и планирует нечто небольшое, камерное, так сказать.

– Хочешь знать мое мнение? – спросил Шон и продолжил, когда Эйдан кивнул: – Отличная идея. Выйдет ли, другой разговор, а вообще мысль интересная.

– Сначала надо взвесить все «за» и «против», – пробормотал Эйдан. – Скорее всего, наш американец передумает и отправится в местечко повеселее.

– А если не передумает, я бы посоветовал ему построить театр за нашим пабом. – Шон начал выставлять на столы пепельницы. – Помнишь, у нас там есть небольшой свободный участок, и, если как бы присоединить театр к пабу, мы выиграем больше всех.

Эйдан опустил последний стул и расплылся в улыбке.

– Дельная мысль. Молодец, Шон. Не думал, что тебе это интересно.

– Видишь, у меня тоже иногда бывают просветления.

Скоро в гостеприимно распахнутые двери паба полились посетители, и все умные мысли вылетели у Шона из головы. У него едва хватило времени на короткую и бурную перепалку с Дарси, которая, к его огромному удовольствию, пулей вылетела из кухни, поклявшись заговорить с ним только через шесть лет после того, как он ляжет в могилу.

Усомнившись, что сестра способна заткнуться на столь продолжительный период, Шон продолжал работу: раскладывал по тарелкам жаркое, жарил рыбу с картошкой, делал сэндвичи с ветчиной и сыром. Теперь ему составлял приятную компанию лишь неумолчный гул голосов, доносившийся из-за массивной двери. Дарси держала слово целый час: сердито сверкала глазами, прибегая забирать заказы, а новые отдавала, уставившись в стену.

Шона ее поведение забавляло, а потому, когда Дарси в очередной раз поставила в мойку пустые тарелки, он схватил ее и звонко чмокнул в губы.

– Скажи хоть словечко, сестренка. Ты разбиваешь мне сердце.

Дарси отпихнула его и шлепнула по рукам, потом не выдержала и расхохоталась.

– Я тебе сейчас как скажу! Отпусти, болван!

– Пообещай не швыряться тарелками.

Дарси тряхнула головой, откинув назад шелковую черную гриву.

– Эйдан вычтет стоимость битой посуды из моего жалованья, а я коплю на новое платье.

– Тогда я могу надеяться.

Шон отпустил сестру и перевернул лопаткой кусок рыбы, шипящий на сковороде.

– Парочка немецких туристов из пансиона хочет попробовать твое жаркое с черным хлебом и капустным салатом. Завтра они едут в Керри, а потом в Клэр. Если бы мне выпал отпуск в январе, я бы провела его в солнечной Испании или на тропическом острове, где можно ходить в одном бикини и масле для загара.

Пока Шон выполнял заказы, Дарси крутилась на кухне. Она была очень красива и сознавала это. Молочно-белая кожа, блестящие голубые глаза, сексуальные, независимо от настроения, пухлые губы. Сегодня утром Дарси накрасила их ярко-красной помадой, чтобы поднять тонус в холодный унылый день. Соблазнительные изгибы фигуры не оставляли сомнений в женственности, которую девушка, внимательно следившая за модными тенденциями, подчеркивала смелыми цветами и мягкими тканями.

Семейную тягу к путешествиям Дарси намеревалась утолить с присущим ей шиком, однако удовлетворить свое стремление к роскоши прямо сейчас не могла, а посему подхватила поднос с очередным заказом и чуть не столкнулась в дверях с Бренной.

– Куда ты опять влезла? У тебя все лицо черное.

– А, сажа. – Бренна засопела и потерла нос тыльной стороной ладони. – Дымоход чистили с папой, грязная работенка, но я вроде как отмылась.