Это было страшно. Крики, хруст, бесконечный гул выстрелов. Владимирцы понесли потери, но выбили врага с аполемента и погнали его дальше к Альме. Почти пятьсот метров они висели у англичан на хвосте, вот только… Мои зубы снова заскрипели от понимания, что будет дальше. Остатки Казанского полка отошли на позицию владимирцев, Суздальский был почти в километре, и им никто не отдал приказ поддержать этот порыв. В итоге наши солдаты оказались на берегу перед брошенными вперед гвардейскими батальонами англичан. В отличие от Горчакова лорд Раглан не постеснялся ввести в бой резервы. А тут и левая батарея, до этого державшаяся, была сметена, и враг сразу же выдвинул вперед свои пушки.

Владимирцы оказались в огневом мешке. Я заметил прямую, как палка, фигуру генерала Квицинского. Оценив ситуацию, он приказал отступать под защиту аполемента, но как недавно владимирцы сидели у англичан на плечах, так теперь и те не собирались отпускать ослабевшего врага. Вдали даже показалось несколько отрядов конницы Раглана, готовые добивать нас, если кто-то побежит. Но нет, не решились.

А я отступил назад, потом, пригнувшись, побежал на нашу позицию.

– Ну что там? – Ильинский встретил меня с покрасневшими от волнения щеками.

– Отступаем. У врага в два раза больше солдат, в полтора раза больше артиллерии. Но наши – герои, – коротко выдал я расклад. – Минут через десять остатки Владимирского полка выбьют с позиции, и они пойдут прямо через нас. А мы прикроем, чтобы враг и не подумал ударить в спину.

– Хорошо. Ждем! – лицо моряка закаменело, и я неожиданно осознал одну простую вещь. Если бы он видел то же, что видел я, то просто бы не смог остаться в стороне. Наплевал бы на приказы, здравый смысл и повел бы матросов вперед. Под пули, картечь, на верную смерть без какой-либо пользы для остальных солдат. Просто потому что не смог бы по-другому.

Следующие десять минут показались вечностью. Я стоял на ступеньке, выглядывая из окопа и пытаясь понять, когда же из накрывшего поле боя порохового тумана, наконец, хоть кто-то покажется. И вот я увидел силуэты… Один, десять, несколько сотен – все, что осталось от полка. Они шли назад, не бежали, а именно шли, периодически останавливаясь и давая слаженный залп по своим преследователям.

– Я – поручик Щербачев! Сводный морской отряд! – закричал я. – Кто у вас старший? Есть выжившие офицеры?

– Всех выбили, – отозвался один из солдат.

– Онуфрий Александрович только ранен. Правда, без сознания, – к разговору присоединился еще чей-то молодой голос.

Три звезды, поручик, как и я. Только солдаты его, судя по всему, за офицера не считают. Слишком молодой?

– Как зовут? – можно было просто пропустить владимирцев дальше, но уж больно удачно сложилась ситуация. Враг не стал атаковать сразу, дал нам время перегруппироваться, и грех было этим не воспользоваться.

– Поручик Стасов, – ответил парень.

– Тогда слушай приказ, поручик Стасов. Берешь двадцать человек и несешь раненых вместе с генералом в сторону Качи. Остальные уже отступают в ту сторону, – чтобы никто не потерялся, я решил сразу указать место, где соберется армия после боя.

– А вы? – спросил он. Вот так через «ты» и «вы» мы определились, кто главнее.

– Ты понял приказ?! – мне было уже некогда болтать.

– Есть! – поручик козырнул.

– Все остальные! Передайте дальше по линии! – теперь я обращался к солдатам-владимирцам. – Кто хочет отомстить англичанам за убитых, спрыгиваем в окопы и готовим винтовки!

– Куда? – переспросили у меня.

– Вниз-вниз! Повторяй за мной! – я спрыгнул в окоп и, увидев, как следом спустился ближайший солдат, забрался на ступеньку, пристроил на землю штуцер и прицелился.

Скоро к нашей сотне матросов добавилось еще в три раза больше выживших владимирцев. Кто-то был ранен, кто-то просто не услышал меня или товарищей и прошел дальше, но остальные спрятались внутри наших окопов и принялись ждать врага. Воздух как раз немного расчистился, и мы увидели две роты англичан, рассеявшихся по полю и идущих вслед за отступающими частями.

Понятно, на полноценное наступление Раглан не решился, но вот отказываться от возможности пощипать нас издалека он не собирался.

– Без моего приказа не стрелять! – я знал, что матросы Ильинского уже могли бы попробовать достать идущих в полный рост вражеских стрелков, но мне нужно было больше.

Хорошо, что капитан-лейтенант не стал спорить, уступив мне лидерство в нашем общем отряде.

– Разбирайте цели, выжить не должен никто! – я оценил дистанцию.

До англичан всего сотня метров, но они, просто не ожидая подобных укреплений в чистом поле, пока нас не замечали. Я же успел разглядеть их во всех деталях. Знаменитые белые штаны и красные мундиры. На головах киверы, похожие на высокие цилиндры. Говорят, они могут защитить от удара саблей, но вот от пули – вряд ли.

Пятьдесят метров. Вот кто-то из англичан обратил внимание на следы земляных работ, а кто-то из владимирцев слишком сильно высунулся. До меня долетели крики ругательств и приказов.

– Огонь! – я ограничился одним словом и поспешил поймать на мушку прицела выбранного противника.

Выстрел. Штуцер ударил в плечо, задрав ствол – точно мимо. К счастью, в мою цель стрелял кто-то еще, и уже он с такой дистанции не промахнулся. Вся передняя линия англичан оказалась выбита в мгновение ока, еще через одно почти два десятка владимирцев выскочили из окопов, метнулись к противнику, подбирая их оружие, а потом обратно.

Вовремя. Английская батарея с холма развернулась в нашу сторону и принялась сыпать ядрами и даже картечью. Я тут же спрыгнул со своей ступеньки вниз и крикнул, чтобы у верхнего края остался только один наблюдатель. Пара солдат замешкалась, но более опытные товарищи без лишних слов сдернули их вниз. Матросы во главе с побледневшим от напряжения Ильинским сразу все сделали как надо. Правильно, на кораблях с нарушениями дисциплины все строго. Накосячишь – пойдешь драить палубу или что они там делают?

Я понял, что стараюсь мысленно убежать от грохота разрывающихся поблизости ядер. На срочке над нами пускали танк, чтобы молодежь научилась забывать про оглушающий рев двигателя и ощущение неминуемой смерти. Так вот сейчас это очень помогло. Я стоял, вытянувшись и расправив плечи, но при этом поближе к передней стене, чтобы даже случайным осколком на зацепило. Кажется, получилось достаточно убедительно. Остальные сначала нервно оглядывались, но потом, один за другим, начали успокаиваться и повторять за мной. Словно волна прошла по окопу, и никто не поддался панике.

Десять минут обстрела подошли к концу, и я вскочил на ступеньку, оглядывая поле боя перед нами. Все в рытвинах от разрывов, а вперед идут остатки дивизии Кондрингтона. Гвардейцы, сдержавшие натиск владимирцев, предпочли остаться за аполементом. Просто на всякий случай.

– Действуем как в прошлый раз, – я спрыгнул со своего места и прошелся по окопу, проверяя, все ли в порядке. – Ждем, подпускаем, потом стреляем. На этот раз их побольше, так что огонь разрешаю открывать со ста метров. В смысле, со ста пятидесяти шагов!

Мне ответили несколько кивков. Я опасался, что кто-то захочет полезть вперед, но, кажется, недавний разгром и общее подавленное состояние пока играли мне на руку. Вот только… Пока я ходил по окопу, заметил пятерых раненых. Все-таки первый бой и обстрел взяли свою цену.

– Мичман, – я остановился рядом с тяжело дышащим Лесовским. – У меня будет к вам просьба.

– Да, поручик?

– Как отобьем этот штурм, вам нужно будет собрать раненых и увести их сначала на вторую линию окопов, а потом и дальше в тыл отправить. Понятно?

– Есть, – быстро кивнул Лесовский, но потом не удержался. – А мы точно отобьемся? Там почти пятьсот человек идет. И пушки уже пристрелялись.

– Отобьемся, – уверенно ответил я.

Благодаря укреплениям именно мы выбирали, когда начнем бой, так что дальнобойность вражеского оружия теперь не имела никакого значения. Ну и стрельба с укрытием и без – это тоже большая разница. Единственная проблема, если англичане подберутся достаточно близко и возьмут нас в штыки. В памяти невольно всплыла картина, как недавно владимирцы косили ряды в красных мундирах…

Нет, мы должны справиться! Выстоять, любой ценой! Тем более, если я хочу чего-то добиться не только здесь, но и потом в Севастополе, то важно не просто уйти, а сделать это не с пустыми руками.

Глава 6

Сегодня я спас сто жизней. Вроде бы немного, планы-то гораздо масштабнее… Вот только сто жизней – это гораздо больше, чем ничего. Мой лучший результат из будущего.

Как я понял про сто жизней? Вспомнил. Сидели в окопе под грохот разошедшейся артиллерии, и в памяти всплыли полузабытые детали. Что без меня прикрыть Владимирский полк попытались бы суздальцы. Задержались бы и попали под обстрел той самой батареи, что сейчас грохочет по нам. Суздальцы были бы дальше, но без укрытия и потеряли бы как раз тех самых сто солдат. Мелочь? А у меня все внутри кипит от осознания того, что я сделал.

И что сделаю!

– Идут! – донесся крик молодого матроса, выбранного наблюдателем за остроту зрения.

Нет еще такой тактики – наступать сразу за огневым валом, но, кажется, англичане каким-то животным чутьем ее осознали и попытались воплотить в жизнь. В ритме девятнадцатого века.

– Все на позиции! – рявкнул я.

Матросы и солдаты, трясущие головами после канонады, закивали и принялись заскакивать на ступеньки. Ружья в плечо – залп по уже вышедшим на дистанцию огня врагам. На этот раз англичане пустили больше стрелков, рассчитывая, как и раньше в этом бою, добиться успеха за счет дальности выстрела. Как там кто-то говорил, кольт сделал людей равными? Вранье, равными всех сделал окоп.

Мы стреляли. Загоняли пули в стволы, вставляли капсюли и снова стреляли. Моряки со штуцерами были точнее, владимирцы с обычными гладкоствольными винтовками – быстрее. И учитывая дистанцию, когда промахнуться было очень сложно, скорость давала больше преимуществ.

Я поймал на мушку, немного криво сидящую на кончике ствола – наверно, сбил, когда прыгал туда-сюда – очередную фигуру в красном мундире. Все немного плывет от усталости, не вижу лица англичанина, и так даже проще. Выстрел. На этот раз я попал. Спас сто человек, убил своими руками уже двоих. А уж если посчитать тех, кого подстрелили мои матросы и солдаты – счет пойдет на несколько сотен.

Горло на мгновение свело, но все тут же прошло. Я не собирался жалеть тех, кто пришел с оружием на мою землю, из-за кого в следующих войнах и не менее жестоких экономических передрягах умрут миллионы. Еще один выстрел – теперь на моем личном счету было трое. И как будто именно эта смерть переломила хребет наступлению. Англичане не выдержали огня и начали медленно откатываться назад.

– Никому не вылезать! – крикнул я, чтобы солдаты опять не отправились за добычей. К счастью, никто и не собирался.

А англичане уже отошли за дистанцию стрельбы. Еще немного, и они свернут в сторону, снова открывая нас для пушечного обстрела. А пока идеальный момент, чтобы по-тихому провести отход раненых.

– Залп! – я отдал приказ не столько чтобы кого-то достать, сколько чтобы наши позиции заволокло пороховым дымом.

Одновременно с этим наружу выбралась группа мичмана Лесовского, вытаскивая и унося подальше тех, кто не мог продолжать бой. А пройдет пара минут, и следом пойдут и все остальные… Был соблазн сыграть в триста спартанцев, но в то же время я прекрасно понимал, что дальше так легко уже не будет. Как бы удачно мы ни выдержали первые два штурма, в третий раз, когда враг точно будет знать где мы и сколько нас, он пойдет до конца.

– Залп! – мы добавили еще немного дыма.

И тут повезло. Отступающие англичане не выдержали и решили ответить. Естественно, тоже не попали, но теперь в дыму было все поле боя, и грех было этим не воспользоваться.

– Быстро! На вторую позицию! – скомандовал я и первым выскочил из окопа.

Владимирцы пока не понимали, куда именно мы отходим, но просто повторяли за мной и матросами.