Накосячила, теперь придется исправлять ошибки. Надо помириться с обоими. Бренна долго бродила по берегу. Следовало выплакаться, хорошенько подумать. И дождаться, когда родители лягут спать. Тогда она вернется домой и поговорит с Мэри Кейт наедине.

Над парадной дверью горел фонарь, светилось окно прихожей. Бренна не стала выключать свет: Пэтти, скорее всего, пока не вернулась с субботнего свидания.

«Еще одна свадьба, – думала Бренна, стаскивая куртку и кепку. – Суета, планы, вздохи над цветами и образцами тканей».

Лично она, хоть убей, не могла понять, зачем разумному человеку возиться со всей этой чепухой. Морин, прежде чем отправиться к алтарю, всю семью на уши поставила. Теперь история повторяется. Нет, кто спорит, выглядела она чудесно. В пышном белом платье и кружевной фате, которую надевала в день своей свадьбы мама, Морин просто светилась от счастья. Бренна и без того неловко себя чувствовала в нарядном платье подружки невесты, а при виде парящей на крыльях любви сестры стало еще хуже.

Уж если сама Бренна решит броситься в омут семейной жизни – а поскольку она мечтает о детях, то выйти замуж когда-нибудь придется, – ее девизом будет простота.

Конечно, от церковного обряда не отвертеться, ведь и мама и папа хотят видеть у алтаря всех своих дочерей, только будь она проклята, если станет месяцами листать каталоги, разглядывать платья и обсуждать преимущества роз над тюльпанами.

Она просто наденет мамино свадебное платье с фатой, сделает букетик из любимых маргариток и пройдет под руку с папой к алтарю под звуки флейт и старого органа. А потом они устроят вечеринку прямо здесь, дома. Громкую, многолюдную, веселую.

Бренна остановилась перед дверью в комнату Мэри Кейт и Эллис Мей и покачала головой. Что за глупости? Всякая чушь в голову лезет. Проскользнув в комнату, благоухающую духами и косметикой, Бренна вгляделась в темноту и тихонько подошла к кровати у окна.

– Мэри Кейт, не спишь?

– Не спит. – На фоне окна вырисовывалась взъерошенная голова Эллис Мей. – И должна предупредить, что она тебя ненавидит лютой ненавистью до своего последнего дня на земле, а еще с тобой не разговаривает.

– Спи.

– Как я могу спать, если она ворвалась сюда, будто ненормальная, и все уши мне прожужжала, что ты ее смертельно обидела. Ты правда выволокла ее из кухни Галлахеров и обругала?

– Нет.

– Да, – послышался ледяной голос Мэри Кейт. – И, пожалуйста, передай ей, Эллис Мей, пусть немедленно уносит свою тощую задницу из моей комнаты.

– Она сказала, чтобы ты…

– Спасибо, я слышала. И никуда не уйду.

– Значит, уйду я. – Мэри Кейт сделала попытку встать, но Бренна пригвоздила ее к кровати.

Услышав возню и сдавленные проклятия, Эллис Мей привстала и включила ночник, чтобы наблюдать за схваткой.

– Кейти, тебе Бренну не одолеть, ты дерешься, как девчонка.

– Лежи спокойно, дура. Как я могу перед тобой извиниться, если ты кусаешься?

– Не нужны мне твои чертовы извинения!

– Нет уж, ты получишь извинения, даже если придется воткнуть их тебе в глотку.

Не зная, как быть, Бренна сделала самое простое: уселась на сестру.

– Ой, наша Бренна плачет! – Эллис Мей, самое жалостливое сердечко во всей Ирландии, спрыгнула с кровати, обняла Бренну и нежно поцеловала сначала в одну щеку, потом в другую. – Ну, полно, полно. Все наладится, сестренка, вот увидишь.

– Маленькая мама, – прошептала Бренна и вновь чуть не разрыдалась.

Их самая младшая сестра как-то незаметно превратилась из ребенка в тоненькую, хорошенькую девушку. Ну это не сегодняшняя забота.

– Иди в кровать, солнышко, замерзнешь.

– Я посижу здесь. – Эллис Мей забралась на кровать Мэри Кейт и уселась в ногах. – И помогу тебе. Если она заставила тебя плакать, то пусть хотя бы выслушает.

– Это она довела меня до слез, – возмутилась Мэри Кейт.

– Ты плакала от злости, – строго сказала Эллис Мей, точно как Молли.

– Если честно, я тоже. – Бренна вздохнула и обняла Эллис Мей. – Она имеет право злиться. Я неправильно себя вела. Мне очень жаль, Кейти, прости меня за все.

– Ты не шутишь?

– Ни в коем случае. – Слезы снова подступили к глазам. – Просто я люблю тебя.

– И я тебя люблю, – прорыдала Мэри Кейт. – Мне тоже очень жаль, я наговорила тебе ужасных вещей. Я так вовсе не думаю.

– Ерунда. – Бренна подвинулась, и сестра бросилась в ее объятия. – Я беспокоюсь о тебе. Понимаю, что ты выросла, но никак не привыкну. С Морин и Пэтти попроще. Морин всего на десять месяцев младше меня, а еще через год родилась Пэтти. А вы двое… Я хорошо помню, как вы родились, с вами все иначе.

– Я же не сделала ничего плохого.

– Знаю. – Бренна закрыла глаза. – Ты красива, Кейти, и тебе интересно пробовать свои силы. Хотя лучше бы ты экспериментировала с ровесниками.

– А я так и делаю. – Мэри Кейт подняла голову с плеча Бренны и улыбнулась. – Просто решила, что пора перейти на следующий уровень.

– О Дева Мария! Кейти, ответь мне на один вопрос. Ты вообразила, что влюблена в Шона?

– Не знаю, – передернула плечиками сестра. – Может быть. Он красив, как рыцарь на белом коне. Похож на поэта, такой романтичный, задумчивый и всегда смотрит в глаза. Другие смотрят ниже, и сразу ясно, что они думают не о тебе, а как бы забраться под блузку. Бренна, а ты замечала, какие у него руки?

– Руки?

Узкие, с длинными, тонкими пальцами. Очень красивые.

– Как у художника. Глядя на них, сразу представляешь, как приятно его прикосновение.

– Да, – выдохнула Бренна и тут же спохватилась. – Послушай, Мэри Кейт, Шон красив, и я могу понять, как его красота… э-э… будоражит кровь, но, пожалуйста, будь поосторожней.

– Ладно.

– Ну вот и помирились. – Эллис Мей расцеловала обеих сестер. – А теперь иди, Бренна, нам спать надо.

Бренне долго не спалось, а когда она наконец заснула, то увидела странный, сумбурный сон. При этом некоторые сцены выглядели реальными, как наяву.

Красавец в серебристом одеянии, с длинными иссиня-черными волосами, развевающимися на ветру, летит по ночному звездному небу верхом на белом крылатом коне. Он поднимается все выше и выше к мерцающему белому диску Луны, с которого будто капают слезы. Капли превращаются в жемчужины, и всадник собирает их в серебряный кошель.

А вот он стоит перед домиком на волшебном холме и бросает жемчужины к ногам леди Гвен. «Слезы луны – мое томление по тебе. Прими их, прими меня».

Гвен отвернулась, пряча заплаканные глаза, и отвергла всадника. Жемчужины, мерцавшие в траве, превратились в луноцветы.

И почему-то не Гвен, а сама Бренна собирала их в ночи, когда раскрылись нежные белые лепестки. Она положила цветы на ступеньку у двери коттеджа – не хватило смелости войти внутрь и отдать Шону.

После беспокойной ночи, полной тревожных видений, Бренна проснулась усталая, с тяжелой головой. По окончании мессы она, сонная, с ввалившимися от недосыпания глазами, разобрала двигатель старой газонокосилки, а потом долго возилась с мотором своего грузовика, хотя тот работал как часы.

Она лежала под маминой машиной, решив поменять масло, как вдруг перед глазами появились сапоги отца.

– Мама просила выяснить, что у тебя на уме, пока ты не разобрала ее драндулет по винтикам.

– Я проверяю, что нужно заменить.

– Вижу. – Мик присел, с кряхтением забрался под машину и растянулся рядом с дочерью. – Так тебя ничто не гложет?

– Ну как сказать… – Некоторое время Бренна продолжала работу, зная, что отец подождет, пока она соберется с мыслями. – Можно тебя кое о чем спросить?

– Конечно, все что угодно.

– Что нужно мужчине?

Мик поджал губы, с удовольствием наблюдая, как быстро и ловко управляется дочка с гаечным ключом.

– Ну хорошая жена, стабильная работа, горячая еда, а главное – пинта пива в конце дня.

– Меня интересует пункт первый. Чего хочет мужчина от женщины?

– А-а… погоди, я, кажется, понял. – Мик смутился и стал поспешно выбираться из-под машины. – Я позову маму.

– Мужчина здесь ты, а не она. – Бренна пресекла попытку к бегству, схватив отца за ногу. Мик попытался вывернуться, однако железная хватка Бренны не оставляла ни единого шанса. – Я хочу услышать от мужчины, чего он ищет в женщине.

– Э-э… ну… здравого смысла! – с излишним воодушевлением произнес Мик. – Полезное качество. И терпения. Женщина должна быть терпеливой. Когда-то мужчины хотели, чтобы женщина создавала уют в доме, а в нынешнее время – имея пять дочерей, я вынужден жить в современном мире – мужчина и женщина заключают, так сказать, соглашение. Партнерство. – Мик ухватился за слово, как хватается за брошенную веревку человек, стоящий на краю пропасти. – Да, мужчине нужна соратница, спутница жизни.

Бренна выбралась из-под машины и села, однако отцовскую ногу не отпустила.

– Мы оба понимаем, что я имела в виду не здравый смысл, терпение и взаимопомощь.

Мик покраснел, затем побледнел.

– Я не намерен говорить с тобой о сексе, Мэри Бренна, немедленно выкинь это из головы. Я не собираюсь говорить о таких вещах со своей дочерью.

– Почему? Я ведь знаю, что ты занимался сексом, иначе меня бы здесь не было, так ведь?

– Не важно. Не буду, и все тут, – упрямо произнес Мик и крепко сжал губы.

– А если бы я была не дочерью, а сыном, мы могли бы это обсудить?

– Ну ты же не сын.

Мик сложил руки на груди и стал похож на рассерженного гнома – точно такого Бренна видела на рисунке Джуд.

– И как я могу в чем-то разобраться, если это нельзя обсуждать?

Поскольку Мику в данный момент было не до логики, он хмуро таращился вдаль.

– Если тебе приспичило обсуждать такие вещи, поговори с матерью.

– Ладно, забудь. – Бренна решила подобраться к отцу с другой стороны. Он сам ее учил, что к любому делу можно подойти с разных сторон. – Давай поговорим о другом.

– Ты правда решила сменить тему?

– Можно и так сказать, – улыбнулась Бренна, похлопав отца по ноге. – Мне интересно: вот если бы ты чего-то хотел, и довольно давно, как бы ты поступил?

– Если я чего-то хочу, почему у меня этого еще нет?

– Потому что ты пока не старался это получить.

– И почему же? – поднял рыжие брови Мик. – Я что, ненормальный или просто дурак?

Бренна на секунду задумалась, но решила не обижаться. Откуда папочке знать, что он только что оскорбил свою первую, любимую дочь?

– В данном случае и то и другое понемножку.

Обрадовавшись, что разговор свернул в безопасное русло, Мик ухмыльнулся:

– Тогда я бы перестал валять дурака и нацелился на то, чего хочу, а не ходил вокруг да около. Если уж О’Тул целится, то всегда бьет в яблочко.

Бренна не могла не согласиться с этим утверждением.

– А если ты чуточку волнуешься или не совсем уверен в своих силах?

– Девочка, если не стремиться к тому, чего хочешь, то ничего не выйдет. Не задашь вопрос – не получишь ответа. Не шагнешь вперед – будешь топтаться на месте.

– Ты прав. – Бренна схватила отца за плечи, оставив на рубашке масляные пальцы, и крепко расцеловала. – Ты, как всегда, сказал именно то, что я хотела услышать.

– А для чего еще нужен отец, в конце концов?

– Пап, ты не мог бы закончить вместо меня? Не люблю бросать на полдороге, но у меня наклюнулось срочное дело.

– С удовольствием.

Мик, довольный, что легко отделался, забрался под машину и, насвистывая, принялся за работу.

Глава 5

Шон заварил крепчайший чай, достал вчерашние булочки-сконы, принесенные из паба. До работы оставался еще час, и он намеревался не спеша позавтракать, читая газету, которую купил в деревне после мессы.

Из радиоприемника, примостившегося на рабочем столе, доносились традиционные гэльские мелодии, в кухонном очаге потрескивал торфяными брикетами огонь. Шон чувствовал себя как в личном маленьком кусочке рая.