Корморэнт не совсем понимает, для чего он это делает, ведь своя шкура важнее, чем чья-либо ещё. Но если даже такая женщина, как Моргана, защищала его, пропащего, то чем же он хуже? Если есть возможность спасти хоть кого-нибудь, то можно и попытаться. Джеффри толкает Валерию в сторону, а сам разворачивается к Бентлею, и тот, наконец, замечает его.

– Ну-с, попробуем.

Это самоубийство, но Джеффри достаёт старенький палаш^[3]. Он никогда не был искусным фехтовальщиком, но удача ему всегда благоволила. Чем чёрт не шутит? Может, получится и в этот раз.

Чудовище, некогда бывшее человеком, стремительно приближается. Раздаётся каскад выстрелов испанских орудий, но лишь несколько мертвецов из свиты лорда Кеннета отступают, получив незначительные повреждения. Нужно разбивать лица. По крайней мере, с несколькими в пещере это сработало. И может, даже стоит попытаться сделать нечто подобное и с Кеннетом. Взять и хорошенько зарядить ему кулаком в начищенную потрескавшуюся морду.

Джеффри делает шаг вперёд, а чудовище лишает жизни ещё нескольких испанских офицеров. У всех англичан особая нетерпимость к подданным испанской короны. Бентлей явно при жизни не был исключением, а уж после смерти его характер испортился стократно.

– Эй! Не меня ищешь?

Лорд замечает Корморэнта.

– Решил… умереть, как и твой… капитан? Такой же… бесславной смертью… Думая, что ты на самом деле какой-то герой?.. Жалко и смешно.

Английский лорд не скрывает гаденькой ухмылочки. Джеффри вовсе не считает себя героем. Он никогда и не думал им становиться, хотя бы потому, что все герои, которых он знал, были очень паршивыми людьми. Да и людьми их можно было назвать с трудом.

– Молчишь… Правильно. Не люблю, когда болтают не по делу.

При всей видимой хрупкости, в прожжённом костюме и с разбитым, как у старой фарфоровой куклы, лицом, Кеннет выглядит пугающе грозно. Безжизненные зелёные огни в пустых глазницах несут в себе неизбежное приближение смерти. Джеффри понимает, что сражаться с ним он не хочет. Возможно, Моргана тоже не хотела этого делать, ведомая своими чувствами к лорду, от чего и позволила себе проиграть. Вот только Джеффри не испытывает к мертвецу никаких чувств.

Ему страшно проиграть. Смерть не входила в планы Джеффри, когда он соглашался помогать Моргане и Колману добраться до источника. Первый выпад делает Кеннет – Джеффри блокирует, подставляя палаш. От удара лезвие и рукоять неприятно вибрируют – забытое ощущение. Он сражался слишком давно, предпочитая честной драке побег.

Движения мёртвого лорда сухие и резкие, но между тем элегантные. Он видит все слабые места в защите Джеффри, атакует без устали, а пират только и успевает блокировать удары. У Морганы всё получалось гораздо лучше. Уверенно английский лорд наступает на него. Корморэнт же вынужден отступать.

– Все пираты, грязные собаки, должны сдохнуть. Вы – чума. Я занимался этим при жизни, теперь же… Я очищу эти моря от заразы.

– Тебе придётся постараться.

Рваный смешок Кеннета режет слух. Лорд делает искусную подсечку, и Джеффри валится на палубу, ногой англичанин выбивает у него оружие из рук. Со звоном оно отлетает в сторону, а свой клинок Кеннет вонзает в ладонь Корморэнта, прибивая его к палубе. Лорд нависает над Джеффри, опираясь двумя руками на рукоять. Клинок входит ещё глубже. Кровь заливает ладонь, но пират будто и не чувствует боли. Если он что-то и делал в этой жизни не так, то Богу стоит его простить за такую смерть мученика.

– Вот и пиратству конец… – Кеннет выдирает шпагу, кровь начинает хлестать только сильнее.

– Джеффри! Лови!

Он поворачивает голову в сторону. Видит, как летит округлый предмет. Фляга! Выпить перед смертью? Было бы славно. И только когда ловит её кончиками мокрых пальцев, чуть ли не роняя, понимает, кому она принадлежала. Кельтский крест с замысловатым узором.

Вода! Воистину, выглядит как надежда на чудо.

Лорд Кеннет заносит шпагу, готовясь пронзить грудь Джеффри, но пират ударяет его ногой в колено. Это даёт ему несколько драгоценных секунд, чтобы подняться, откупорить зубами флягу и выплеснуть её содержимое в лицо растерянному мертвецу, ищущему опору в собственной шпаге.

Фарфоровая кожа тут же начинает дымиться. Крупные черепки растрескиваются, осколки падают на доски, а чёрная вязкая смола стекает крупными каплями. Истошный вопль не заглушают даже выстрелы из мушкетов. Джеффри хватается за выпавшую из рук Кеннета шпагу. Последний удар, и всё это закончится! Однако он так и не заносит оружие над Кеннетом, не в силах сделать это из-за метаморфоз, которые происходят с мертвецом. Руки призрака, которыми он держится за лицо, приобретают человеческий вид без вспухших зелёных вен и кривых линий трещин, и перед Корморэнтом оказывается потрёпанный жизнью молодой мужчина: грязный, в дырявом чёрном камзоле, с обугленной треуголкой, потерявшей своё былое великолепие. Он дышит тяжело, не поднимает головы. У этого обессилевшего, склонившего голову перед заслуженной расплатой тела ещё меньше сходства с блистательным Бентлеем Кеннетом, карающим мечом закона, чем у проклятого призрака, убившего Моргану О'Райли.

Звуки битвы не стихают. Остальные мертвецы никуда не исчезают. Джеффри смотрит на шпагу в своей руке. Проткнуть бы ею Бентлея, и концы в воду, но вместо этого он вешает оружие на пояс.

Ей бы такое не понравилось.

Если Моргана предпочла пощадить Бентлея и позволила себе умереть, то кто Корморэнт такой, чтобы противиться последней воле усопшей, которую он за несколько месяцев привык называть своим капитаном? Они практически породнились, став частью одного экипажа, а Джеффри привык не идти наперекор воле старшего.

– Не заслуживаешь ты этого.

Однако с остальными мертвецами нужно что-то делать. Их строй поредел, но испанцы всё равно не справляются. Джеффри хватает Кеннета за шиворот. Вряд ли бывшие подчинённые пощадят английского лорда. Пират взваливает на себя обмякшее тело – англичанин не сопротивляется – и снова бежит прочь. В который раз за последнее время?

– Валерия! Хочешь жить – самое время уйти отсюда!

Корморэнт не рассчитывает на её благоразумие, но девушка уже сдёргивает парусину со шлюпа. В суматохе битвы никто и не заметит, как они нагло дезертируют.

– Но куда мы бежим?! А мой брат?

Свалив Кеннета в шлюп, Корморэнт толкает туда и Валерию. С него сегодня хватит добрых дел: он спас две души, а значит, на том свете ему это зачтётся. На большее сегодня другим не стоит рассчитывать. Он спускает своими силами несчастную лодку на воду. Гомон испанских голосов и холодный скрежет металла подстёгивают его скорее прыгнуть следом.

– Куда-нибудь подальше. Нет времени выяснять.

Джеффри приходится налечь на вёсла. Их ждёт «Последняя фантазия».

Глава 2. Лондон

Одинокая лодка качается на волнах. Корморэнт отчаянно гребёт, стараясь унести их подальше от захваченного корабля. Чуда не произошло в том объёме, на который он рассчитывал: солдаты Кеннета остались всё такими же мертвецами – призраки в обугленной форме продолжили безжалостно рубить храбро защищающихся испанцев – одним словом, нежить. И с этой нежитью Джеффри не хочет иметь никаких дел.

Кеннет лежит на дне лодки, не шевелится, у него лишь вздымается грудь от каждого вдоха, и это говорит пирату, что на самом деле Бентлей не собирается отправляться в мир иной. А вот Валерия оказывается не настолько тихой и смирной. Оцепенение проходит, и девушка начинает бунтовать:

– Там… там был мой брат!

«Теперь он кормит рыб», – сердито думает Джеффри. В шлюпе бы хватило места ещё не на одного человека, но с испанцами у Корморэнта отношения хуже, чем с английскими псами, слепо подчиняющимися короне.

Теперь же Джеффри понимает, насколько плохи у них дела: они спаслись, но самого главного так и не получили. Осознание приходит в момент, когда сердечный ритм только приходит в норму. Экспедиция провалена, как и многие другие в его жизни, если уж быть окончательно честным хотя бы с собой. Однако страшнее всего не это, а то, что Колман – старина Колман, верный квартирмейстер Морганы, с которым они прошли огонь и воду, – не увидев с ними О'Райли, может быть непредсказуем.

Испанка вновь произносит глупую фразу, настойчиво привлекая к себе внимание:

– Там остался мой брат!

– Ну так нырни в воду и плыви за ним. Куколка, мы спасаем свои шкуры. Скажи спасибо Богу, что нам удалось унести ноги!

Из-за раздражения Джеффри весло с силой плюхается о воду, окатывая всех в лодке и самого пирата водой.

– Он приплыл, чтобы меня спасти!

– Да ты вообще, что ли, глупая? Сама орала, что мертвецы нас прикончат, а сейчас возмущаешься, что я отсрочил нашу кончину? Хватит ныть, кому сказал! Если твой брат везучий засранец или хотя бы не дурак, то он выживет, и встретитесь вы с ним в ближайшем порту. А сейчас просто сиди и радуйся, что вообще цела осталась.

Валерия замолкает. Джеффри с ней слишком резок, но у него совершенно не осталось сил, чтобы подбирать слова. Потом он, может, и поведёт себя обходительнее с дамой. Вот только неизвестно, когда настанет это потом. А пока он лишь работает вёслами.

Руки гудят, правая ладонь и вовсе пульсирует, а грубая древесина то и дело хочет выскользнуть. Под палящим солнцем эта работа кажется ещё тяжелее. И только через добрый час, обогнув практически половину острова, Корморэнт замечает корабль. Их «Последняя фантазия». Всё такая же чистенькая и блистательная несмотря на то, что с момента кражи прошло уже достаточно времени.

Мысленно подбадривая себя, что осталось совсем немного, пират ещё упорнее и старательнее орудует вёслами. Их замечают, когда до корабля остаются считаные футы. Благополучное спасение. Как только он окажется на палубе, потребует быстрее убираться отсюда.

Несколько матросов спускают канат. Сначала Джеффри помогает забраться на борт девушке, затем, еле растормошив Кеннета, подсаживает и его. На палубу Корморэнт заползает самым последним.

Он старается не искать в толпе матросов Колмана, но взгляд сам натыкается на рыжего ирландца, скрестившего мощные ручищи на груди. В глазах Колмана читается недоумение. Окружившие его пираты тоже понимают, что кого-то они явно недосчитались. Не кого-то, а самого главного на корабле – капитана. Ни один из трёх человек, выбравшихся из лодки, не является их Морганой О'Райли.

– Что произошло? Где Моргана?

Язык не поворачивается признаться в том, что они потеряли Моргану. Да ещё и как потеряли: убийца стоит прямо перед лучшим другом О'Райли. Валерия понуро опускает голову, обнимает ладонями себя за плечи, пытаясь защититься, а Джеффри многозначительно смотрит на Мёрфи. Нетрудно будет понять.

– Я… я убил её.

Слова режут слух, по осипшему голосу Корморэнт не сразу определяет, кто это сказал.

Джеффри оборачивается на Кеннета. Некогда гроза пиратов, человек, которого все боялись, в любой момент готов разразиться рыданиями. Он еле стоит на ногах, шатается и всё же даже в таком состоянии признаёт вину. Вот же глупец.

На лице квартирмейстера появляется то, чего ещё никогда пират не видел, – злой оскал. Колман делает три решительных шага по направлению к ним, и даже высокому Корморэнту кажется, что теперь он всего лишь мальчишка, попавшийся на глупой карманной краже. Мёрфи хватает Кеннета за грудки, встряхивает с силой и требовательно произносит:

– Что ты сделал? – Мужчина почти поднимает лорда над палубой. – Ты, английское отродье, что сделал?!

– Я её убил.

Колман ставит Кеннета на ноги. И Джеффри уже кажется, что всё обошлось, но в следующий момент тяжёлый кулак ирландца проходится по лицу бывшего мертвеца. Валерия вскрикивает, закрывая лицо руками, а сам англичанин валится, подобно шаткой табуретке, у которой наконец-то сломалась ножка.

– Сукин сын! Я двадцать лет… охранял её жизнь. А ты, выблядок, посмел её прикончить?! Ты хоть понимаешь, что ты сделал, подонок?