Хотя вопросов у супруги было тысячи, решили к мистике пока не возвращаться. Попросил рассказать обо мне, чем вызвал небольшую заминку. Десяти секунд хватило, чтобы Юля собралась и начала рассказ. Я жадно впитывал информацию о нынешнем себе и ситуации при дворе. О наших отношениях она не произнесла ни слова, но ясно, что все очень сложно. Зато узнал, что я не просто приписан к какой-то армейской части, а целый шеф гренадерского полка, не путать с Лейб-гвардии гренадерским полком, его полковником была сама императрица. Еще бы разобраться, какие полномочия у шефа полка, насколько помню, это была номинальная должность.

А также постарался получить максимум информации о брате Александре, нашем ближайшем окружении, императрице, отце и персонах менее значительных. Жалко, что не было блокнота с ручкой, больше половины точно не запомню. Про дворцовые интриги она знала мало. С некоторой обидой сообщила, что Екатерина планирует забрать у нас Мраморный дворец, который подарила на свадьбу. И в первую очередь из-за поведения реципиента. Здесь Юля не выдержала и рассказала, почему императрица недовольна. Стрельба крысами^[5]из пушки в черте города действительно очень странное поведение. Было еще много всякой дикости. Видно, что Юле не очень нравилось рассказывать про весь этот бред. На этом и закончили вечер откровений.

Неделя прошла очень интенсивно. Процедуры, беседы с женой, марширующие и стреляющие за окном гатчинцы, посещение матери и сестренок. Я уже начал ходить, опираясь левой рукой на массивную трость. Первое время большие трудности доставлял мой новый рост. В прежней жизни я был сантиметров на пятнадцать выше. Но сложнее всего было привыкнуть к отсутствию электричества и водопровода. Даже не знаю, как к этому вообще можно привыкнуть. А еще сильнее раздражало отсутствие ТВ и интернета. Подтираться можно тряпочками вместо бумаги, мыться в тазике, а вот как быть с ежедневным отсутствием новостей в стране и мире? Информационный голод терзал меня гораздо сильнее, чем желание принять душ. Я рвался почитать газеты или книги, но натолкнулся на полный запрет от Блока. Выручали сестренки^[6], читавшие мне газету «Санкт-Петербургские ведомости», которая доставлялась для Павла. Поначалу было смешно слушать все эти речевые обороты, но для получения более детальной информации об окружающем мире очень хорошее подспорье. Юля не знала русского так хорошо, чтобы читать газеты, хотя говорила более-менее прилично с забавным акцентом. А сестренки такие смешные, очень серьезно отнеслись к моей просьбе, заходили ко мне, предварительно прислав лакея. Самые настоящие принцессы из сказки.

Выздоравливаю быстро, головные боли уже не беспокоят, только ключица доставляет постоянный дискомфорт, к которому я уже привык. А вот от душевных мук никуда не деться. Вчера хотелось самым натуральным образом выть от безысходности. Заставить себя не думать о потерянной семье не могу, да и не хочу. Понятно, что человек привыкает ко всему, но у меня получается плохо. С трудом удалось привести себя в чувство и найти скрепу, за которую буду держаться. Если меня занесло в чужое тело и иное время, то кому-то это было нужно. Обратно меня не перенесло, значит, буду жить и использовать те знания, которыми обладаю. Пусть я теоретик-гуманитарий, далекий от науки и техники, но принести максимальную пользу своей стране – моя обязанность. Только знание предстоящих исторических событий является уникальной информацией. Другой вопрос, с кем делиться этими знаниями?

Глава 3

28 июля – 30 июля 1796 года, Российская империя,

Санкт-Петербург

1

Через неделю после откровенного разговора с Юлей мы выехали домой, в Мраморный дворец. Мне стало значительно лучше, к тому же пришло письмо от Екатерины с пожеланием видеть внука. Пожелание императрицы мало чем отличается от приказа, поэтому тянуть с отъездом не стали.

Возок, весьма комфортный изнутри, с мягкими сиденьями, изрядно потряхивало. Дороги тому виной или это у нас такой рыдван, но с транспортом надо что-то решать. Подпрыгивать на каждой кочке, с учетом больной ключицы, удовольствие сомнительное. Еще и ехали часа четыре. Я проклял все и вся, зато Юля особого внимания на дискомфорт не обращала. Нас сопровождали несколько вооруженных конногвардейцев. Вещи и слуги, кроме личной служанки Юли и моего денщика, выехали заранее. Думаю, они в дороге провели еще больше времени.

С интересом смотрю в окошко и изучаю проносящиеся мимо пейзажи. Дорога – грунтовка, за которой явно следят и ровняют. Вокруг сплошной лес и нечастые проплешины из лугов и полей. Окно у возка небольшое и мутное, ничего особо не рассмотришь. Поэтому минут через двадцать я прекратил это занятие и оставшуюся дорогу провел в беседах с Юлей. Ехали без остановок, хотя в конце пути сходить в туалет бы не помешало.

То, что мы въехали в большой город, стало понятно заранее. Возросло количество встречных телег и прочего транспорта. Перед самым въездом пришлось даже огибать небольшую пробку из возков и груженых телег. Сразу вспомнил московские пробки и членовозы с мигалками, для которых дорожные правила не существовали. Только теперь наша кавалькада была тем самым кортежем, который так ненавидели автомобилисты в мое время. Я не выдержал и прилип к окошку: интересно же посмотреть на Санкт-Петербург этого времени. Много домов в строительных лесах, деревянные тротуары, отсутствие столбов с фонарями смазывали общее впечатление. Транспорт и публика самые разнообразные – телеги, возки, кареты, всадники и пешеходы – спешили по своим делам. Одежда не отличается от моих представлений о моде конца XVIII века. Главное отличие от небольшого городка моего времени – это количество людей и шум. Копыта, цокающие по мостовой, гвалт десятков разговаривающих людей, переругивания возниц – все слилось в раздражающую какофонию. С шумом современных городов не сравнить, Гатчина на фоне столицы вообще выглядела обычной деревней. И конечно, совершенно другой воздух. Запах моря я почувствовал еще при подступах к городу. А главное, никаких выхлопных газов и прочих прелестей индустриальной цивилизации.

Под конец меня так растрясло, что жутко заболела голова и начала ныть ключица. Сам процесс заезда во дворец прошел скомканно. Я хотел только сходить в туалет и завалиться в койку. Конечно, обратил внимание, что теперь живу напротив Петропавловской крепости, но особых эмоций это не вызвало. Нас встречала целая делегация, но запоминать кого-то было выше моих сил. Управляющий, расфуфыренный дядька в парике, пытался изобразить искреннюю радость и произнес приветственную речь. Благо речь была короткая, и меня сразу взял в оборот доктор Блок, который приехал раньше нас.

А дворец впечатлял. Отделка была чуть ли не роскошнее, чем в Гатчине. Решил в ближайшие пару дней изучить все более внимательно. Заодно уточню, отбирают его у нас или нет. Аудиенция у Екатерины была назначена на 30 июля, завтра буду приводить в порядок себя и свои мысли, а сегодня только спать. Я бы еще недельку провел в Гатчине, но не судьба. По идее, нужно было остаться на день рождения сестры Александры. Пообещал сестренке интересный подарок, чем вызвал ее удивление. Ранее Константин особо не радовал близких людей вниманием и подарками.

Зайдя в свои комнаты, первым делом сходил на горшок, а потом уже денщик помог мне раздеться и умыться. Водопровода во дворце не было, но рукомойник своей монументальностью. Настоящее произведение искусства, выполненное из бронзы. Надо узнать, как обстоят дела с баней, попариться я люблю, особенно если не надо топить самому. Только я умылся, как в комнату зашел Блок и занялся моими ранами. Голова почти зажила, нога тоже не беспокоила, а вот ключица побаливала. После ухода Блока я лег на кровать и укрылся легким одеялом, продолжая рассматривать свое нынешнее жилище. Спальня как по размеру, так и по отделке отличалась от гостевой комнаты гатчинского дворца, как «Порше» от «Лады». Это я слегка загнул, но разница в интерьере была существенная. Находясь в Гатчине, ловил себя на мысли: к чему вся эта роскошь? Оказывается, есть куда более роскошные жилища.

Немного позже зашла Юля, которая уже переоделась в домашнее платье. Спали мы, кстати, в разных комнатах, но хоть в одном крыле. От ужина отказался, сказав, что меня растрясло в дороге. Пожелали с женой друг другу спокойной ночи, и я приказал слуге гасить свечи. На слуг и лакеев уже не реагирую, типа предмет обстановки, и не более. В первые дни присутствие посторонних людей, постоянно ухаживающих за мной, вызывало смущение. Когда ты привык большую часть бытовых вопросов решать самостоятельно, то наличие повара, кучера и еще десятка разнообразных слуг – это фактор, к которому я оказался не готов. Если в больнице за тобой ухаживает санитарка, то это вписывается в мою картину мира. Но когда здоровому человеку постоянно помогают одеваться, умываться и даже ходить в туалет, к этому надо просто привыкнуть.

Перевернулся на левый бок, чтобы лечь удобнее, и опять запутался ногами в ночной рубашке. С этим странным одеянием пора что-то решать. Пижаму, что ли, изобрести или трусы с майкой? Может, они уже есть в этом времени?

Следующий день прошел в изучении дворца. Сначала позавтракали с Юлей в малой столовой, где можно было поместить еще человек двадцать. Стены все в той же лепнине, фарфоровая посуда, ложки и вилки из серебра. В общем, обычный завтрак принца и принцессы. Зато сама еда вполне себе стандартная – омлет, хлеб, масло, ветчина, сыр.

После утренней перевязки обошли с Юлей основные залы и комнаты. Я с трудом скрывал восхищение от роскоши и размеров моего нового жилища. Одно дело знать, что у тебя есть дворец, и совсем другое – увидеть, насколько он шикарен и огромен. Орловский зал действительно был самым настоящим шедевром. А летний сад с видами на Неву и Петропавловскую крепость? Во дворце была даже собственная церковь. И это все мое? Нет, никому не отдам. Пусть мое нынешнее жилище больше походит на музей, но это мой музей, и точка.

Оказывается, у меня действительно была пушка, из которой я палил во дворце. Это даже не глупые забавы, а самая натуральная дикость. По сравнению с реципиентом, Павел просто чудаковатый и безобидный тип с его пальбой недалеко от дворца. Юля ехидно наблюдала за моим изумлением, открыто не смеялась, но глаза выдавали ее настроение. Ничего, пусть получит моральную компенсацию за мои, теперь уже мои, глупости.

Завтра визит к Екатерине, поэтому надо заняться внешним видом. После обеда примерил парадный мундир гренадерского полка. Сюртук черного цвета сидел отлично, даже несмотря на перевязанную ключицу. Очень приятная на ощупь ткань, удивительная выделка шерсти с учетом уровня нынешнего производства. Сапоги с голенищем до колен тоже были из очень качественной кожи и подогнаны под мою ногу. А вот местные штаны, похожие на лосины, вгоняли меня в депрессию. Ладно, белые и облегающие, но неужели тяжело было придумать что-то типа ширинки? Шляпа-двууголка примерно из той же серии, что и штаны. Полметра в высоту, с непривычки постоянно сползает. Не понимаю, как в таком убожестве не просто ходят, но еще воюют. Ордена, которых было немало, решил не надевать, ограничусь знаком полка. Реципиент был любителем своевольничать, делал все по-своему, в том числе нарушал этикет. Не знаю, какая последует реакция окружающих, но я решил продолжать эксцентричный стиль Константина. В первую очередь буду продолжать изображать солдафона и взрослого ребенка, не наигравшегося в солдатиков.