Неожиданно раздалось сдержанное покашливание. Встрепенувшись, я выглянула из-за Закари, как из-за заграждения. Фергюсон с самым осуждающим видом держал корзину для пикника и теплый клетчатый плед.

– Хозяйка, все готово, – загробным голосом промычал он.

От настоятельно предложенного сопровождения мы отказались и забрали у лакея пикниковый скарб. Внутри корзинки что-то позвякивало. Закари с легкой улыбкой протянул мне раскрытую ладонь. Недолго думая, я попыталась ему всучить доставшийся мне колючий плед. Не сработало. Выразительно вздохнув, он схватил меня за руку, сжал покрепче, словно кто-то собирался вырваться (естественно, собирался), и увлек вниз по лестнице.

Что сказать? В умении изображать большую любовь Закари Торстен давал мне сто очков форы, но держать его за руку все равно было странно.

Тяжелая входная дверь, вчера напрочь отказавшаяся впускать гостей, величественно раскрылась. В холл с громкими разговорами ввалилась разношерстная компания местных чародеев. Мы поравнялись на середине лестницы.

– Доброе утро, – бодренько поздоровалась я.

Закари тоже поздоровался. Кивком головы. В общем, повел себя как высокомерный паршивец.

Нас провожало ошарашенное молчание, а спину жгли любопытные взгляды. Если кто-то в замке был не в курсе, что я встречаюсь с бывшим врагом, то к обеду об этом узнают абсолютно все обитатели. Даже наш алхимик. А до него новости иногда доходят с таким опозданием, что успевают устареть.

Солнце, лишенное пронзительной яркости и знойности, грело широкие ступени и выложенную гладким камнем площадь. Высокие крепостные стены хранили замок от ледяных ветров, но прятали удивительные энергетические пейзажи, раскрашенные яркими, сочными мазками осени.

Едва «умный замок» закрыл за нами дверь, Закари выпустил мою руку и заявил:

– Я заглянул к дамам в оранжерею пожелать доброго утра и посмотрел, в каком месте нас наверняка будет видно. Сверху хорошо видно пляж.

Возле башни Варлок действительно протекала горная речушка, тихая и печальная, хотя на рисунках в старых альбомах ее изображали бурной и пенистой, яростно прогрызающей дно ущелья. Узкий берег, покрытый кляксами речного песка, клоками пожелтевшей травы и мелкой галькой, назвать высокопарным словом «пляж» не поворачивался язык, но из оранжереи его действительно было видно как на ладони.

– У воды холодно. – Я поежилась и поплотнее запахнула шаль, словно уже спасалась от влажности. – Давай просто останемся в оранжерее. Нас точно все заметят.

– Но мы хотим уединения, – напомнил Закари, что пикник придуман не ради удовольствия.

Лично я хотела черный кофе и спать, а не изображать глубокие чувства к идейному врагу, но пришлось сдаться и махнуть рукой в нужном направлении.

Замок мы обошли в сосредоточенном молчании, словно актеры, шагающие к театральной сцене и готовые с душой отыграть лучшие роли. К берегу спустились по выдолбленным в горной породе ступеням и выбрали свободный от веток-топляков клок земли. Брошенный на землю плед расправился сам собой под действием светлого заклятия.

– Сцена готова, господин постановщик, – хмыкнула я, стряхивая с ладоней остатки магии. – Давайте изображать отношения.

Спрятав насмешливый взгляд, Торстен поставил корзинку на плед и неожиданно промолчал, что для него было вообще не характерно. С подозрением покосившись на него, я опустилась на колени, откинула крышку корзинки и заглянула внутрь. Под льняной салфеткой стояли аккуратно сложенные деревянные коробочки с перекусом и два горячих фарфоровых термоса.

– Светлая или темная магия? – резко и ни с того ни с сего спросил Закари.

– Светлая, – не задумываясь, быстро ответила я и под насмешливое фырканье прикрыла глаза. Попалась как ребенок, ей-богу.

– Неужели? – Он развеселился. – Сентябрь, ты должна быть феей. В какой момент все пошло наперекосяк и ты превратилась в ведьму?

– Когда познакомилась с тобой, Торстен, – совершенно не оскорбившись, очаровательно улыбнулась я.

– Мне кажется, ты сейчас покривила душой.

Мы встретились глазами и некоторое время смотрели друг на друга как прикованные, словно играли в детские гляделки. Глупость какая-то. Я отвела взгляд, но Закари быстро произнес:

– Рано.

– В смысле? – Я моргнула от удивления.

– Не опускай голову, – с мягкой улыбкой, способной одурачить даже самого недоверчивого человека, весьма прозаично скомандовал он. – За нами следят.

Эмбер утверждала, что если смотреть мужчине в глаза дольше тридцати секунд, то непременно испытаешь к нему вожделение. От страшной мысли о гипотетическом влечении к Закари Торстену в затылке вдруг появилась неприятная дрожь, словно голова начала весить как каменная глыба. Настолько это противоречило моему представлению о добре и зле!

– Наплевать, у меня затекла шея. – Я отвернулась. – Давай ты сам поизображаешь большую любовь, а мне хочется кофе.

Он присел на плед и начал вместе со мной вытаскивать из корзинки похожие на шкатулки коробочки. Достал фарфоровый термос и отвернул крышку. Из широкого горлышка в воздух потек горячий ароматный дымок.

– Держи. – Термос с черным кофе перекочевал мне в руки, а Закари взялся за второй.

Прихлебнув горьковатый напиток, я едва не замычала от удовольствия. Первый глоток крепкого кофе, по-моему, лучшее, что случается с любым человеком с утра. Даже мурашки побежали! Хотя, возможно, они побежали от влажного холода, идущего от реки.

– Признайся, Торстен, ты же скрываешь от друзей, что пьешь сладкую бурду с молоком? – подколола я. – Меня от одной мысли о таком кофе передергивает.

– Унылые люди всегда предпочитают скучные напитки, – парировал он.

– Это называется хорошим вкусом.

Неожиданный порыв ледяного ветра заставил вжать шею в плечи и поежиться. В лицо прилетел мелкий желтый листик. Я скривилась от отвращения и проворчала:

– Просто интересно, сколько девушек тебя бросили после завтрака на холоде?

– Ты первая, кого я привел на пикник.

– Какая, право слово, честь, что ты решил отработать на мне новый приемчик. Я трепещу!

– Ты, главное, не влюбись. Влюбиться в меня будет полным провалом, – хмыкнул он.

Я посмотрела на него как на недоумка. Закари насмешливо отсалютовал термосом со сладкой бурдой, которую кофе не назовет ни один нормальный человек.

– Ты прав, – согласилась я. – Влюбиться в человека, растрепавшего по академии о моей двуликости, будет сокрушительным фиаско.

– Зато ты дала сумасшедшей первокурснице адрес моей матери. Она каждый день отправляла ей письма и доказывала, что ждет от меня ребенка.

Он даже не представляет, чего мне стоило отыскать этот адрес! Пришлось провести настоящее расследование. До сих пор испытываю гордость.

– Признайся, энергичный садовник, в тот раз тебя тоже хотели женить? – ухмыльнулась я.

– Нет, – хмыкнул Торстен. – У нас с ней никогда ничего не было.

– Врешь ведь, – сощурилась я.

– Ты удивишься, но я разборчив в выборе девушек.

У меня вырвался смешок.

– Да ты, похоже, действительно в это веришь. В таком случае что тебя заставило соблазнить Верду?

– Кого? – не вспомнил он.

– Мою бывшую соседку по общежитию, – подсказала я. – Вряд ли она в твоем вкусе.

– Да, но она была твоей единственной подругой, – невозмутимо согласился Закари, не открыв мне ничего нового. – Ты забавно злилась.

Скажу больше: не просто злилась – бесилась, мечтала сеять светлую благодать на каждого встречного, но только бессильно наблюдала за их стремительным романом. Верда переметнулась в стан врага и молчком переехала на другой этаж. Торстен, лишив меня подруги, немедленно потерял интерес, а в расставании она обвинила меня. И, наверное, была права. Вряд ли Закари обратил бы внимание на скромную первокурсницу, не будь мы с ней близки.

– Зато ко мне подселили Эмбер, и я только выиграла, – заключила я.

– Не благодари, милая, – нахально улыбнулся он.

– Давай договоримся, что «милыми» ты будешь называть своих подружек, – скривилась я. – Понимаю, ты в них путаешься и спасаешься коллективным прозвищем, но у меня, знаешь ли, есть имя. Если что, оно тоже начинается на литеру «эм».

– А как тебя называет твой парень? – полюбопытствовал Закари.

– Мартой.

– Какие вы оба унылые, – внезапно он принялся меня дразнить. – Ты встречаешься с ботаником, да? Марта.

– Тебя совершенно не касается, с кем я действительно встречаюсь.

– Признайся, вы проводите вечера в библиотеке, вместе читаете скучные книжки, пьете черный кофе и даже за руки держитесь, когда никто не видит, – не унимался он.

– Не надо так громко завидовать, – не поддалась я на подначку. – Уверена, у тебя тоже когда-нибудь завяжутся нормальные отношения, милый. Но могу дать бесплатный совет: пока съешь сэндвич. Говорят, вкусная еда помогает смириться с объективной реальностью, а наш повар отлично готовит.

Порывы ветра трепали и путали волосы. Пришлось их заправить под шаль, чтобы не лезли в глаза. Сидеть на земле было холодно, да и ноги затекли. Я поднялась, чтобы размяться. Недолго думая, Закари встал следом и снова начал надо мной возвышаться. Не человек, а темная башня!

– За нами наблюдают из оранжереи, – вдруг произнес он.

Невольно я подняла голову и посмотрела в сторону оранжереи. Мама с Люцией действительно стояли возле стеклянной стены и, казалось, будто обсуждали цветущий куст.

– Улыбаемся и машем, Торстен, – фыркнула я и действительно помахала нашим родительницам рукой.

– Ты как ребенок, честное слово.

– Ну из нас двоих ты отвечаешь за взрослую романтику, – съехидничала я.

– Ладно, – сухо согласился он.

Секундой позже холодными пальцами Закари взял меня за подбородок, заставил повернуть голову и, наклонившись, прижался приоткрытыми губами к моим губам. Он замер всего на секунду и быстро отстранился.

От этого касания, быстрого и холодного, как его пальцы, я оцепенела. Смотрела на него широко раскрытыми глазами и не могла произнести ни слова. Ни в одном даже самом страшном сне мне не мог привидеться поцелуй с Закари Торстеном!

Внутри всколыхнулась волна гнева. На пальцах затрещали разряды светлой магии. Хотелось залепить ему рот заклятием, чтобы никогда и ни при каких обстоятельствах он не смел целовать меня своими пунцовыми губами.

– Думаю, они достаточно одурачены, а я замерзла. Давай заканчивать наш утренник на свежем воздухе, – с трудом вернув дар речи, произнесла я и кивнула на нетронутую еду. – Темные прислужники все уберут.

Ничто не может испортить первый глоток утреннего кофе? Ха-ха! Закари Торстен способен испортить любой кофе: черный, с молоком, горький и сладкий. У него степень магистра по тому, как испоганить хороший момент. Может давать платные уроки.

Склонившись, я прихватила с пледа крышку от термоса и, на ходу затолкнув ее в фарфоровое горлышко, двинулась в сторону лестницы. Под ногами шуршала речная галька с неопрятно вылезающими между камнями желтыми пучками травы.

– Марта! – позвал меня Торстен, впервые не опустившись до пошлой «милой» или до глупого «сентября».

– Мы играем в догонялки! Не знаешь такой игры? – не оборачиваясь, громко ответила я и поправила на плече сползшую шаль. – Я делаю вид, что убегаю, а ты делаешь вид, что никак не догонишь.

Конечно, он не остался на берегу в гордом одиночестве строить из себя печального героя девичьих снов и нагнал меня.

– Эй, в тебя как демон вселился, – с претензией произнес он.

Я мудро промолчала, что из нас двоих именно в него вселялся демон. В прямом смысле этих слов.

– Закари, я пытаюсь тонко намекнуть, что хочу провести часок без наших серьезных отношений, а ты никак не понимаешь, – зло проговорила я. – Просто жажду вспомнить, как прекрасно жила до вчерашнего ужина. Удивительное время! Я по нему уже скучаю.

– Стой! – Он схватил меня за локоть и заставил развернуться. – Ты из-за поцелуя, что ли, взбесилась?